Первой проснулась Катя. Сладко зевнув и потянувшись, она тихонечко встала, бросила взгляд на кровать, где спали Федя и Егор, взглянула на Машу и на цыпочках вышла в кухню.
– Ты чего так ранёхонько? Иди спи, – мать разогревала сковороду на керогазе. – Или ты голодная?
Слушая ласковый голос матери, Катя немного опешила. Что это с ней? Какое странное поведение… За свои неполных девять лет Катя не припомнит, чтобы мама вела себя подобным образом. Если так подумать, её характер можно сравнить с неодушевлённым предметом неизвестного пола. Катя замечала, какие мамы у её подруг: улыбчивые, нежные, с красивым убаюкивающим голосом. Ирина же абсолютно на них непохожа – не мужик, не баба, так, что-то среднее. Ласки от неё не дождёшься, а похвалы – тем более.
– Чего застыла? – выходя в сени, Ирина попутно приобняла дочь и поцеловала в лоб. – Сейчас яичню пожарю.
Катя не воспринимала происходящее всерьёз. Несколько раз протерев кулаками заспанные глазёнки, нахмурилась. И что это было? Неужто маму подменили? Нет, скорее всего, это сон, красивый такой, добрый сон. Не сходя с места, девочка дожидалась маму, пока та вернётся. Минута, и Ирина показалась в открытой двери. В руках она несла яйца и банку с прошлогодними солёными огурцами.
– Ну, ты чего такая? – улыбка с лица матери не сходила. Поставив на стол будущий завтрак, Ира ещё раз подошла к дочери и аккуратно провела рукой по её светлым спутавшимся волосам.
– Приду с работы и такой вам пирог испеку, – лицо женщины светилось от счастья, – пальчики оближете.
– Угу, – кивнула головой Катя и убежала в комнату. Запрыгнув на кровать, девочка начала трясти сестру, приговаривая шёпотом. – Машка, Машка, вставай. Хватит дрыхнуть. Тут тако-о-е-е…
– А? – Маша нехотя приоткрыла глаза и вздохнула.
– Вставай, говорю. Там мамка…
– Что с ней? – испугавшись за мать, Маша резко села.
– Т-с-с, тихо, – приложив указательный палец к губам, Катя дала понять – кричать не нужно. – Слышишь?
Девочка замолчала и вытянула шею. Маша повторила за сестрой, вытянувшись ещё сильнее.
Удивительно, но мама в кухне пела песню, русскую народную, какие поют за столом по праздникам или в поле после окончания рабочего дня.
– Мама? – у Марии округлились глаза. С открытым ртом девочка слушала певчий голос матери.
– Угу. Её не было ночью в доме, – прошептала Катя в самое ухо сестры. – Я сама видела.
Это было, наверное, самое счастливое утро за всю короткую жизнь девчонок. Мать накормила детей завтраком, приласкала, каждого поцеловала в темечко и, попрощавшись, ускакала на ферму. Даже Егоркин вчерашний проступок забылся, словно и не было ничего.
– Всем привет! – на пороге дома появился отчим. – А чем у нас здесь так вкусно пахнет?
Откинув полотенце с тарелки, носом втянул воздух.
– Ого, кто у нас так постарался? – разглядывая яичную запеканку, спросил мужчина.
– Мамка, кто ж ещё? – буркнул Егор, доедая свою порцию.
– Да-а? – Митя загадочно улыбнулся, вспоминая прошедшую ночь.
– Дядь Мить, – как только Маша вышла на улицу, Катя обратилась к отчиму. – у Машки день рождения завтра.
– Да ты что? – опомнился Митя, ковыряя вилкой в запеканке. – Не знал. Надо устроить праздник.
– А у нас не празднуют, кроме Нового года, – в голосе Кати послышались нотки обиды.
– А теперь будем, – подмигнув падчерице, мужчина проглотил кусок с огромным удовольствием.
– А я уже сшила, – Катя скрылась за занавеской, разделяющей кухню и комнату.
Не успел Митя допить чай, как Катюша вернулась и протянула тряпичную куклу с нарисованными глазами и ртом.
– О, вот это подарок! Всем подаркам подарок! – воскликнул отчим, расхваливая девочку. – Да ты мастер своего дела!
Осторожно похлопав Катю по плечу, украдкой глянул в окно и, убедившись, что Маши нет рядом, сказал:
– А я ей кроватку для этой куклы вырежу.
– Как это?
– Из дерева.
После сена и прополки усадьбы Митя отправил детей гулять, а сам принялся стругать подарок для Маши.
– Ох, давненько я не работал с деревом, – изрядно пропотев, мужчина отложил нож в сторону. – Кособочина.
Рассмотрев детали, начал подгонять по размеру.
– Здрасьте, – услышав детский голос, мужчина поднял голову. – А Маша дома?
– А-а, Гриша, здравствуй, – Митя протянул руку, чтобы поздороваться. – Она на речке.
– Я тут принёс, – замялся мальчишка, протянув маленький газетный свёрток. – Вот. Передайте ей.
– А сам чего? – обнажив дёсны, Митя принял передачу.
– У неё завтра день рождения, а я… – мальчишка покраснел. – В общем, некогда мне.
Развернувшись, Гриша убежал.
– О, как. Некогда ему, – пробормотал себе под нос Митя и развернул подарок.
В свёртке лежало самодельное кольцо из медной проволоки. Мужчина покрутил в руке «драгоценность» и положил обратно.
– Жених, – усмехнулся Митя. – Не иначе свататься надумал.
На самом деле, Грише очень давно нравится Маша. Робкий и стеснительный мальчик сможет расположить к себе Марию, несмотря на уговоры своего друга Стёпки. Через несколько лет дети начнут встречаться.
– Ох, как же я устала, – Ирина открыла калитку. – Сейчас бы на боковую… Чем это ты занят?
Заметив, как муж усердно работает ножом, зашагала ещё медленнее.
– Завтра у Маши день рождения, – не отрываясь от деревянной поделки, ответил Митя.
– Ну и что? Этот день каждый год. Не так уж это и важно, – присев рядом на ступеньку крыльца, провела рукой по вспотевшей шее. – Не до праздников сейчас. Надо огородом заниматься, сарай покосился, печь не белили со времён…
Ирина замолчала, как только Митя устремил взгляд прямо ей в глаза.
– А что? – всполошилась женщина. – Что я такого сказала? Работы – непочатый край. Не так, что ли?
– Так-то оно та-ак, – протянул Митя и дунул на деревяшку. – Но детям нужен праздник.
– У меня их трое. И что? Каждому праздники устраивать? П-ф, вот делать нечего. Мы не настолько богаты, чтобы…
– Лучше промолчи, – насупился муж, приподнявшись на замлевших ногах. – Нас семеро было, и то мать чаепитие устраивала.
– Ой-ой, опять свою мамашу мне в пример ставишь, – поднялась Ирина со ступени. – Все живут по-разному, ясно?
– Ясно-ясно, – заходя в дом, мужчина обернулся. – Ты детям пирог обещала.
– Не до пирогов мне сейчас, – отряхнув платье, жена схватила ведро, стоящее за углом, и поплелась кормить скот.
– М-да, – выглянул из сеней Митя. – Не повезло ребятишкам с мамашей.
День рождения прошёл без эксцессов, не считая того, как Ирина вела себя за столом. Выпив пару стопок горькой, женщина вновь завела разговор о ребёнке.
– Не, ну а что? – опьяневшая от жары и усталости женщина закусывала пучком свежей петрушки. – Девки не сегодня-завтра вырастут и упорхнут из гнезда…
– А ребятишки? – Митя подкладывал детям картошки с маслом.
– А вот Федя с Егоркой должны остаться зде-есь.
– С чего вдруг? Может быть, они захотят покорять моря и океаны.
– Ну уж нет. Останутся здесь, женятся. Мои невестки будут мне во всём помогать: с хозяйством, с огородом.
– А-а, вон оно что, – наконец-то Митя услышал правдивые слова, почему мать так печётся о сыновьях.
– А ты как думал? У Катьки с Машкой свои свекрови будут, вот пусть и прыгают перед ними, а я…
– А с чего ты решила, что твои невестки будут тебя любить?
– Обязаны, и всё тут. Я им вона каких мужей нарожала, вот пускай и ходят за мной, как за малым дитём. Ой, Митенька, – Ирина повисла на плече мужа. – А если своего народим…
– Хватит! – мужчина стукнул по столу кулаком и убрал со стола бутылку. – Не хочу слушать!
Ира медленно поднялась и, чтобы не нагнетать обстановку долгими разговорами, объявила:
– Поздно, милый мой, быть тебе папочкой.
– Кончай шутить, – Митя не поверил словам жены. – Иди спать. Мы сами тут уберём.
– А хоть шути, хоть не шути – всё! Сыну быть! – и горделивой походкой двинулась в спальню.
Митя обмяк. Ох ты ж, вот это новость! Откуда? Этого не может быть. Были до Ирины женщины, но чтобы дети… Даже любовь была, и там о ребёнке намёка не было. Бывшая пассия обвинила Митьку в бесплодности. Загуляла. Так и осталась с любимым, переехав куда-то очень далеко. Неужто Бог смиловался?
Наворачивая круги вокруг бани, Митя не находил себе места. Если и свыкнуться с мыслью о сыне, то лишь бы здоровенький родился. До сих пор в памяти свежо, как одноклассники посмеивались над мальчиком с короткой ногой. Дали кличку «Костяная нога» – обидно было до слёз. Девчонки же относились по-доброму, видимо, жалели бедолагу. По этой причине Митьку не взяли в армию, да и с приличной работой не получается. Всё какие-то подработки с малой оплатой. Жене о своей проблеме Митя ни разу не обмолвился. Побоялся осуждения, а ещё хуже – неприязнь. Хоть Ира и имеет тяжёлый характер, всё ж Митя её любит со всеми недостатками.
– Маш, – Катя помогала сестре поливать огород. – Слышала? Это что, у нас будет братик?
– Наверное, – набрав полную лейку воды, Мария тащила тяжёлую ношу к грядке со свёклой.
– Как интере-есно-о, – Катюша представила улыбчивого малыша. – А как его зовут?
– Откуда мне знать? Мама же ничего об этом не сказала.
– Маш, – Катюша говорила вполголоса, чтобы никто не услышал. – А как ты думаешь, можно дядю Митю папой называть?
– Не знаю, – Маша остановилась. – А тебе хочется?
– Ага, он такой хороший. Лучше, чем наш был. Подарок тебе сделал. Сам. Помогает, не орёт, как мамка. А ещё он нам зимой носки подарил и шапки. Правда, в школе никто не поверил, что он сам связал, а мне всё равно. Пусть завидуют.
– Было бы чему завидовать, – вздохнув, Маша продолжила поливать грядки. – Уедем в интернат и поминай как звали.
Обдумав все «за» и «против», Митя собрался с духом и пошёл помогать детям в огороде.
– Совсем забыл, – подходя к Маше, сунул руку в карман штанов. – Тебе тут ещё подарочек.
Протянул ребёнку малюсенький свёрток. Маша развернула подарок и ахнула. Ей никто никогда не дарил украшений. Напялив на пальчик самодельное колечко, вытянула руку вперёд, чтобы полюбоваться красотой. Медные завитки переплетались между собой, напоминая чем-то цифру восемь или знак «бесконечность». Маша покрутила кистью и заулыбалась.
– Это Гришка принёс, – взяв два ведра, отчим подошёл к бочке с водой. – Жених.
Услышав слово «жених», девочка почувствовала неловкость. Сняла кольцо и спрятала в широкий карман сарафана.
– Ого! – Катюша также не ожидала такого поступка от председательского сына. – Он же с тобой не дружит.
– Со Стёпкой дружит, – гордо ответила Маша.
– Ну точно, жених! – рассмеялась сестра. – Скоро свататься придёт!
– Не говори ерунды, – щёки Маши залились румянцем.
На протяжении всего лета Гриша посматривал со стороны на Марию, но подойти и поговорить так и не решился, потому что рядом был друг Стёпка. Степан часто говорил о Маше в неприглядном свете, называл курицей или гусыней, посмеивался над ней и рассказывал всякие небылицы.
– Она такая дура, – сидя на свежих брёвнах будущего клуба, распинался Стёпа. – Горбатая какая-то. Ходит, как старуха, так и смотри, чтобы не подкинула чего. А то я эту бабскую натуру знаю. Наколдуют, а ты потом подняться не можешь.
– Кто тебе такое сказал? – Гриша слушал очень внимательно, так как верил другу безоговорочно.
– Бабка моя, папкина мать. Слышал, как она на мамку ругалась, когда папка заболел. Накликала, говорит, беду, а Толику теперь расхлёбывать, – мальчик говорил с такой уверенностью, что Гриша внимал каждому слову. – А у папки кашель такой был, что аж слёзы брызгали на всю комнату.
– Да ты что?
– Ага, потом, правда, фельдшер наш приходил, сказал, что это… – Стёпа поднял глаза кверху и задумался. – Ай, забыл. Слово такое чудное.
– Значит, мать твоя невиноватая?
– Бабка сказала, что это чахотка. Выходит, виноватая, – Стёпа спрыгнул с брёвен и махнул рукой. – Я бабке верю. Она у нас очень умная. Ведьму издалека узнает. Я все приметы запомнил. На Машке всё сходится. Значит, она ведьма.
– Не верю, – расстроился Гриша, сползая спиной со сруба. – Этого не может быть.
– Может. Как зыркнет своими глазищами, у меня аж поджилки трясутся, – положив руку на плечо друга, Степан продолжил. – Дело говорю. Ты думаешь, почему Машку в интернат отправили, а?
Гриша пожал плечами, не зная, что ответить.
– Во-от, молчишь. А я знаю. Чтоб подальше от греха. Ясно? – голос Степана прозвучал басом, и Гриша побледнел. – Бабка рассказывала, ведьмам ничего давать в руки нельзя, иначе на себя притянешь их силу и будешь мучиться всю жизнь.
– Всё, Стёп, хватит, – Гришка почувствовал, как на спине проступил холодный пот.
– Слушай меня, иначе пропадёшь с этими бабами, – строго-настрого наказал друг и хлопнул Гришу по плечу. – А сейчас погнали к нашим. Узнаем, чем заняты. А то что-то их долго нет.
Подтянув шорты, Стёпка рванул с места.