За полгода, с момента первого прихода в гости к Кате, её квартира стала ещё больше походить на убежище для людей без места жительства. Она находилась в прокуренном общежитии, где соседями были алкаши и наркоманы, и выглядела почти также страшно, как и единственный в доме подъезд: обшарпанный, с прожжёнными сигаретами стенами, настолько облупленными и подкопчёнными бесконечным дымом, что их цвет разглядеть было невозможно. Там всё время ошивались полупьяные, грязные и чуть ли не голые соседи, которые выползали покурить между стопками водки, и, если для Кати это была уже привычная картина, обыденность, то Алина, дважды перекрестившись и опустив глаза в пол, едва ли не бежала на нужный этаж.
Квартира была крохотной, практически кукольной. В единственной комнате стоял грязный диван, застеленный пледом с ковровым узором, и двуспальная кровать. Ванная и туалет совмещены, а кухня и вовсе отсутствовала. Шкаф с посудой и холодильник находились прямо в прихожей, там же стояла компактная двухкомфорочная плита. Из домашней утвари в этом жилище оставались только старенький телевизор, похожий на громоздкий ящик, некогда серый, пожелтевший шкаф во всю стену, и небольшая тумбочка, которая служила столом для тарелок с едой во время приёмов пищи.
Гостей у Малковых не водилось, поэтому тапочек для Алины не нашлось, и она, пытаясь не выдать брезгливость, разулась и осторожно прошла до ванной на носочках, стараясь лишний раз не дотрагиваться до вещей. Но в квартире, при кажущейся разрухе, оказалось довольно чисто. Хотя, здесь по-прежнему было не особо приятно находиться, из подъезда в квартиру жутко несло сигаретной вонью, а хлипкая входная дверь не внушала доверия.
– Слушай, мне показалось, или соседняя с вами дверь в подъезде была прожжена? – помыв руки и выйдя в комнату к Кате, Алина нарушила неловкое молчание.
Та спокойно кивнула и прыснула от смеха, глядя в округлившиеся глаза Алины.
– Ну ты же видела какие у нас соседи, маргиналы сплошные, что-то не поделили, и один другому дверь поджёг. Я отошла в магазин, Лерка одна дома осталась, прихожу, а тут такой прикол.
– Даа… – Лина опасливо покосилась на хлипкую дверь. – Точно, прикол.
Это была та жизнь, которой она смертельно боялась. Жуткая, грязная, безнадёжная, и практически звероподобная в своём моральном упадке. Та, которой она раньше даже представить не могла. Жизнь Алины, в сравнении с этим, была рафинированной и вылизанной: у неё всегда было всё необходимое и даже больше, любящие родители, которые в любой ситуации были готовы поддержать Алину и помочь ей, путешествия по разным странам и ежегодный отдых на море. Ей не приходилось бороться за жизнь, или вытаскивать мать из запоя, чтобы она не потеряла работу, или воспитывать ребёнка, когда ты сам ещё ребёнок. Нет, её судьба разительно отличалась.
Катя достала из шкафчика в прихожей электрический чайник и две кружки.
– Будешь чай? У нас остался зелёный клубничный.
– Конечно! Я без чая не могу. – Алина не слукавила, она действительно пила его постоянно, когда находилась дома, и, скорее всего, уже на 90% состояла только из этого напитка.
Всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке, Алина осторожно присела на краешек кровати, – на диван не решилась, оценив степень его загрязнения. Ему явно давно требовалась чистка, но, очевидно, у Малковых не было ни денег, ни желания этим заниматься.
Ей было некомфортно. С Катей они сдружились очень быстро, но несмотря на это в основном виделись только на учёбе и редко вне стен университета, и её чувства и мысли оставались закрытой книгой. О жизни подруги Алина знала лишь те крохи, которыми Катя делилась, когда ей было просто необходимо высказаться. Когда мать, в пьяном угаре, подняла на неё руку, и Малкова попросилась переночевать у Алины, но на утро вернулась домой, ведь там осталась сестрёнка Лера. Когда они переезжали из комнаты в общежитии, которую снимали, в квартиру, – такую же убитую и страшную, но в целую отдельную квартиру! Или, когда ей приходилось подменять мать в ночную смену в продуктовом магазине возле дома, где та работала, пока она валялась дома в бессознательном состоянии.
Алина ни разу не видела эту женщину, но Катя её ненавидела. По крайней мере по её рассказам складывалось именно такое впечатление.
Она придвинула тумбочку к кровати, поставила туда кружки с чаем и плюхнулась рядом с Алиной.
– Сейчас уже Лерчик должна подойти, когда там пиццу привезут?
– Через полчаса. – глянув на часы, Лина взяла кружку с чаем, разглядывая плавающие внутри кувшинки накипи.
Как по часам, из коридора послышался скрежет в замочной скважине, и в помещение вошла белокурая малышка. Бросив потрепанный, повидавший жизнь рюкзачок на пол, она, увидев девочек, радостно кинулась к ним.
– Алиинааа! – Лера с визгом набросилась на неё и вцепилась маленькими ручками в шею.
– Леруся, как ты подросла за лето! – Алина разулыбалась и подхватила девочку, усаживая на колени.
Она любила детей, а Лера была очень милым ребёнком. Девочка уже пошла в четвёртый класс, но всё ещё оставалась чересчур маленькой и худенькой. Чертами лица она совсем не похожа на старшую сестру, да и характером тоже. На людях Лера была тихой и практически незаметной, она боялась лишний раз подать голос и обратить на себя внимание, в школе у неё не было подруг и свой досуг она проводила в основном с сестрой.
Алина несколько раз гуляла вместе с обеими сёстрами Малковыми. И если сначала Лера отнеслась к ней настороженно и провела всю прогулку прижавшись к бедру Кати, то в следующий раз она неожиданно сама подбежала к Лине и крепко обняла её, заглядывая в глаза и робко улыбаясь.
У Алины был какой-то дар располагать к себе людей, особенно детей. И даже недоверчивая Лера не устояла перед её чарующим обаянием и смогла раскрыться.
– Ну рассказывай, красота, как у тебя день прошёл, чем занималась? – Алина ласково потрепала девочку за щёчку, от чего Лера порозовела и заулыбалась, щуря глаза от удовольствия: она не привыкла к такому нежному и тёплому отношению.
– Мы сегодня репетировали песню ко дню учителя. Представляешь, нас даже отпустили с окружающего мира! А ещё я буду стих читать на конкурсе чтецов, потому что я лучше всех из класса читаю! – захлёбываясь словами, перебивая сама себя, Лера заёрзала у Алины на коленях: эмоции её переполняли.
Катя строго посмотрела на сестру:
– Лера, ты руки не хочешь помыть хотя бы? Переодеться, рюкзак разобрать?
Девочка слегка поникла, ей так хотелось рассказать обо всех своих достижениях, поделиться бурлящей радостью и насладиться теплом Алины.
– Леруся, иди, быстренько всё сделай, как раз, как закончишь, приедет курьер с пиццей. – Алина легонько подтолкнула её в сторону ванной.
– Пицца?! – широко раскрыла свои и без того огромные глазки Малкова младшая и с восторженными воскликами побежала переодеваться в домашнюю одежду. – Ура, у нас будет пицца!
Еду привезли быстро, Алина заказала две большие пиццы. Себе с морепродуктами, Кате – её любимую с курицей и ананасами, которую сама считала особым видом извращения.
– Знаешь, я так устала от всего. – тихо произнесла Катя, глядя на сестру, с наслаждением уплетающую пиццу, – Я хочу найти работу, мама не справляется тянуть всю семью. Лерке постоянно нужно что-то в школу покупать, а мне на учёбу. Продукты дорожают, и мы даже курицу себе позволить не всегда можем. – опустив глаза и немного помолчав, она продолжила. – Но я не знаю, как всё совместить. Универ нельзя прогуливать, мы же на бюджете, а после него нужно сидеть с Лерой, потому что мы боимся оставлять её здесь одну.
– Я думаю, Лера справится одна, ей всё-таки уже десять. Ты в её возрасте уже сама с ней сидела.
– Да, но это была я. Я боюсь за Леру, она – единственное, что у меня есть. Наверное, я похожа на курицу-наседку, но она ведь такая маленькая ещё, а мир жесток, мы ещё и живём в таком месте неблагополучном.
Алина ободряюще накрыла ладонью подрагивающую руку Кати:
– Я тоже давно думаю о работе, не хочу напрягать родителей постоянно. Мы можем вместе поискать подработку, хотя бы на пару часов в день, чтобы это не влияло сильно на учёбу.
Алине было безумно жаль девочек, но виду она не подавала – Катя относилась к этому очень болезненно. Кто определил для них такую судьбу? Чем они это заслужили? Выживать, еле сводя концы с концами, не чувствовать безопасность даже в собственной квартире, всю жизнь, с самого детства наблюдать пьянки, бедность и нравственный упадок. И она помогала им, как могла: терпеливо давала подруге высказаться, оказывала моральную поддержку, иногда осторожно давала советы, стараясь не задеть Катю, покупала ей обеды, когда видела, что та ничего не берёт в столовой, хотя голодна, но признаться в отсутствии денег стыдно.
От невесёлых мыслей Алину отвлекла Лера, с разбегу запрыгнувшая к ней на колени и повалившая на кровать.
– Леруся, ты как дикарка, ей Богу, снесла меня! – засмеялась Лина и защекотала проказницу, которая тут же начала извиваться ужом, громко хохоча.
Отсмеявшись и вновь приняв вертикальное положение, Алина посмотрела на Катю и подметила, что подруга наконец повеселела, смотря на радостную сестрёнку, которая удобно устроилась на Алине и не собиралась покидать её коленки.
Наевшись, выпив пять чашек чая, поиграв в крокодила и перевыполнив лимит по общению на неделю вперёд, Алина собралась домой.
– Красота маленькая, мы ещё увидимся, не расстраивайся! – обняла она Леру, едва не плачущую из-за её ухода, и погладила по хрупкой костлявой спинке. – Катюш, до завтра.
Обнявшись с подругой, Лина вышла на лестничную площадку, тут же натыкаясь на крупного толстого пропитого мужчину, который источал на весь пролёт удушающий запах алкоголя, табака, грязи и пота. Вжавшись в стену и задержав дыхание, она быстро обошла его и, сбежав вниз по лестнице, наконец выбралась на чистый воздух.
На улице оказалось невероятно свежо, шёл редкий, но крупными каплями дождь, в воздухе завис запах хвои и уже увядающей осенней травы: совсем рядом с этим ужасным, пропитанным тоской и несчастьем домом находился небольшой сосновый лесок, почти неокультуренный рукой человека – там находилось всего несколько лавочек по тропе и множество кормушек для белок и птиц.
Решив прогуляться в одиночестве по вечереющему бору, Алина достала чехол с наушниками и, включив Челентано, ступила из-под козырька подъезда на тёмно-серый от дождя асфальт. Когда у неё появлялось особое, меланхоличное, настроение, Алина обожала слушать итальянскую эстраду, наслаждаясь певучим языком, словно обласкивающим уши, и присущими их культуре мелодиями, и ритмами.
Вслушиваясь в хрипловатый, местами надрывный голос певца, она медленно подходила к лесу, мерно качая головой в такт и поднимая лицо к небу. Она вглядывалась в тёмные кучерявые тучи и позволяла каплям дождя постукивать по лицу, скатываясь за ворот свитера. Её щеки, лоб, зализанные в хвосте волосы, – всё было насквозь мокрым, и Алина наслаждалась этим. Ранней осенью, когда на улице стояла тёплая погода и ещё не было той грязи, которая появляется ближе к ноябрю, потому что лужи успевали быстро высыхать, дождём можно было наслаждаться и проводить время на улице без раздражения.
В бору было сухо, раскидистые кроны сосен практически полностью закрывали небо, не давая проникнуть вездесущему дождю. Пройдя вглубь леса по широкой тропе, она дошла до первой скамейки, и, стряхнув опавшие с иссушенных ветвей близрастущего дерева иголки, села и с наслаждением откинулась на спинку.
В будние дни здесь совсем не было людей, по дороге Алине попалась только одна парочка. Зато лес был переполнен живностью: белками, воронами, галками, которые, словно ошалевшие от количества еды, носились по траве и кормушкам, собирая упавшие шишки, брошенные людьми семечки и хлеб.
Алине даже повезло увидеть белочку-альбиноса, уже ставшую символом бора и настоящей звездой города, – её фотографировал каждый, кто видел, и выкладывал в местные паблики.
На телефон пришло уведомление, вырывая глубоко ушедшую в себя Лину из мыслей.
«Конфетка, чем занята?» – мигнула иконка с уведомлением от Королькова.
Алину всё также сильно удивило его внимание, но в этот раз она подметила это без раздражения, сегодня Матвей был очень милым и обаятельным, и продолжал упорно добиваться её внимания, удивительным образом постоянно оказываясь рядом.
«Сижу в бору, слежу за белочками» – быстро напечатала она и в ожидании ответа требовательно уставилась на экран. Но Матвей как будто решил её подразнить и вышел из диалога, а потом и из сети.
Убрав телефон и выждав немного времени, она вновь достала его, заходя в диалог.
Тут же наконец прилетело следующее сообщение от Королькова: «Не хочешь встретиться, прокатиться за кофе?»
Пальцы сами набрали ответ: «Давай. Только я хочу глинтвейн».
В этот раз Матвей ответил также мгновенно, как и она: «Подъеду минут через двадцать. Дождёшься?»
«Может быть. А может и нет :)»