Ланкрэ
Слава Богу, сегодня я уже в норме. А вот тогда, неделю назад, было плохо.
В тот день, когда я из окна заметил слежку за Флавиенной, я решил, что надо ее срочно предупредить. Телефон бы только одолжить у кого-нибудь…
Я вышел из палаты, с визиткой в руке. Коридор, как назло, был совершенно пуст. И, пока я шел по коридору, я неожиданно заметил, что стены его ведут себя странно: то надвигаются, то раздвигаются, потолок куда-то плывет и кружится, а еще ощутил на губах привкус крови. Проведя рукой по лицу, я понял, что кровь у меня идет носом. Экая досада.
Тут я повернул за угол и увидел медсестру.
– Простите, вы не могли бы… мне нужен телефон…
– Почему вы встали с постели?! – вскрикнула она, переменившись в лице. – Вам надо лежать, вернитесь в палату…
– Мне нужно, – заплетающимся языком вымолвил я, и вдруг услышал странный звук. Он напоминал шипение газировки в тот момент, когда открывается бутылка, только был намного громче, от него закладывало уши. А потом наползла темнота из углов, ее становилось все больше, а света все меньше, я видел этот свет как в маленькое круглое окошко перед собой, и в нем металось лицо медсестры.
Потом ничего не помню. Я очнулся уже в палате на следующий день, и первым делом получил от медсестры внушение на тему – с постели не вставать, никуда не выходить и все такое.
Я и вел бы себя паинькой, но вот сегодня на меня навалилось «это».
Я до сих пор не могу придумать названия этому странному необъяснимому ощущению, и мысленно называю его «это». Так было с дедушкой, когда я мирно сидел в садовой беседке с книгой и бутылкой моего любимого абрикосового бренди. Я ощутил ужас, панику, и, сам не понимая, что я делаю, вскочил и побежал к дому. Нет, я не знал, что на деда напали, просто тревога жгла душу, мои ноги сами меня несли куда-то… а потом я оказался в комнате с убийцами. И раньше еще пару раз было… ладно, лучше грустные вещи не вспоминать.
И вот сегодня… Не собирался я никуда идти. Я вообще дремал у себя в палате, когда чувство нестерпимой тревоги погнало меня по городу, и знал ли я куда иду? Люди пялились на чудака в пижаме и больничных тапочках, а я бежал туда, куда звало меня «это». Я даже не знал, что в этом доме, в который я вошел, живет Флавви. Хотя догадывался, конечно, потому что других людей, которые мне были бы дороги, в этом городе нет.
Сейчас кто-то войдет. Может, я напрасно ее послушался и ушел? Однако я прячусь в платяной шкаф (дверка его издает омерзительный скрип), и жду – что же будет?
Меня одолевает беспокойство, и в то же время душит смех. Бог мой! Этот ее возмущенный взгляд – да за один этот взгляд разъяренного котенка я бы ее просто скушал. Губы мои помнят еще нежную свежесть ее рта, и ее растерянность, ее изумление в глазах в ответ на мою дерзость…
А ведь какой был бы отличный момент: она связана, не сопротивляется, целуй – не хочу… надо же влезть в эту идиллию какому-то пошлому уголовнику!
Скрип двери. Сейчас что-то случится…