Выйдя на свежий воздух, Йона глубоко, словно вынырнув из воды, вдохнул. Может быть, Роза Бергман хотела сказать ему что-то важное. Может быть, кто-то дал ей какое-то поручение. А старуха впала в маразм раньше, чем успела его выполнить.
Он так ничего и не узнает.
С тех пор как он потерял Сумму и Люми, прошло двенадцать лет.
Их последние следы растаяли вместе с разумом Розы Бергман.
Теперь все кончено.
Йона забрался в машину, вытер слезы, немного посидел с закрытыми глазами и повернул ключ зажигания. Пора было возвращаться домой, в Стокгольм.
Он уже успел проехать три мили к югу по шоссе Е 45, когда позвонил начальник Государственной уголовной полиции Карлос Элиассон.
– У нас убийство в интернате возле Сундсвалля, – напряженно сообщил он. – Тревожный звонок поступил утром, в самом начале пятого.
– Я в отпуске, – едва слышно ответил Йона.
– Тогда милости прошу на вечеринку с караоке.
– Как-нибудь в другой раз.
Дорога шла через лес. За деревьями серебристо поблескивало озеро.
– Йона, да что с тобой?
– Ничего.
В кабинете кто-то позвал: “Карлос!”
– Мне пора на заседание, но я хочу… Я поговорил с Сусанной Эст, и она утверждает, что полиция Вестерноррланда не будет официально обращаться в Государственную уголовную полицию.
– Так зачем ты мне звонишь?
– Я сказал ей, что мы пришлем наблюдателя.
– Мы же никогда никуда наблюдателей не посылаем?
– А теперь вот пошлем. – Карлос понизил голос. – К сожалению, это очень щекотливый момент. Вспомни капитана хоккейной сборной, Янне Свенссона… газеты без конца писали о некомпетентности полиции.
– Потому что так и не нашли…
– Об этом молчи, это первый крупный провал Сусанны Эст с тех пор, как она стала прокурором. Я не говорю, что газетчики правы, но ты в тот раз был очень нужен полиции Вестерноррланда. Они сами оказались слишком медлительны, слишком держались за инструкции и упустили время… обычное дело, но газетчики такое любят.
– Я больше не могу говорить. – Йона решил закончить разговор.
– Ты знаешь, я не стал бы тревожить тебя, если бы речь шла просто о смертельном случае. – Карлос вздохнул. – Но об этом деле, Йона, будут писать газеты… убийство страшное, чудовищно жестокое, кровавое… телу девочки придали особую форму.
– Как это? Что значит “телу придали форму”?
– Она лежит на кровати, закрыв лицо руками.
Йона молчал, держа левую руку на руле. За окнами мелькали деревья. Карлос дышал в телефон, в кабинете слышались голоса. Йона, не говоря ни слова, свернул с Е 45 на Лусвеген, дорогу, ведущую на восток, к побережью. Комиссар направился в Сундсвалль.
– Йона, пожалуйста, поезжай туда – и все… Помоги им, подтолкни к самостоятельному расследованию… Хорошо бы – пока о деле не начали писать газеты.
– Так я больше не наблюдатель?
– Нет, наблюдатель… Просто будь там поблизости, наблюдай за ходом расследования, подкинь тамошним полицейским идею-другую… Только помни, ты сейчас не можешь участвовать в оперативной работе.
– Потому что я под служебным расследованием?
– Главное – держись в тени.