Пиа Абрахамссон заметила, что едет быстровато.
Она рассчитывала выехать раньше, но церковное собрание в Эстерсунде затянулось.
Пиа глянула в зеркало, на сына. Головка лежит на подголовнике детского кресла, глаза за стеклами очков закрыты. Утреннее солнце сверкает между деревьями, падает на спокойное личико.
Пиа сбросила скорость до восьмидесяти километров в час, хотя дорога, бегущая по еловому лесу, была абсолютно прямой.
Пусто, призрачно.
Двадцать минут назад им навстречу попался лесовоз, груженный бревнами. Больше машин не было.
Пиа прищурилась, чтобы лучше видеть.
По обеим сторонам дороги монотонно мелькали столбы ограждения.
Человек – самое пугливое животное на свете, подумала Пиа.
В Швеции восемь тысяч километров дорожного ограждения. Не для защиты диких зверей, а для защиты людей. Через моря лесов протянулись узкие дорожки, с обеих сторон защищенные высокой сеткой.
Пиа быстро оглянулась на заднее сиденье – на Данте.
Она забеременела, когда служила пастором в общине Хессельбю. Отцом был редактор церковной газеты “Чюркан Тиднинг”. Она помнит, как держала в руках тест на беременность и думала о том, что ей тридцать шесть лет.
Она сохранила ребенка – но не отца ребенка. Сын оказался лучшим из всего, что подарила ей жизнь.
Данте дремал, сидя в своем креслице. Голова тяжело упиралась в подголовник, мягкое одеяльце сползло на пол.
Перед тем как уснуть, он беспрерывно хныкал от усталости. Хныкал, что в машине воняет мамиными духами, что “Супер-Марио” закончилась и ему больше не во что поиграть…
До Сундсвалля оставалось не меньше двух миль, а потом еще сорок шесть до Стокгольма.
Ей уже основательно хотелось в туалет – во время церковного собрания она выпила слишком много кофе.
Где-то здесь должна быть заправка.
Пиа сказала себе, что не стоит останавливаться посреди леса.
Останавливаться посреди леса не стоит – и все-таки она сделала именно это.
Пиа Абрахамссон каждое воскресенье проповедовала своим прихожанам, что все происходящее с ними происходит во имя высшей цели, но всего через несколько минут ей суждено было стать жертвой слепого равнодушного случая.
Она свернула на обочину и остановилась у запертого шлагбаума, закрывавшего устроенный в ограждении проезд. За шлагбаумом протянулась грунтовая дорога, ведущая прямо в лес, видимо, к какой-нибудь лесопилке.
Пиа собиралась просто отойти так, чтобы ее не было видно с дороги, оставив дверцу машины открытой – чтобы услышать Данте, если он проснется.
– Мама!
– Поспи еще.
– Мама, не уходи.
– Кролик, мне нужно в туалет. Я оставлю дверь открытой. И все время буду тебя видеть.
Данте посмотрел на нее сонными глазами и прошептал:
– Я не хочу сидеть один.
Пиа улыбнулась малышу и погладила его по потной щечке. Она понимала, что слишком трясется над ним, превращает его в маменькиного сынка, но ничего не могла с собой поделать.
– Всего одна малю-юсенькая минутка, – улыбнулась она.
Данте уцепился за ее руку и не хотел отпускать, но Пиа высвободилась и достала из упаковки влажную салфетку.
Она вышла из машины, подлезла под шлагбаумом и пошла по грунтовой дороге к лесу, иногда оборачиваясь и махая Данте рукой.
А вдруг кто-нибудь свернет и снимет ее на мобильный телефон, пока она будет сидеть тут с голой задницей.
Фотографии писающего пастора заполнят ютьюб, фейсбук, все блоги и чаты.
Пиа вздрогнула, свернула с дороги и ушла подальше за деревья. Земля здесь растрескалась от тяжелых лесовозов и форвардеров.
Убедившись, что с большой дороги ее не видно, Пиа задрала юбку и присела на корточки.
Она заметила, что устала – ноги дрожали. Пиа оперлась рукой о ствол, поросший нагретым мохом.
Ее заполнило чувство легкости, и она закрыла глаза.
Когда Пиа снова открыла глаза, то увидела нечто непонятное. Какой-то зверь шел на задних лапах по лесовозной дороге, клонясь вперед и спотыкаясь.
Маленькая фигурка, покрытая грязью, кровью и глиной.
Пиа затаила дыхание.
Это не зверь. Существо походило на частицу леса, получившую возможность свободно двигаться и жить собственной жизнью.
Словно маленькая девочка, составленная из веток.
Существо шаталось, но упорно двигалось к шлагбауму.
Пиа поднялась и пошла следом за ним.
Она пыталась что-нибудь сказать, но слова застряли в горле.
Под ногой у нее сломалась ветка.
В лесу начал накрапывать редкий дождик.
Пиа двигалась медленно, как в кошмарном сне; она словно разучилась бегать.
Тем временем существо уже добралось до автомобиля. Руки странной девочки были обмотаны грязной тканью.
Пиа поскользнулась; она видела, как существо сбросило ее сумочку с сиденья, забралось в машину и захлопнуло дверцу.
– Данте! – задохнулась Пиа.
Машина рывком тронулась с места, проехала по мобильному телефону и связке ключей, вывернула на дорогу, проскребла по стальному ограждению, разделявшему дорогу на полосы, выровнялась и унеслась.
Пиа, плача и трясясь, добежала до шлагбаума.
Произошло неправдоподобное. Глиняный человечек появился ниоткуда, он просто возник здесь – и вот ее машина, а с ней и ее сын исчезли.
Пиа пролезла под шлагбаумом и двинулась по широкой пустой дороге. Она не кричала, не могла кричать. Слышала она только свое собственное прерывистое дыхание.