Дождевые капли тяжело стучали по ветровому стеклу; “дворники” мотались туда-сюда, а полотно дороги впереди, казалось, кипит.
Пиа сидела в высокой теплой кабине, но ее била дрожь. Она не могла успокоиться. Пиа понимала, что ее объяснения бессвязны, но шофер все же позвонил в службу спасения. Он сообщил, что продолжит движение по шоссе номер 86, а потом – по шоссе номер 330, а в Тимро машина “скорой помощи” сможет забрать его пассажирку в больницу Сундсвалля.
– Какая больница? О чем вы? – спросила Пиа. – Речь не обо мне. Надо остановить машину, только это имеет значение.
Датчанин удивленно посмотрел на нее, и Пиа поняла: надо сделать над собой усилие и выражаться яснее. Изобразить спокойствие, хотя у нее земля уходит из-под ног и она словно висит в воздухе.
– Моего сына похитили, – сказала она.
Шофер повторил в телефон:
– Она говорит – ее сына похитили.
– Пусть полиция остановит машину. Красная “тойота-аурис”. Номер не помню, но…
Шофер попросил диспетчера подождать.
– …Она едет прямо перед нами, по этой же дороге… Остановите ее… Моему сыну всего четыре года, он остался в машине, когда я…
Матс повторил ее слова диспетчеру, сказал, что сам он – водитель фуры, направляется на восток по шоссе номер 86 и находится примерно в четырех милях от Тимро.
– Пусть поторопятся…
Фура замедлила ход, проехала мимо согнутого светофора, по круговой развязке, прицеп загремел, когда колесо попало на “лежачего полицейского”, потом разогналась, проезжая мимо белого кирпичного здания, и понеслась дальше по дороге, бежавшей параллельно реке.
Диспетчерская соединила датчанина с полицией; ответила женщина из патрульной машины с радиосвязью. Женщина назвалась Мирьей Златнек и сообщила, что находится всего в трех милях от них, на шоссе 330, в Юпэнгене.
Пиа Абрахамссон взяла у Матса телефон, сглотнула, чтобы подавить дурноту. Услышала свой голос – собранный, хоть и дрожащий:
– Мне передали трубку. Моего сына похитили, машина едет по шоссе… погодите…
Пиа обернулась к шоферу.
– Где мы? По какой дороге едем?
– Шоссе восемьдесят шесть.
– Насколько похититель опередил вас? – спросила Мирья.
– Не знаю. Может, минут на пять.
– Вы уже проехали Индаль?
– Индаль, – повторила Пиа.
– До него почти две мили, – громко сказал шофер.
– Тогда вот они, – сказала Мирья. – Тогда они попались…
Когда Пиа услышала эти слова, у нее полились слезы. Она быстро вытерла щеки. Женщина в патрульной машине переговаривалась со своим коллегой. Они собирались устроить засаду на шоссе 330, у моста через реку. Второй полицейский находился в Норданшё и обещал быть на месте через пять минут. Мирья бросила ему:
– Успеешь.
Фура катила по дороге вдоль реки, извивавшейся по малонаселенной провинции Медельпад. Они преследовали автомобиль, в котором сидел четырехлетний сын Пии; машины не было видно, но они знали, что она впереди. Деться с дороги ей было некуда. Восемьдесят шестое шоссе шло по отдаленным местам, но съездов с него не было – только бесконечные лесовозные дороги, уходящие прямо в лес: несколько миль по болотистой земле до лесозаготовок – и всё.
– Я больше не могу, – прошептала Пиа.
Через несколько миль их ждала развилка. Сразу после поселка Индаль одна дорога сворачивала на мост через реку, а потом шла почти прямо на юг. Другая так и тянулась вдоль реки, к побережью.
Пиа, сцепив руки, молилась. Далеко впереди две полицейские машины перекрыли обе дороги развилки. Одна машина стояла у опор моста на том берегу реки, другая находилась в восьми километрах к востоку.
И вот фура, в которой сидели датский шофер и пастор Пиа Абрахамссон, въехала в Индаль. Сквозь частый дождь они рассмотрели пустой мост над высокой бурной водой и синие отсветы мигалки полицейской машины, стоящей у основания моста на противоположном берегу.