На Матса Енсена орал по телефону начальник транспортной фирмы. Шея у датчанина пошла красными пятнами, он пытался объяснить ситуацию. Пиа слышала раздраженный голос в телефонной трубке, слышала, как начальник кричит про нарушение сроков и просранную доставку.
– Но… но люди ведь должны помогать дру…
– Вычту из зарплаты. Считай, что это моя тебе помощь.
– Ну спасибо. – Матс нажал “отбой”.
Пиа молча сидела рядом с шофером. За окнами проносился густой лес. В кабине стоял гул от тяжелых капель дождя. В боковых зеркалах Пиа видела, как мотается прицеп, видела деревья, мимо которых они проезжали.
Матс, не отрывая взгляда от дороги, сунул в рот никотиновую жвачку. Грохотал мотор, гремели, соприкасаясь с асфальтом, тяжелые колеса.
Пиа смотрела на календарь, раскачивающийся от неровного хода машины. Лохматая женщина, стоя в бассейне, обнимала надувного лебедя. Внизу дата: август 1968 года.
Дорога пошла под горку, и в фуре загрохотал груз – брусковое железо.
Далеко впереди, в просвете между деревьями, сквозь пелену дождя ярко засветилось что-то синее. Дорогу перегородила полицейская машина.
У Пии тяжело и быстро забилось сердце. Она не сводила глаз с полицейской машины и женщины в темно-синей рубашке; та махала обеими руками. Фура еще не успела остановиться, а Пиа уже открыла дверь. Мотор вдруг с натугой загудел, под колесом что-то громко хрустнуло.
Пиа, цепляясь за поручни, вылезла из кабины и побежала к женщине в полицейской форме. У нее кружилась голова.
– Где машина? – спросила женщина.
– Как “где”? Вы о чем?
Пиа не отрываясь смотрела на женщину, пытаясь прочитать что-нибудь на мокром лице, но только испугалась серьезности ее взгляда. Пиа почувствовала, что у нее подгибаются ноги.
– Вы видели машину, когда обгоняли ее? – уточнила женщина в форме.
– Как “обгоняли”? – слабым голосом спросила Пиа.
Подошел Матс.
– Мы ничего не видели, – сказал он. – Наверное, вы слишком поздно устроили засаду.
– Ничего подобного. Я проехала всю дорогу, я же по ней приехала…
– Ну и где в таком случае эта машина?
Мирья кинулась к патрульной машине и вызвала коллегу.
– Лассе? – задыхаясь, проговорила она.
– Я тебя вызывал, ты не отвечала. У тебя там все нормально?
– Да где эта чертова “тойота”? – почти закричала Мирья. – Фура здесь, а “тойота” пропала.
– Других дорог здесь нет.
– Надо объявить машину в розыск. Перегородить восемьдесят шестое в другом направлении.
– Я сейчас отдам приказ. – И Лассе отключился.
Пиа стояла возле патрульной машины. Одежда промокла насквозь. Сержант Мирья Златнек села на водительское место, оставив дверцу открытой.
– Вы говорили, что спасете его, – сказала Пиа. – Вы обещали, я же вам поверила!
– Я знаю. Я ничего не понимаю, этого просто не может быть. По этим дорогам невозможно ездить на скорости под двести километров, у машины не было шансов проскочить мост до того, как там встал Лассе.
– Но где-то же она есть, – тяжело сказала Пиа и сорвала с рубашки белый воротничок.
– Подождите, – сказала вдруг Мирья. И вызвала отдел связи.
– Это машина триста двадцать один, – торопливо проговорила она. – Нам нужна еще одна машина, немедленно… Перед Аспеном… Тут есть одна узкая дорога, кто ее знает – может проехать от Чевсты до самого Мюккельшё… да, именно… Кто, вы сказали? Хорошо, тогда он будет здесь минут через восемь – десять…
Мирья вылезла из машины, посмотрела на дорогу, словно все еще надеялась на появление “тойоты”.
– Мой мальчик… он пропал? – спросила ее Пиа.
– Им некуда было деться. – Мирья изо всех сил старалась говорить терпеливо. – Я понимаю, как вы встревожены, но мы их возьмем. Они, видно, где-то свернули и остановились, но никуда не делись… – Она замолчала, вытерла со лба дождевую воду, глубоко вдохнула и продолжила: – Мы перекроем оставшиеся пути, а потом поднимем вертолет спасательной службы…
Пиа расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и оперлась одной рукой о капот полицейской машины. Дышать становилось все труднее; она пыталась успокоиться, но в груди что-то дергалось. Она понимала, что должна чего-то потребовать, но не могла собраться с мыслями. Она чувствовала только безнадежный страх и растерянность.