Дармиэль провожает меня до дома, когда уже сумерки перестают быть сумерками и над Эйнелемом поднимается огромная, прозрачная, белоснежная луна. Мы бредем по улицам засыпающего города, мимо темных окон, и окон, освещенных маленькими ночниками, мимо загорающихся фонарей и облетающих кустов алларии, и я считаю шаги, потому что каждый шаг рядом с ним – это чудо, и мне хочется, чтобы дорога к дому никогда не кончалась, но увы – она кончается.
Итак, он провожает меня до дома, и даже вежливо целует мне ручку на прощанье. И тут-то мне надо бы пригласить его на чашку кофе, или что говорят в таких случаях, но – о черт!!! – язык просто прилипает к небу. Вот скажите, что это?! Я, острая на язык, бойкая Флавви Триальер, просто не могу выговорить несколько слов!
А все почему?! Потому что нелепый страх сидит во мне, и страшно, что вдруг он откажет, а я такого унижения не переживу…
Вы скажете – такого не может быть? Что ни один мужчина не отказывает, когда ему предлагают вот этот самый кофейный эвфемизм и то, что за ним застенчиво скрывается? А с другой стороны, почему он сам-то не попросил меня об этой чашке кофе?!
Но я делаю над собой героическое усилие.