Конец пятидесятых
Маша Титкова родилась в деревне Починок Брянской области в семье простых рабочих. Её мать Ирина – обыкновенная женщина со своими принципами и жёстким характером. Целыми днями мать пропадала на птичнике, пока муж Филипп ездил в Брянск на заработки. Как только Маше исполнился год, Филипп оставил семью из-за новой любви.
– Ну, ушёл и ушёл. Я держать не стану, – мама гладила бельё с невозмутимым лицом. – Что ж он думает, я бегать за ним буду? Скатертью дорожка.
Через год Ирина вышла замуж за местного тракториста Василия, которому родила ещё троих детей. Васька ничем не отличался от местных рабочих: частенько выпивал горькую по выходным, ездил на рыбалку, где чаще всего напивался до беспамятства и возвращался домой без улова.
– Забулдыга! – ругала Ирина мужа. – Да чтоб ты провалился! Да сколько можно? Ни рыбы, ни спокойствия от тебя нет!
Схватив Ваську за шкирку, выпихивала его из хаты пинками с дальнейшими указаниями.
– Лезь на чердак, гнида! Чтоб я тебя в доме не видела! Проспишься – придёшь! – столкнув с крыльца обмякшее тело, отряхивала руки и возвращалась в дом.
– Ма-ам, а папка плохой? – протяжным голосом задала вопрос восьмилетняя Маша.
– Нормальный, – Ирине не хотелось ничего объяснять, пока внутри сидела злость. – Идите на улицу, поиграйте. Мне сейчас некогда.
Маша послушно выводила сестру и брата на прогулку, чтобы не получить от матери нагоняй. Никому не хотелось попасть под горячую руку Иры. Уж больно тяжела её рука в гневе. Лучше сходить к соседским детям и поиграть в жмурки.
– Айда на сеновал! – десятилетний Стёпка был жутким заводилой. – У меня там секрет.
– Не-е, лезь сам, – Маша помнила наказ Стёпкиной матери – не лазить в сарай, иначе леший украдёт.
– Трусиха! – Степан мигом вскарабкался на высокую лестницу и скрылся за чердачной дверью. – Нашёл!
Любопытная Маша уже потирала ручки – это ведь секрет, значит, что-то особенное, а может быть, даже волшебное, из сказки.
– Во, смотри! – мальчишка спрыгнул с последней ступеньки и протянул девчонке пачку с папиросами.
– Ты что? Мамка заругает, – испуганная девочка спрятала руки за спину. – Она папку за такие лупит.
– Опять трусишь? – мальчишка посмотрел на соседку с прищуром. – Ну ты и…
– Это что у нас тут делается? – позади послышался знакомый женский голос. – Что у вас там?
Мария обернулась, испытав страх. К сараю подходила мама Стёпы. Недолго думая, мальчик дёрнул девчушку за локоть и вложил в руку пачку с вонючими папиросами.
– Это она принесла! – вытянул руку вперёд, указывая на обомлевшую Машу. – Я тут ни при чём!
– А ну, быстро домой! – разозлилась женщина, схватив соседскую дочь за ухо. – Такая маленькая, а уже балуется! Куда только Ирка смотрит?!
Ох, и попало девчонке от матери. Целый день горели уши и пятая точка. Мария плакала, стоя в углу между деревянным столом и умывальником. Горько и обидно получить нагоняй ни за что.
– Ты у меня ещё получишь, – вытирая опухшее личико от слёз, приговаривая девочка. – У-у, Стёпка, я тебе это припомню.
Младшая сестрёнка, жалея наказанную Машу, то и дело подходила и гладила её по спине.
– Машенька, не плачь. Всё пройдёт.
– Отойди, – огрызалась Мария и дёргала плечами. – Отстань, сказала.
– Катька, не трогай! Она наказана! – в дом вошла Ирина, затаскивая тяжёлые вёдра с водой. – Пусть постоит и подумает. Ишь ты! Интересно, кто научил папироску в зубах держать? Неделю будешь дома сидеть! Грядки полоть да коз пасти! Белянка замучила сбегать из поля. На мясо б пустить, да молочко больно жирное… Жалко…
– Ма-ам, ну пусти Машку, – Катюша схватила мать за подол платья и потянула на себя. – Она не брала. Это Стёпка.
– А Стёпка говорит – Машка, – Ирина поставила вёдра на лавку и разогнула спину со стоном. – Ох-хо-хонюшки, хо-хо… Стёпка хоть и взбалмошный, но не куряка. Мамке не врёт. Не то, что некоторые.
– Ма-ам, я видела, как он ей пачку дал, – не отставала от матери Катюша.
– О, и эта туда же. Да в кого вы все такие? А? – Ира села на лавку и стянула косынку с головы. – Машка врать научила? То котят притащат – сами пришли! То щенка! А кто на днях всё сено разворошил за сараем? Опять Стёпка?
Катюша смотрела на маму обиженными глазёнками и молча кивала головой.
– Так! – Ира поднялась с лавки и дала команду. – Грядки полоть, быстро! Машка, бери Катю – и на огород! А ты, Егор, присмотри за Фёдором! Сейчас коров пригонят! Пойду встречать!
Маша послушно взяла сестру за руку и вышла во двор. Усевшись между грядками на корточки, девочки принялись с особым азартом дёргать траву и бросать под ноги. Сёстры торопились, не замечая, как из-под руки вылетают молодые ростки моркови.
– Ой, – Маша упала спиной на соседнюю грядку. – Это же морковка! Катя! Смотри, что дёргаешь!
– Теперь и мне попадёт, – насупилась младшая сестра, вытерев земляной рукой вспотевший лоб.
Переговариваясь, девочки не услышали, как мать вошла во двор в компании коровы. Привязав кормилицу в сарае, Ирина проверила работу детей и даже похвалила.
– Молодцы. Идите в дом, сейчас ужинать будем.
Девчонки вскочили и побежали в дом наперегонки.
– Ирка! – к калитке подбежала женщина на вид лет тридцати. Запыхавшись, схватилась за частокол и наклонила голову вниз, пытаясь не задохнуться. – Беги скорей! Там Ваську твоего везут!
– Куда везут? – чуть ли не басом спросила Ира.
– К фельдшеру! Помёр вроде как!
Ирина, приложив ладонь чуть повыше груди, рванула к медпункту. Не чувствуя земли под ногами, женщина неслась по разбитой дороге, словно на пожар. Мысли путались, слёзы застилали глаза.
«Не может быть, – крутилось в голове. – Васенька».
Василий утонул, запутавшись в сетях. Его закадычный друг Костя спал под плакучей ивой в опьяневшем состоянии и не слышал криков о помощи.
– Пить надо меньше, – судачили люди, сидя за столом на поминках, – авось и выбрался бы.