Вернувшись в кабинет, я захлопнул за собой дверь, подавив желание разнести к чертям всё, что попадётся под руку. Снаружи я сохранял маску невозмутимости, но внутри всё кипело, клокотало, как лава, готовая извергнуться.
Маленькая сучка… Играет со мной, как кошка с мышкой. Думает, я ревную к этому русскому выскочке? Чёрт возьми, да мне плевать на Соколова!
Я не пятнадцатилетний подросток, чтобы переживать о том, что она может выбрать другого. Но позволить этому ублюдку вот так пялиться на неё, трогать взглядом то, что принадлежит мне…
Елена моя. Всегда была и всегда будет. И пиздец тому, кто посмеет забыть об этом.
– Она испытывает тебя, Ник. – ехидно прошептал внутренний голос. – Хочет увидеть, как далеко ты готов зайти.
«Заткнись!» – мысленно рыкнул я. – «Елена будет наказана и узнает на собственном горьком, как сильно я не люблю, когда мои вещи трогают без разрешения».
Я рассчитывал, что никто не узнает о моей вспышке, однако, мои друзья, чёрт бы их побрал, слишком проницательны.
– Всё в порядке, Ник? – нахмурившись, спросил Кирилл Морозов, Пахан русской Братвы.
– По твоему выражению лица, кажется, что ты хочешь кому-то оторвать голову. – со смешком добавил Селим Демир, глава турецкой мафии.
Да, невозмутимый вид сохранить не удалось. Но мы слишком хорошо знали друг друга. Наша дружба… это не просто слово. В мире мафии трудно найти настоящего союзника, но мы слишком много пережили вместе, плечом к плечу прошли через огонь и воду. Было бы безумием воевать друг с другом.
Три наши организации – самые сильные и опасные на этом земном шаре. Поэтому однажды, вместо того чтобы продолжать бессмысленную бойню, мы решили объединиться и много лет назад заключили мирный договор, выгодный для всех сторон. Я обеспечивал им безопасное отмывание денег. Кирилл продавал нам лучшее оружие на рынке. Селим поставлял качественные наркотики, которыми мы торговали на своих территориях.
– Я могу с этим справиться. – наконец произнёс я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Ваша помощь в этом вопросе не требуется. Но… – я встретился взглядом с Кириллом и добавил, понизив голос: – … если однажды найдёшь голову своего щенка отдельно от его тела, знай – Алексей это заслужил.
Морозов хохотнул, но кивнул. Он прекрасно понимал, что я не бросаюсь словами. И если кто-то из его людей заслужит подобную участь, значит, тот действительно перегнул палку.
– Что Лёша натворил на этот раз? – спросил Кирилл, откинувшись на спинку кресла и закурив сигарету. – Снова сцепился с Мясником?
– Нет. – ответил я, устраиваясь во главе стола. – Он назло мне флиртовал с Еленой.
Кирилл ошеломлённо уставился на меня, словно я только что сообщил ему о конце света. Селим, чьё лицо обычно напоминало непроницаемую маску, слегка приподнял бровь – для него это было равносильно бурному проявлению эмоций.
– Что? Елена? – переспросил Кирилл, всё ещё не веря своим ушам. – Единственная девушка, которую ты когда-либо любил?
Я хмуро кивнул, стиснув зубы, и, подавив раздражение, вкратце рассказал им о долге Алистера и тридцатидневном контракте с Еленой.
– Зачем? – спросил Демир, с недоумением покачав головой. – Вы же расстались. Всё давно в прошлом. К чему эти сложности? Почему просто не списать долг?
– Не в этой жизни, не в следующей. – отрезал я и покачал головой. – Она вернётся ко мне. По собственному желанию.
Кирилл разразился громким хохотом.
– Ты всё ещё любишь её, Ник! – сквозь смех произнёс он. – И вместо того, чтобы поговорить как мужчина с женщиной, ты устраиваешь весь этот цирк! Мучаешь её, себя… Ждёшь, пока она сама приползёт к тебе на коленях.
Я лишь пожал плечами, не желая вдаваться в дальнейшие обсуждения своих чувств.
– И нужен тебе этот геморрой? – вмешался Селим, как всегда, прагматичный и расчётливый. Он откинулся на спинку кресла, лениво вращая в пальцах стакан с виски. – У нас и без того проблем хватает. Кастрати только и ждёт твоей ошибки, а ты подставляешь ему свою слабость на блюдечке с голубой каёмочкой.
Его слова полоснули по нервам. Я напрягся, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости.
– Пускай только попробует к ней прикоснуться. – процедил я сквозь зубы, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. – Я переломаю ему каждый палец, отрежу его маленький член и заставлю сожрать его. Никто не посмеет причинить ей вред.
Взгляд Селима стал ещё более непроницаемым, он молча отпил виски. Кирилл же, усмехнувшись, поднял руки в примирительном жесте.
– Ладно, понял. Не кипятись ты так. А с Лёшей я поговорю. – он многозначительно посмотрел на меня. – Объясню ему кое-что о субординации и правилах приличия.
– Хватит об этом. – я с силой хлопнул по столу, прерывая этот разговор. – Вернёмся к обсуждению плана. У нас есть дела поважнее, чем мои личные отношения.
Следующие полчаса мы погрузились в детали плана по подрыву бизнеса албанской мафии. Обсуждали всё – от поставок оружия через границу до логистики и точек сбыта. Каждый из нас знал, что это критически важный шаг, и мы не могли позволить себе ошибку. Я смотрел на карту, разложенную на столе, и пытался представить, как наши действия повлияют на ситуацию.
– Если мы сможем установить контроль над этой точкой, – произнёс Кирилл, указывая на карту. – то перехватим их поставки ещё до того, как они доберутся до клиентов.
Селим кивнул, его лицо оставалось серьёзным.
– Кастрати будет следить за каждым нашим шагом.
Мы продолжали обсуждать детали, задавая друг другу вопросы и высказывая опасения. Время пролетело незаметно. Наконец, встреча подошла к концу. Я попрощался с Кириллом и Селимом, чувствуя, как напряжение последних часов постепенно отпускает, и поднялся на лифте в свой пентхаус.
Предвкушение встречи с Еленой, смешанное с раздражением и странным, почти болезненным нетерпением, вибрировало в каждой клеточке моего тела, как будто я ожидал столкновения с ураганом.
Когда я вошёл в гостиную, Елена уже ждала меня, как я и приказал. Она сидела на одном из диванов, прямая спина и сцепленные в замок руки говорили о её непокорности. В другом конце комнаты, почти сливаясь с тенью, стоял Дастин. Заметив меня, он тут же выпрямился, молчаливо ожидая распоряжений.
– Свободен до завтра. – кивнул я ему, небрежно бросив пиджак на ближайшее кресло.
– Да, босс. – коротко ответил он и бесшумно исчез из комнаты. Дверь за ним закрылась с мягким щелчком.
Теперь остались только мы. Я и моя непокорная птичка, которая всё ещё наивно полагала, что может выпорхнуть из клетки. Подойдя к дивану напротив Елены, я неспешно закатал рукава рубашки до локтей, обнажая замученные тренировками мышцы, и удобно устроился на кожаных сиденьях, закинув руки на изголовье.
Некоторое время мы молчали. Елена упорно игнорировала меня; её внимание было сосредоточено на панорамном окне, откуда открывался вид на сверкающий огнями Вегас. Как будто этот бездушный, искусственный пейзаж был интереснее меня.
– Ты сегодня нарушила два пункта нашего договора. – наконец произнёс я спокойным, ровным тоном.
Спустя мгновение она медленно повернула голову, встретившись со мной взглядом. В её глазах я заметил вспышку гнева и мысленно усмехнулся.
Злится. Это хорошо. Гораздо лучше, чем равнодушие.
– Ты надела брюки, когда тебе было чётко сказано носить только юбки и платья. – продолжил я, наслаждаясь тем, как по её щекам разливается румянец. – И нарушила мой приказ не привлекать к себе внимания. Позволила другим мужчинам смотреть… наслаждаться видом того, что принадлежит мне. А если ты вдруг забыла, Леля, я очень не люблю, когда другие мужчины смотрят на мою женщину.
Елена резко вздёрнула подбородок, бросив на меня уничтожающий взгляд, и грациозно поднялась на ноги.
– Во-первых, твоё эго, и так уже, блядь, зашкаливает. – начала она, её голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. – Так что извини, но я вынуждена спустить тебя с небес на землю. Ты можешь пытаться запугивать меня, избить, даже изнасиловать – всё, что придёт в твою больную, извращённую голову. Но не всё в этом мире вертится вокруг тебя, Николас. Я не боюсь тебя и больше никогда не буду твоей собственностью. Так что засунь свои «раненые» чувства знаешь куда. Я не собираюсь из-за твоих закидонов одеваться в паранджу, чтобы, не дай бог, какой-то мужчина не посмотрел на меня.
Её слова звучали как вызов, и я почувствовал, как напряжение в комнате достигло предела.
– Во-вторых, вся эта хрень, – она обвела нас широким жестом. – не продлится долго. Я буду терпеть тебя ещё двадцать девять дней, а потом с превеликим удовольствием пошлю на хер и буду искренне счастлива, что никогда больше тебя не увижу. И в-третьих, если уж решил наказать – приступай. Я хочу поскорее лечь спать.
Моя дерзкая ведьмочка… Она ещё пожалеет о своих словах.
Ухмыльнувшись, я поднялся на ноги и приблизился к Елене. Резким, но аккуратным движением я закинул её себе на плечо. Она вскрикнула от неожиданности, её руки рефлекторно обхватили мою шею, но не сопротивлялась. Её тело, такое хрупкое и податливое, прижималось ко мне, и я почувствовал, как по венам разливается обжигающая волна желания. Но сегодняшняя ночь была не о похоти и вожделении. Это был урок, который она нескоро забудет.
Оказавшись в спальне, я осторожно уложил Елену на мягкие простыни. Направившись к журнальному столику в углу комнаты, я взял необходимый инструмент для «наказания» – обычные ножницы – и вернулся к кровати. Осторожно сев поверх Елены, упираясь коленями в матрац по обе стороны от её бёдер, чтобы не раздавить своим весом, я поднял ножницы выше, и не спеша разрезал ткань её брюк сверху вниз, внимательно наблюдая за её реакцией. Елена лежала неподвижно, ни один мускул не дрогнул на её лице.
– Моя помощница, которая купила этот наряд, будет наказана по твоей милости. – произнёс я холодным, безэмоциональным тоном. – И если я найду ещё что-то подобное… я сожгу всё, что, чёрт возьми, закрывает доступ к твоей восхитительной киске.
Она думает, что я собираюсь её изнасиловать или избить? Серьёзно? Она, что ни черта не знает меня что ли? Я бы никогда не сделал с ней ничего подобного. Так же, как и не собирался просто трахать её… пока не придёт время, и только с её согласия. Мой план куда тоньше и изощреннее.
Мне нужен был доступ к её интимным местам совсем не для этого. Я хотел сломить её сопротивление и заставить чувствовать себя некомфортно и уязвимой. А когда она, наконец, сдастся, когда эта ледяная королева растает… тогда, конечно, я с превеликим удовольствием буду лакомиться её сладостью каждый божий день.
Однако в данный момент моё тело, казалось, жило собственной жизнью, бунтовало против рассудка. Член наливался кровью, яйца ныли от напряжения – они категорически не соглашались с моим планом выжидания. Требовали немедленного удовлетворения, причём прямо здесь и сейчас.
Елена, видимо, считала, что своими детскими выходками сможет вывести меня из себя, заставить отказаться от задуманного.
Наивная. Она чертовски ошибалась.
Её поведение, её дерзость, её вызывающие взгляды – всё это лишь сильнее разжигало огонь во мне, подливало масла в пламя желания. Если честно, ей не нужно было ничего делать, чтобы вызвать у меня стояк.
«Даже этот чёртов провокационный наряд был лишним». – подумал я, чувствуя, как моё тело реагирует на её присутствие с первобытной, животной силой. – «Она может быть одета как простушка в какое-нибудь фермерское платье – и я бы всё равно никогда не захотел кого-то так сильно, как её».
Одно её присутствие действовало на меня как самый мощный афродизиак. Но мне было мало только её тела. Мне нужна была вся она, без остатка – её душа, её сердце, её мысли… Проникнуть в самую её суть, подчинить себе полностью, слиться с ней воедино. Именно поэтому я не мог поддаться первобытным инстинктам. Не сейчас. Иначе она так и будет видеть во мне лишь дьявола во плоти, и ненавидеть каждой клеточкой своего существа.
Но она полюбит меня и примет моего монстра. И ей будет плевать, чем я занимаюсь – на кровь, на грязь, на весь этот мрак, которым пропитан мой мир.
Когда она бросила меня много лет назад, я был слишком молод и глуп, чтобы продолжать бороться за неё. Наивно полагал, что смогу однажды встретить другую, кто вызовет во мне такие же чувства. Какой же я был глупец. В этом мире никогда не было и не будет такого человека. Есть только она. Моя Лёля. И я верну её себе. Чего бы мне это ни стоило.
Разобравшись с лишней одеждой, я устроился между разведённых ног Елены, наслаждаясь близостью её тела. И тут же обнаружил, что эта дерзкая женщина осмелилась нарушить ещё один приказ. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки, предвкушая наказание.
– Елена… – произнёс я, стараясь сохранить холодный тон. – Я не помню, чтобы разрешал тебе вытаскивать игрушку.
– Нет, и что? – её ответ был пропитан ядом, вызовом, который зажёг во мне ещё более жаркое пламя. Уголки её губ изогнулись в самодовольной усмешке, а глаза сверкнули непокорством. Эта её дерзость… она сводила меня с ума.
– А я-то думал, ты продержишься дольше. – довольно хмыкнул я, наслаждаясь её непослушанием.
Мой взгляд скользнул по её обнажённому телу, жадно изучая каждый изгиб. Внутри всё пылало от возбуждения и похоти. Но я не собирался торопиться. Я хотел растянуть это удовольствие, смаковать каждую секунду её мучений… и своего торжества. Медленно поднявшись на ноги, я достал из ящика прикроватной тумбочки приготовленные заранее верёвку, ещё одну игрушку и бутылочку смазки.
Елена, как ястреб следила за каждым моим движением. Когда она увидела, что я держу в руках, в её глазах на мгновение мелькнул страх, тень уязвимости, которую она тут же попыталась скрыть за маской равнодушия. Но я мог читать её как открытую книгу, сколько бы лет ни прошло. Все её тайные мысли, все её скрытые желания были для меня прозрачны.
– Что ты собираешься делать? – голос её дрогнул, хоть она и старалась говорить твёрдо.
– А ты как думаешь? – я усмехнулся, медленно приближаясь к ней и нарочито покачивая в руке верёвкой.
– А знаешь… мне всё равно. Делаешь, что хочешь. У тебя всё равно ничего не получится. – процедила она сквозь зубы и демонстративно отвернулась, но напряжение в её теле, лёгкая дрожь выдавали её с головой.
Я усмехнулся про себя. Насколько мне помнилось из наших интимных разговоров в прошлом, ей хотелось попробовать связывание. Но истинное удовольствие от этого акта возможно лишь при полном доверии между двумя людьми. А это последнее, что мы сейчас испытываем друг к другу. Да и я не собирался доставлять ей удовольствие в данный момент. Я хотел совсем другого – преподать ей урок, помучить, насладиться её беспомощностью, ощутить абсолютную власть над её телом и в конечном счёте над её душой.