Как только выхожу из автобуса, дождь усиливается. Накинув капюшон толстовки, я сжимаю в руках ключи с брелоком-ножом, который подарила мне Рут. Чем ближе я подхожу к трейлерному парку, тем сильнее тускнеют фонари вдоль улицы. На остановке яркий и холодный свет, а ближе к дому свет становится тусклым, с оранжевым отливом и видно лишь дорогу, но ничего за ее пределами.
В трейлер-парке кипит жизнь, особенно в пятницу вечером. Миссис Рейли снова выгоняет мужа, выбрасывая его вещи прямо на улицу.
– К черту тебя, свинья! – Швырнув комок фланелевых рубашек на мокрую землю, она замечает меня и приветливо взмахивает рукой. – Привет, Микки.
– Привет, миссис Рейли.
Из окон Дюка грохочет рок. И я точно знаю, что мистер Рейли после ссоры с женой сорвется на Дюка и начнет пинать дверь в его трейлер, оставляя новые вмятины, пока просит сделать потише.
Из дома Рут слышен детский визг и крик – она снова не может уложить детей спать.
Я захожу домой и закрываюсь на ключ. Скинув промокшие кеды, бросаю рюкзак на пол и иду к холодильнику. Достав из морозилки замороженную лазанью, ставлю ее в микроволновку и заглядываю в телефон. Оливер так ничего и не написал. В груди становится так холодно, словно в морозилке лежала не лазанья, а мое сердце.
Знаю, что Олли тяжело, но к черту это, я не хочу давать ему время. Открыв чат, я смело печатаю:
Микки Рамирес: Ты веришь мне?
Две галочки никак не загораются, и я гипнотизирую экран телефона, мечтая увидеть Олли онлайн. Звон микроволновки заставляет меня отложить телефон.
Включив телевизор, я без удовольствия ем лазанью и смотрю «Сегодня вечером», где Ариана Гранде рассказывает Джимми Фэллону о новом музыкальном альбоме.
Писк телефона заставляет меня отложить вилку.
Оливер Хартли:Я запутался, Мик. Такое чувство, что я уже ничего не знаю. Лишь знаю, что ты мой лучший друг.
Микки Рамирес:Дружба равно доверие, разве нет?
Оливер Хартли:Кажется, про любовь говорят то же самое.
Это несправедливо. Даже если Оливер ничего не знает, то мне все предельно ясно. Он больше хочет верить своей девушке. Девушке, которой он одержим. Той, что держит его в абьюзивных отношениях. Как-то я читала статью на тему того, почему парням нравятся девчонки, которые вытирают о них ноги. Оказывается, для парней яркие эмоции как наркотик, а при ссоре в кровь выбрасывается адреналин. Парни подсаживаются на эмоциональные качели, на страх того, что эта девушка может уйти в любую секунду, из-за чего их инстинкт охотника не может быть окончательно удовлетворен. Не знаю, насколько правдива была та статья, но зато знаю, что Олли зависим от Констанс, и чем хуже она себя ведет с ним, тем сильнее он к ней привязывается.
Порой у меня складывается ощущение, что Констанс воспринимает Оливера как красивую игрушку, с которой можно поиграть, бросить, когда надоест, а если станет скучно, то можно вернуться в любой момент, ведь игрушка будет преданно ждать на том же месте, где ее оставили. Констанс изменила Олли с Мейсоном, к тому же бросила его прямо перед выходом на сцену. Не знаю, вернулась бы она, если бы группа не набирала все большую популярность и подписчиков в социальных сетях.
Оливер не заслуживает такого отношения. Никто не заслуживает. И я в том числе. Не заслуживаю, чтобы Олли не верил мне, прекрасно зная о том, какими стервами по отношению ко мне могут быть ПАКТ, а особенно его девушка. И если предложение Джейка не пустой звук, то я действительно собираюсь принять его помощь.
Мама возвращается домой, когда Джимми Фэллон уже прощается со зрителями.
– Мне звонил Фрэнк, – говорит она, скидывая обувь. – Сказал, что ты поругалась с друзьями и сбежала со смены.
– Это не были друзья, просто ребята из школы.
– Что произошло? – Мама садится напротив, и до меня доносится запах мыла с лимонной отдушкой. – Они обидели тебя?
– Нет, скорее, разыграли. Это было для ролика в соцсетях. А ушла я, потому что закончила всю работу, но не могла найти Фрэнка.
– Микки.
Вздохнув, я откидываюсь на спинку стула.
– Все в порядке, мам.
– Ты к еде почти не притронулась. – Глядя на остывшую лазанью, она молчит какое-то время, а затем вдруг всхлипывает и накрывает лицо руками.
– Мам, ты чего? – Сжав ладонью ее подрагивающее плечо, я придвигаюсь ближе.
– Я ужасная мать. Отправить на уборку дочь-подростка, я же прекрасно знаю, как над этим могут издеваться ребята в школе.
– Да плевать мне на этих ребят!
– Мне не плевать, Микки, мне. Не плевать, что вместо того, чтобы гулять с друзьями или смотреть сериалы, ты вынуждена носиться с тряпками по боулинг-клубу.
– Это не навсегда. Я поступлю в университет, устроюсь на классную работу, буду карикатуристом в «Нью-Йорк Таймс», и у нас с тобой будет столько денег, что мы будем использовать доллары вместо салфеток.
Мама отводит ладони от лица и, усмехнувшись сквозь слезы, сжимает мои пальцы, лежащие на ее плече.
– Мне так жаль, что я не могу дать тебе большего, Микки.
– Мне и не нужно.
И я говорю искренне. Мне достаточно того, что мы с мамой можем говорить друг с другом и шутить, потому что мать Рут только и делает, что кричит на нее, а иногда даже поднимает руку. Не припомню, чтобы они хоть раз разговаривали мирно. У меня есть, пусть и крошечная, но своя комната, и мама всегда соблюдает личные границы, стучась перед тем, как зайти.
– Разогрею тебе лазанью, – говорю я.
– Не надо, люблю остывшую. – Притянув контейнер, она берет вилку.
– Как прошло на новом месте?
– Хозяева хорошие, похвалили мою работу, еще и чаевые дали. Буду подрабатывать у них два раза в неделю, пока не найдут новую домработницу. Ох, черт… – Посмотрев на часы на стене, мама вздыхает. – Я пропустила Джимми Фэллона, сегодня в гостях обещали Клинта Иствуда.
– Он был сразу после Арианы Гранде, рассказывал про сына.
– Клинт был таким красавчиком в молодости.
Мама обожает звезд старого Голливуда, под диваном даже есть коробка с черно-белыми открытками актеров тех лет. Она часто говорит, что родилась не в ту эпоху. А мне кажется, что я родилась не в том теле, потому что не знаю причину, по которой Олли не хочет увидеть во мне девушку. Я не излишне худая и не полная, я обычная. В начале лета мы с Рут попытались сделать мне мелирование, купили осветляющий порошок и выкрасили несколько темно-каштановых прядей. Цвет немного ушел в рыжину, но мне кажется, что получилось симпатично. Кожа у меня всегда загорелая благодаря латиноамериканским корням. Карие глаза, которые я всегда подчеркиваю, подкрашивая ресницы. Я похожа на маму с фотографий ее школьных лет. И мне до безумия это нравится.
Не знаю, можно ли судить объективно, но я действительно считаю себя симпатичной. Но моего мнения мало, потому что Олли предпочел мне другую.
К понедельнику моя уверенность в том, что я хочу помощи Джейка Элфорда, немного ослабла. Всю дорогу по пути в школу на автобусе, я нервно дергала ногой. Не знаю, откуда в моей голове появилась мысль, что я могу ему доверять. Что это не масштабный пранк или вроде того. Но после вчерашней выходки Констанс и сообщений Оливера я четко поняла одно: мне нечего терять. Даже дружбу с Олли, потому что пока он в отношениях с Констанс, он будет отдаляться от меня. Нашей дружбе в любом случае конец, это лишь вопрос времени.
Сегодня у моего локера нет мусора, да и внутри не нашлось злобной записки. Похоже на затишье перед бурей.
– Привет, Рамирес, – здоровается Джейк, вводя код на замке локера.
– Привет, Элфорд.
Я оглядываюсь в надежде увидеть Оливера.
– Он на парковке со своей подружкой, – говорит Джейк, словно прочитав мои мысли. – Меня тебе недостаточно? Я был уверен, что сделал твое утро добрым.
– А я-то думаю, почему вдруг ангелы запели? А это просто ты появился в школьном коридоре.
Забросив учебники в рюкзак, он захлопывает дверцу.
– Я бы потратил еще пару минут на обмен любезностями, но опаздываю на урок. Понежничаем чуть позже, солнышко, идет?
– Погоди. – Сжав рукава свитшота, я делаю шаг к нему и снова оглядываюсь. – Когда мы сможем поговорить?
– Поговорить?
– Ну да. То, о чем я писала тебе. И то, что ты предлагал.
– Что-то вылетело из головы. Не напомнишь? – Скрестив руки на груди, он прислоняется плечом к локеру, разыгрывая непонимание.
– Да, я даже принесла это с собой. – На секунду нырнув ладонью в рюкзак, я достаю руку и показываю Джейку средний палец. – Вот. Теперь вспомнил?
Неожиданно для меня Джейк смеется. Вообще-то я планировала хоть как-то задеть его, а не веселить.
– Да, – отвечает он, потирая ладонью грудь и все еще посмеиваясь. – Припоминаю.
Сжав лямку на плече, я разворачиваюсь.
– Давай поговорим в перерыве на ланч.
Остановившись, я оборачиваюсь. Замечаю заинтересованные взгляды проходящих мимо девчонок и чувствую себя некомфортно в собственном теле. Могу себе представить, как на уроке Пайпер получает записки о том, что я терлась рядом с Джейком в коридоре, и не удивлюсь, если приукрасят, добавив, что я смотрела на него голодным взглядом.
– Хорошо, – говорю я, понизив голос. – Будет лучше, если нас никто не увидит. Встретимся в месте, где нет людей и куда никто не зайдет по доброй воле.
– Мы что, пойдем к тебе в гости?
– Я про библиотеку, кретин.
Джейк вскидывает ладони.
– Просто шутка. Хорошо, встретимся там. – Он делает шаг назад и останавливается. – Не подскажешь, в каком корпусе у нас библиотека?
– Ты серьезно?
– Джейки! – Словно из ниоткуда рядом с нами появляется Ник со счастливой улыбкой и хлопает Элфорда по плечу. – Она здесь, мужик, она правда здесь!
– Кто?
– Она. – Вцепившись в воротник расстегнутой рубашки друга, Ник встряхивает его, а затем напевает песню Битлз «I’ve Just Seen a Face». – Дошло?
– И что она здесь делает?
– Понятия не имею, она послала меня. – Улыбка Ника становится еще шире, а синие глаза словно вспыхивают. – И после такого попробуй сказать, что это не судьба. Идем, познакомлю вас.
– Она ведь тебя отшила.
– Я хочу, чтобы весь мир узнал, что мы встретились, – цитирует он строчку из песни, которую только что напевал. – Да и какая, к черту, разница, если в конечном счете мы будем вместе? Погодите, вы чувствуете это? – Прикрыв глаза, Ник демонстративно втягивает воздух носом. – Пахнет притяжением и любовью.
– Пахнет твоим «Акс эффектом» и отчаянием, – отвечает Джейк, отталкивая от себя друга, и переводит взгляд на меня.
– До встречи, Микаэла.
Подмигнув, он уходит, а я так и стою в недоумении, не понимая, был ли шуткой вопрос о том, где находится библиотека.
Зайдя в кабинет, я с грустью смотрю на пустующую парту Олли. Даже если он опоздает на урок истории, то его лучезарная улыбка спасет его от выговора миссис Лестрой. И эта же лучезарная улыбка отправит мою гордость в полет первым классом в самый дальний угол.
Я этого не хочу. Боюсь собственной реакции. Но мне интересно, как Олли будет вести себя после вчерашнего.
Класс потихоньку заполняется, и каждый раз, как кто-то появляется в дверях, я невольно поднимаю голову в ожидании. Когда Оливер наконец-то заходит, я, как полная дура, делаю вид, что сильно увлечена рисованием кружочков на полях и при этом так сильно сжимаю карандаш, что боюсь, как бы он не треснул в ладони.
Олли садится сбоку от меня, я украдкой посматриваю на то, как он сосредоточенно печатает что-то в телефоне.
– Привет, Мик.
Повернувшись, пытаюсь изобразить удивление на лице в стиле «Вот это неожиданность! И как я не заметила, что ты здесь?». Выходит бездарно, но надо отдать Олли должное, он решает никак не комментировать это.
– Прости за вчерашнее, – с сожалением говорит он. – За весь вечер в целом и за то, что я написал вместо того, чтобы просто поддержать.
Неуверенно кивнув, я откладываю карандаш.
– Вчера ты так и не ответил на мой вопрос.
– Знаю. Просто… – запнувшись, он зарывается пальцами в волосы и издает смешок. – Констанс вчера сказала мне кое-что, и это ввело меня в ступор. И я все еще нахожусь в нем, если честно.
– Что она сказала?
Обведя взглядом класс, он качает головой.
– Не здесь, поговорим об этом после урока.
От его серьезного тона у меня желудок сжимается. Что гребаная Констанс наплела ему?
В класс под ручку заходят Люси и Шейла, заняв передние парты они окликают подруг, сидящих в самом конце класса. Честно говоря, я недолюбливаю этих девчонок, потому что они распространяют школьные сплетни со скоростью света, каждая встреча с этой парочкой похожа на сводку новостей о личной жизни учеников и учителей Уэст-Мемфиса.
– Эй, слышали новость? – спрашивает Люси, хлопая в ладоши. – У нас новенькая, и она одна из Кардиналов.
– Что она тут делает? – Ребекка откладывает зеркальце и блеск для губ.
– Черт ее знает. Лучше спроси, как ее зовут.
– И?
– Бэйли Шепард! – нетерпеливо выкрикивает Шейла, которая совсем не умеет держать интригу в отличие от подруги-сплетницы.
– Шейла! Ну какого черта?! – всплескивает руками Люси. – Я хотела, чтобы они отгадали! Да, это Бэйли Шепард, сестра-близнец того самого Мейсона, с которым в прошлом году Констанс… – осекшись, она косится на Оливера.
Плотно сжав челюсть, Олли смотрит перед собой.
– Черт возьми! – смеется Ребекка. – Что случилось в их семье, раз они перевели дочь в нашу дыру? А ее брат тоже перевелся? Прошу, скажи «да», он секси.
– Не знаю. Видела бы ты эту пигалицу, ходит с таким выражением лица, будто у нее дерьмом под носом намазано. Строит из себя принцессу.
– Корона слетит быстро, – заверяет Ребекка, постукивая ногтями по парте, и девчонки кивают.
– Ты в порядке? – тихонько спрашиваю я, склонившись к парте Оливера.
– В полном. – Что ж, ходящие на его скулах желваки говорят об обратном.
Обсуждение сплетен прерывает появление миссис Лестрой. Я пытаюсь сосредоточиться на датах и сражениях, но в голове то и дело всплывают мысли о новенькой из частной школы. Она что, камикадзе? Иначе не знаю, как еще объяснить ее появление в Уэст-Мемфис. Наши учебные заведения враждуют годами, это все равно что добровольно зайти в клетку с голодными гиенами.
И нужно быть идиотом, чтобы не сложить простое уравнение – девушка, на которую запал Ник, является врагом всей школе. А особенно врагом Айрис Хейл, которая с кровожадной жадностью расправляется с любой, к кому Ник проявит внимание. Этой девчонке лучше бежать отсюда со всех ног.
А еще меня пугает мысль о том, что ее брат, возможно, тоже будет учиться в нашей школе. Мейсон вспыльчив, а Олли его ненавидит. Это закончится дракой, причем не одной.
Вместе со звонком я наспех закидываю вещи в рюкзак.
– Где поговорим? – спрашиваю я Оливера, поднимаясь.
Моргнув, он выглядит растерянным, а затем осматривает класс, словно не верит, что урок действительно уже закончился.
– Что?
– Ты сказал, что Констанс что-то ляпнула, и нам нужно это обсудить.
– Да, точно, – протягивает он, собирая вещи. – Давай позже, ладно?
Оливер подскакивает со стула и, сжав кулаки, чуть ли не вылетает из класса. Он пошел искать Мейсона, и у меня нет ни единого шанса остановить его. Но Олли на своей территории, так что ему не грозит опасность.
Захожу в туалет и подставив руки под струю холодной воды, прикладываю ладони к горящим щекам. Тело слегка потряхивает от мыслей о том, какие гадости могла наговорить обо мне Констанс. Она не успокоится, пока не вычеркнет меня из жизни Олли.
Выключив воду, упираюсь ладонями в раковину и смотрю на свое отражение. Я выгляжу уставшей, а день только начался. Из одной из кабинок доносится всхлип, и я оборачиваюсь. Из-под дверцы самой дальней кабинки виднеются ноги, облаченные в черные лоферы и высокие белые носки.
– Эй, ты в порядке? – спрашиваю я после очередного всхлипа.
Виснет гробовая тишина, а затем черные лоферы поочередно исчезают – девчонка прячется, забираясь наверх.
Я прохожу в соседнюю кабинку и, встав ногами на унитаз, заглядываю через перегородку. Девушка сидит на корточках на закрытой крышке унитаза и прикрывает голову кожаным рюкзаком, словно ждет, что на нее сейчас выльют помои. По ее спине струится копна густых светлых волос, они блестят так, будто в них добавили жидкое золото. На ней белоснежный свитер и короткая серая юбка в клетку.
– Паршивый день? – говорю я, и девушка вздрагивает.
Какое-то время она не двигается, а затем медленно отводит рюкзак от головы и поднимает заплаканное лицо. На меня смотрят большие глаза кристально-голубого цвета, на покрасневших ивлажных от слез щеках видны разводы туши. Эта девушка по-настоящему красива, словно героиня фильма.
– С недавних пор паршивая жизнь. – Шмыгнув носом, она моргает несколько раз, а затем вдруг щурится. – А ты… Ты нормальная?
Я пожимаю плечами.
– Тут все ненормальные.
– Значит нормальная, – заключает она, коротко кивнув. – Я Бэйли.
– Знаю. Я Микки. И на твоем месте, Бэйли, я бы сняла с руки теннисный браслет, пока его не отобрали.
Округлив глаза от испуга, Бэйли тянется пальцами к застежке и, сняв с запястья браслет, прячет его в рюкзак.
– Серьги? – отведя от уха пряди светлых волос, она указывает на золотые колечки в ушах.
– Лучше носи гвоздики, во время драки колечки могут зацепить и выдернуть.
– Д-драки? – переспрашивает Бэйли полушепотом и выглядит более, чем потрясенной.
– Такое иногда иногда случается, а поскольку ты… Ну, сама знаешь откуда, то вероятность велика. Не хочу пугать тебя, просто предупреждаю. Некоторые ребята здесь не очень гостеприимные.
– Черт, – выдыхает она и, спустившись на пол, принимается поспешно снимать серьги. – Черт, черт, черт!
Спрятав украшения в карман рюкзака, Бэйли вылетает из кабинки, и я выхожу следом. Достав влажные салфетки, она вытирает следы туши с щек, а затем подкрашивает губы блеском и натянуто улыбается собственному отражению.
– Надо выбираться отсюда, – шепчет она словно сама себе, пока копается в рюкзаке. – Я не должна быть здесь, не должна.
– Как ты вообще оказалась в этой школе?
– Долгая и грустная история. – Достав ключи с меховым розовым брелоком, она сжимает их в кулаке как средство самообороны. – Далеко отсюда до выхода?
– Нет, я тебя провожу.
Бэйли смотрит на меня одновременно с надеждой и недоверием.
– Если это вдруг какой-то коварный план, и ты вместе с подружками планируешь избить меня за углом, то знай, что вы за это ответите. Каждая.
На угрозу я издаю смешок, и, отпрянув, Бэйли изгибает бровь в немом вопросе.
– У меня нет здесь подруг.
Помолчав немного, она кивает.
– Что ж, не могу судить тебя за это. Общество здесь так себе.
Бэйли Шепард выглядит как дорогая кукла Барби в красивой упаковке. И я уверена, скажи я о том, что живу в трейлер-парке, она бы с головы до ног облила меня дезинфицирующим средством.
– Готова идти? – я киваю на дверь.
Поправив волосы, она расправляет плечи, мельком смотрится в зеркало и ее лицо мгновенно превращается в надменную маску.
– Идем.
В коридоре все внимание учеников приковано к Бэйли Шепард. Вздернув подбородок, она идет гордо, словно всем видом показывает, что никого не боится. Ничего общего с испуганной девушкой, которую я встретила пару минут назад. А еще она похожа на ходячую табличку с надписью «Вы мне не ровня». Возможно, Бэйли и правда так считает, а возможно это защитная реакция. Окажись я на ее месте, то боялась бы до дрожи в коленях.
Некоторые парни присвистывают, а затем разражаются громким смехом.
– Вали отсюда, богатенькая сучка! – кричит кто-то вслед.
Бэйли прибавляет шагу, а затем оборачивается, чтобы проверить, иду ли я следом. Я едва поспеваю за ней и ее длинными ногами.
– Не отвечать, не вестись на провокации, не показывать страх, – тихо повторяет она себе под нос словно мантру.
– Мы почти у выхода.
– Передай своему брату, чтобы сдох! – выкрикивает одна из фанаток Оливера.
Бэйли замедляет шаг, ключи в ее напряженном кулаке скрипят, и я подталкиваю ее в спину.
– Они только и ждут, что ты ответишь. Идем.
Сжав челюсть, она тяжело сглатывает и идет к выходу.
Солнце на улице слепит, заставляя щуриться, и при этом свете волосы Бэйли переливаются и сияют как в долбаной рекламе шампуня. Она идет сначала в одну сторону, а затем разворачивается в другую, словно потерялась в пространстве и не знает, куда нужно идти.
– Проводить тебя до машины?
– Я без машины, меня сюда привезла мама. Ничего, я сейчас позвоню своему парню, и он заберет меня. – Достав телефон, Бэйли проводит дрожащими пальцами по экрану. – Спасибо тебе…
– Микки, – напоминаю я.
– Точно. Спасибо, Микки.
С минуты на минуту начнется урок, и мне надо успеть добежать до другого корпуса, но я остаюсь на месте, потому что не хочу оставлять Бэйли одну.
– Айзек, сможешь забрать меня? – спрашивает она в трубку. – Да, из этой чертовой школы. Мама силком привезла, еще и до дверей проводила, у меня не было выбора. Так что, заберешь?
Нервно рассмеявшись, она запускает пальцы в волосы.
– Что значит «почему я не позвонила Мейсону»? Может потому, что для него приехать сюда все равно что выйти на боевую арену? А знаешь что, пошел к черту, я вызову «Убер»!
Сбросив звонок, Бэйли словно только сейчас замечает меня.
– Ты чего на урок не идешь? – Оглядев меня с головы до ног, она задерживает внимание на моих кедах и коротко кивает. – Прости, у меня нет наличных.
Я вздрагиваю, как от пощечины.
– Что?
– Но я могу перевести тебе деньги в благодарность за помощь. Какой у тебя банк?
Хочу выругаться, но с губ слетает лишь смех. Вскинув ладони, я отступаю.
– А знаешь, нужно было позволить тебе ответить тем девчонкам в коридоре и посмотреть, как тебе надирают задницу.
Раскрыв губы, Бэйли прижимает к груди ладонь с зажатым в ней телефоном.
– Боже, прости, я почему-то подумала… – Крепко зажмурившись, она встряхивает головой. – Извини, Микки.
– Ничего. Хорошей тебе дороги.
Развернувшись на пятках, я несусь обратно в школу, пока не наговорила Барби пару лишних слов. День у нее и так не праздник.