Симферополь – Москва

Поезд шел из Симферополя в Москву.

Когда-то вагон, в котором ехала Лена Иратова, был штабным – в нем располагался какой-то красный командир. Теперь его отдали кинематографистам, и в нем ехала в Москву группа Александр Разумнго.

В вагоне, загораживая проход, стояли осветительные приборы, была даже маленькая лаборатория для экспресс проявки проб пленки. Комфортнее всех ехала съемочная аппаратура.

Лена Иратова устроилась с немыслимым комфортом. Ехала одна в целом купе. За окном бежала мимо Ченгарская степь, проплывали маленькие станции, разбитые войной, сломанные вагоны на запасных путях.

Раздался стук, дверь открылась, на пороге стоял оператор Миша Винклер.

– Леночка, пошли к столу. Все собрались, закусим, чем Бог послал.

– Сейчас, Мишенька, только в порядок себя приведу.

– Наводи красоту, мы ждем.

В бывшем штабном отсеке стоял стол, покрытый белой, грубого полотна украинской скатертью с петухами.

На ней расположилась бутылка с красным вином, разнокалиберные чашки и кружки, лежал белый хлеб, жареная баранина, фрукты-овощи, козий сыр.

– Друзья, – режиссер поднял стакан, – выпьем за то, что мы едем в Москву, выпьем за то, что мы хорошо поработали в Ялте и Симферополе, а также за нашу героиню Леночку Иратову.

– Подожди, Саша, – вскочил оператор Винклер, – говорят, что нет в жизни счастливым случайностей. А я говорю есть. Не обижайтесь, коллеги, и ты, Саша, и ты, Женя, Саша хороший режиссер, но он был бы мертв без Леночки. За нее, за нашу удачу!

Все загалдели, зачокались, выпили.

– Учтите, друзья, за половину дела не пьют, так что мы поднимаем бокалы за нашу актрису. Впереди зимние съемки.

Постепенно началось веселое полноценное застолье.

Анекдоты, воспоминания, смешные истории на съемках.

К Лене подсел художник Бауэр.

– Леночка, скажи честно старику, почему ты не уехала?

– Дмитрий Сергеевич, родной, конечно, я могла бы очутиться в Париже. Возможно, что со мной заключили бы контракт в театре, я же могу играть на французском. Возможно. Налейте мне вина. Спасибо… Но в Москве живет человек, которого я люблю, и это я поняла на Юге, в разлуке с ним. А потом я хочу вернуться к себе домой. Я со щемящей нежностью вспоминаю, как после репетиций прихожу в свою квартиру, шумит самовар, тетя накрывает стол для чая. Крепкий чай, малиновое варенье. А в окнах неяркое осеннее солнце. На паркете светлые полоски.

– Вы думаете, Леночка, что все это осталось в Москве?

– Не знаю, главное, что все это во мне неистребимо, как болезнь. Я возвращаюсь в прошлую жизнь…

– А вы уверены, что она будет такой же, как раньше? Грандиозный успех, поклонники, светские рауты, цветы?..

– Я слишком увлеклась всем этим. Бенефисы, дорогое ожерелье, бриллианты, трехкомнатный номер в гостинице «Люкс». Из окон Кремль, корзины цветов у дверей, лучшие роли в репертуаре. Все это казалось незыблемым, вечным. Любящий меня прекрасный человек, для которого я находила так мало времени.

– Я знаю, о ком Вы говорите. Я видел Олега перед отъездом. Он стал другим. Жесткий, но по-прежнему прекрасной души человек. Вы едете к нему?

– Да. Там, на этой земле, похожей на театральную декорацию, я вдруг поняла, как люблю его.

– Какое счастье, Леночка…

Художник не успел договорить.

Разлетелись стекла вагона, пули с противным визгом начали рвать стены.

– Ложись, – крикнул Винклер.

Он схватил две непочатые бутылки вина и рухнул на пол.

– Что это? – спросил актер Веденеев.

Он засел в угол, спасал початые бутылки.

В салон вбежал начальник охраны поезда.

– Банда. Ложитесь.

Где-то совсем рядом ударил пулемет, застучали винтовочные выстрелы.

Начальник охраны опустил окно и начал стрелять из нагана.

– Бандюки, сволочи. Поезда грабят, но нас им не взять. Три вагона бойцов в Москву едут.

Поезд шел мимо перелеска, огрызаясь винтовочным и пулеметным огнем.

Загрузка...