Долорес Элфорд часто приглашает нас с мамой к себе на ужин. Я люблю бывать у Долли, потому что знаю, что проведу вечер в теплой и уютной атмосфере. Можно не бояться, что придется вступать в перепалку с Джейком, ведь он избегает этих ужинов, словно боится, что не сможет провести пару часов со мной за одним столом и при этом не поддеть меня, за что обязательно получит выговор от мамы.
Вечер проходит хорошо, не считая того, что я переела. Пояс джинсов давит, но я все равно посматриваю в сторону жареной индейки и хумуса. Интересно, я лопну, если съем еще чуть-чуть?
Удивительно, что Долорес ест много, но при этом остается стройной. Она родила Джейка, когда ей было всего семнадцать лет, поэтому выглядит так молодо, что ее часто принимают за его старшую сестру.
Когда она познакомилась с Сэмом, он был подтянутым и напоминал мне регбиста в спортивной экипировке, который одним плечом может с легкостью проломить стену. За последние несколько лет он изменился: располнел, появился второй подбородок и пивное брюхо, которое Долли в шутку называет «пояс верности». Они живут вместе уже пять с лишним лет, но при этом так и не поженились, Долли против официального брака и каждый раз отвергает предложения Сэма, а их было не мало.
– Оставь место для десерта, – просит Сэма Долорес. – И отвлекись от телевизора хоть ненадолго.
Сэм нехотя кивает, но все же мельком посматривает на работающий в гостиной телевизор.
– Вы уже купили вещи на зиму? Говорят, в этом году зима будет холоднее обычного.
– Еще нет, Долли, – отвечает мама, сделав глоток вина. – Может, на следующей неделе.
На следующей неделе мы будем закрывать счет за электричество и долг за ремонт маминой машины. Но если мы скажем об этом, Долорес снова начнет предлагать нам все, что есть в ее гардеробе. Она делает это из добрых намерений, но нам всегда жутко неловко в такие моменты.
– Мы в прошлом году купили мне теплую куртку, – говорю я, опуская на тарелку еще один кусочек индейки. – Она как новая, я надела ее всего пару раз, потому что мне в ней было жарко.
– В этом плане везет, когда у тебя дочь. – Долли подпирает подбородок ладонью с зажатой в ней вилкой. – Джейк растет со скоростью света. Обувь, одежда – за год вырастает из всего и не знаю, когда остановится. Кстати, у меня полно вещей, которые мне тоже малы, Микки, может, примеришь после ужина?
– Боюсь, что сегодня они мне тоже будут малы. – Я поглаживаю переполненный едой живот.
Хлопает входная дверь и через пару секунд в гостиную заходит Джейк.
– Привет, миссис Рамирес. – Посмотрев на меня, он прикладывает ладонь к груди и отвешивает поклон. – Любимая.
– Любимый, – отвечаю я, повторяя его действия.
– Не ерничайте, – просит Сэм, откидываясь на спинку стула.
Кивнув отчиму, Джейк подбрасывает в воздух связку ключей, которую тот ловко ловит.
– Машину помыл, как и обещал. Теперь пару дней нельзя говорить, что я не помогаю по дому.
Обхватив руками плечи Долорес, Джейк склоняется и чмокает ее в щеку.
– Привет, мам. – Он снова коротко целует ее. – Пока, мам.
– Стой, а поесть?
– Я ем. – Он берет из хлебной корзины булочку и откусывает ее. – Видишь?
– Даже руки не помыл! – говорит она ему в спину. – Стоять!
Он вскидывает руки, как пойманный преступник, и оборачивается.
– Ты куда собрался, опять на репетицию?
– В комнату, нужно сделать домашнее задание. Нам много задали прочесть по литературе. Правда, Микаэла?
– Да. – Я тянусь за стаканом с соком и планирую поддерживать любую ложь Джейка, пока он держит рот на замке по поводу моих чувств к Оливеру. – На самом деле не очень много, но Джейк только привыкает к тому, что в мире существуют тексты длиннее, чем в комиксах.
– Микки, – устало просит мама.
– Я бы попросил тебя помочь мне с домашним заданием, Микаэла, – говорит Джейк, пристально глядя в мои глаза. – Но боюсь, что твои мысли забиты лишь текстом новой песни Оливера.
– Если я зайду в твою комнату через десять минут, – бросает Сэм, ерзая на стуле, – и не увижу тебя с учебником в руках, то займу тебя подработкой в автомастерской после школы. Ты с этой музыкой уже совсем с ума сошел.
– Мама говорит, что я так самовыражаюсь.
– Мама готова сдувать пылинки с твоей задницы.
– Зато он не пьет и не курит, – с гордостью говорит Долорес. – Так что пусть занимается тем, что любит и не приносит вреда здоровью.
О да, Джейк Элфорд не пьет и не курит… Ну конечно. Мне едва удается не рассмеяться, и Джейк, судя по его пристальному взгляду, замечает это, поэтому я плотно сжимаю губы.
– Сэм, сделай ты уже телевизор потише!
– В Оклахоме ураган первой категории, – отвечает он, не отрывая взгляда от экрана.
Мы с мамой тут же с опаской переглядываемся. Внутри все леденеет. Оклахома – соседний от нас штат, немного успокаивает лишь тот факт, что наш город находится ближе к границе Теннесси, но я все равно достаю из кармана телефон, чтобы проверить нет ли оповещения от службы безопасности Арканзаса с предупреждением.
И хоть в Оклахоме сейчас ураган первой категории – самой легкой из пяти существующих – мобильные дома и трейлерные парки всегда под угрозой. К тому же всегда есть вероятность, что категория в любой момент может повыситься.
– Все будет хорошо, – успокаивает мама меня или себя. – До нас не доберется.
– Выключи, – просит Долли.
– Я хочу знать, в какую сторону он направляется и будет ли набирать обороты. Ураган, что был летом, убил много людей.
Тело начинает непроизвольно бить мелкой дрожью от одного лишь воспоминания. Кто-то в метеоцентре сильно облажался, предупредив лишь о шквалистом ветре, никто не был готов к тому, что произошло. Когда ураган ворвался в наш город, мы с мамой работали в доме в восточной части Мемфиса, ветер нагрянул резко, да с такой силой, что дом, казалось, вот-вот с треском развалится. Электричество вырубилось. Мы легли на пол в ванной и просто ждали, когда это закончится. По возвращению в трейлер нас ждали выбитые стекла, и только две недели назад мы наконец-то убрали приколотые доски и вставили новые стекла.
Долорес до краев наполняет бокалы вином.
– Знаю, что это все жутко, – говорит мама, делая большой глоток, – но когда я смотрю на разрушения, то не могу избавиться от мысленного подсчета, во сколько встанет ремонт.
Все тихо усмехаются, но обстановку разрядить не удается. При детях родители всегда делают вид, что все идет лучше, чем есть на самом деле. Такое чувство, что они не замечают того, что мы уже давным-давно все понимаем.
Перевожу взгляд на Джейка. Сжав челюсть, он смотрит в экран, а потом, словно почувствовав, поворачивает голову. На его лице не прочесть никаких эмоций, и мне интересно, ему тоже страшно несмотря на то, что ураган далеко от нас?
Джейк уходит в комнату, а Сэм начинает вспоминать знакомого, который погиб этим летом во время урагана, не добежав пару метров до собственного дома – соседский почтовый ящик вырвало из земли с корнем, и тот со всего размаху влетел в голову бедняги.
Не в силах больше это слушать, я поднимаюсь и выхожу из-за стола. Остановившись у приоткрытой двери в комнату Джейка, я осторожно стучусь и заглядываю внутрь.
Отбросив чехол для гитары, он подхватывает со стола первый попавшийся учебник, но, заметив меня, с облегчением выдыхает.
– А, это ты, – отбросив книгу на кровать, он расстегивает чехол и опускает в него гитару.
Я оглядываю комнату. Над кроватью приклеены постеры «The Offspring» и «Papa Roach», а между ними висит копия большого постера с эмблемой «Норда», который нарисовала я: компас, где вместо направлений стоят буквы «Н. О. Р. Д», а наконечники четырех стрелок указывают на четыре направления сразу. На рабочем столе, заваленном тетрадями и учебниками, стоит сразу несколько кружек. Со спинки стула свисают футболки с логотипами рок-групп. На полу у мусорной корзины валяется много смятых листов бумаги. Единственное место в комнате, где сохраняется идеальный порядок – полки с кроссовками у стены. Множество пар.
Джейк Элфорд помешан на спортивной обуви почти так же сильно, как Кэрри Брэдшоу из «Секса в большом городе» на туфлях. А еще у него каким-то магическим образом всегда идеально чистая обувь даже в дождливую погоду, словно он ходит по воздуху.
– У меня от твоего бардака начинается паническая атака.
– Просто выйди из комнаты, солнышко, и она закончится.
Застегнув молнию, Джейк закидывает лямку чехла через плечо и идет к окну. Подняв раму, он салютует мне пальцами.
– Серьезно, сбегаешь через окно?
– Чтобы не тратить время на нотации Сэма.
Он снимает с плеча гитару и, высунувшись из окна, осторожно опускает ее, а затем поворачивается.
– Все будет хорошо, Микаэла. Ураган не дойдет до Мемфиса.
– Знаю.
– Нет, именно поэтому ты здесь. Не смогла слушать, как они обсуждают это.
– Не могу сказать, что твое общество лучше мыслей об урагане, но перепалки и правда немного отвлекают. Но, раз уж ты сбегаешь, то можно я просто немного посижу здесь? Обещаю, что ничего не буду трогать. – Я вскидываю ладони, а затем, поморщив нос, указываю на смятые бумажки на полу. – Разве что соберу это.
– Будь как дома. – Джейк садится на подоконник и перекидывает через него ногу. – Может, хочешь на репетицию? Могу подвезти, если пообещаешь не болтать много по дороге.
– Я что, настолько жалко выгляжу, что ты готов протянуть мне руку помощи?
– Кажется, я задал другой вопрос.
– Спасибо, но не уверена, что готова увидеть Констанс. Нервы напряжены, и я могу сорваться на нее или что-то вроде того. Я только помирилась с Олли, не хочу все испортить.
– Что ж, располагайся, а заодно приберись тут.
Вскидываю брови, и Джейк, закусив колечко в губе, усмехается.
– Ты совершенно точно не понимаешь юмор, Рамирес.
– Нет, просто я не понимаю именно твой юмор.
– Раньше было иначе, – беззаботно бросает он.
Я остаюсь одна и почему-то сама мысль о том, что я в комнате Джейка Элфорда не для того, чтобы убить его, пока он спит, заставляет меня тихо рассмеяться.
Подхожу к столу и разглядываю исписанные нотами листы. Среди учебников лежат ознакомительные буклеты университетов, среди которых я замечаю академию современного искусства в Чикаго и Нью-Йорке. Подумать только, у нас похожие планы на будущее, хотим поступить в одни и те же учебные заведения.
Вновь оглядываю комнату и не могу сдержать недовольный стон из-за бардака. Кончики пальцев жжет и покалывает, я сейчас чувствую то же самое, что испытывает полицейский, увидевший, как кто-то нарушает закон – осуждение, непонимание, а еще желание влепить Элфорду штраф за бардак.
Руки сами тянутся к столу, я собираю тетради в аккуратные стопки, затем ставлю учебники и книги на книжную полку. Ручки и карандаши опускаю в органайзер. Следом подбираю с пола скомканные бумажки и бросаю их в корзину. Один из листов исполосован штрихами, и я разворачиваю его. Внутри текст песни, который Джейк посчитал мусором.
Среди зачеркнутых полос можно разобрать строчки:
Толпа скандирует «Север», ликует, ложно предполагая, что компас привел их в нужное место.
Они не понимают, что я лишь направление. Я тоже в поисках севера, отчаялся в попытках найти его.
Мой компас сломан, указывает в обратную сторону, говоря, что север можно найти только в прошлом – стрелка всегда указывает на тебя.
Не знаю, на какую мелодию Джейк хотел наложить эти строчки, но я перечитываю несколько раз и не могу поверить, что он их выбросил. Это красиво. Мне стыдно от того, что я не сдержалась и прочла, ведь это личное и в мире творческих людей заглядывать в чужой текст без разрешения все равно что проникновение со взломом.
Рука не поднимается выкинуть листок. Разгладив ладонью помятую бумагу, я беру ручку и нахожу свободное место, чтобы написать:
«Твой юмор – полное дерьмо, но этот текст заслуживает второго шанса. Прости, что прочитала».
Мне жутко хочется взять свисающие со спинки стула футболки и сложить их в ровную стопку, но я понимаю, что это уже перебор. Выхожу в коридор и прислушиваюсь: в гостиной все еще ведут разговор о крушениях после летнего урагана, и я возвращаюсь в комнату.
Достаю телефон и заглядываю в новости: написано, что ураган движется к югу в сторону Техаса, и напряжение чуть отпускает меня. Захожу проверить соцсети, в ленте новостей мелькает пост Клиффа – он объявляет об открывшемся наборе по поиску новых администраторов в фан-группу «Норда». Там же прикреплена ссылка на чат, о котором Клифф упоминал в кафетерии.
Кликаю по ссылке.
Микки Рамирес присоединился(-ась) к чату Норд-Фан.
Меня никто не замечает, сообщения, пестрящие смайликами и стикерами, летят со скоростью света. Любопытство зудит в голове и на кончиках пальцев, поэтому я нажимаю на «поиск» и ввожу свое имя. Вылезает так много упоминаний, что мне становится страшно.
Тяжело сглотнув, листаю вверх.
Айрис Хейл: Ни за что не поверите, кто убирается в моем доме! Мать Микки Рамирес!
Пайпер Майерс: Кто это?
Констанс Финниган:LOL. Мать Тряпки. Она в этот раз без дочери?
Айрис Хейл:Вроде без. Наша домработница заболела, мама вызвала клининг и тут такой сюрприз.
Пайпер Майерс:Черт, после такого клининга нужен еще один клининг. Следи за ней, а то прихватит что-нибудь с собой. От этих бродяг всего можно ожидать.
К горлу подкатывает тошнота, во рту появляется горький привкус, и я тут же выхожу из чата и ставлю телефон на блокировку. Глаза жжет от подступивших слез, злости и обиды за маму. Если смеются надо мной – пускай, мне плевать, потому что от их мнения я не стану вести себя иначе или думать о себе плохо. Но когда они вплетают сюда мою маму, то все, что я хочу сделать – разбить этим девчонкам носы.
Втягивая носом воздух, закрываю глаза и считаю до десяти, заставляя себя успокоиться. Не помогает. Я хочу отомстить, вернуться в этот чат и высказать все, что я о них думаю, но это только спровоцирует их на смех и новые шуточки.
Слова Пайпер никак не выходят из головы, могу представить, с какой ехидной улыбкой она печатала то сообщение. Если бы она только знала, что я сейчас сижу в комнате ее бывшего, которого она никак не может вернуть, то ее улыбка наверняка бы превратилась в грустную гримасу.
Злобный план в голове загорается как лампочка. Я могу испортить настроение Пайпер, причем прямо сейчас, не вставая с этого места.
Поправив волосы, я включаю фронтальную камеру и навожу на себя. Чуть отъезжаю на стуле в сторону, чтобы за моей спиной была видна кровать Джейка и висящие на стене постеры – Пайпер точно узнает этот фон.
Улыбнувшись, делаю снимок, накладываю фильтр и тут же выставляю в соцсеть. И я жалею лишь об одном, что не смогу увидеть лицо Пайпер Майерс в момент, когда она увидит мою новую публикацию.
Остаток вечера я провожу за рисованием, сегодня я не использую цветные карандаши. Сжав челюсть, я рисую то ли бездну, то ли хаос. Мне просто нравится слышать звук грифеля, скользящего по бумаге.
Мама заходит в комнату и уже в третий раз спрашивает, что у меня случилось, а я лишь нахожу в себе силы на глупую отмазку, бормоча, что переела и теперь болит живот.
Открытый ноутбук издает приглушенный щелчок, и я откладываю альбом, чтобы открыть сообщение.
Оливер Хартли: Мик?
Микки Рамирес: Умоляю, ничего не говори и не спрашивай.
Оливер Хартли: Понял. Но Констанс выпытывает у меня детали, Пайпер там с ума сходит, а я схожу с ума из-за этих вопросов. Только представь себе, меня добавили в девчачий чат… Сказал, что ты берешь у Джейка уроки игры.
Микки Рамирес: Потом все объясню. И завтра я поеду в школу на автобусе, так что встретимся там.
Даже несмотря на то, что мы с Олли помирились, я абсолютно точно не хочу ехать завтра в одной машине с Констанс.
Оливер Хартли: Хорошо. Люблю тебя.
Микки Рамирес: И я тебя.
PS: кстати, как называется чат?
Оливер Хартли: Попробуй угадать.
Микки Рамирес: Ангелы Чарли? Дрянные девчонки? Спайс герлз?
Оливер Хартли:Дрянные ангелы Мемфиса.
Цокнув языком, я закатываю глаза.
Оливер Хартли: Ты ведь сейчас закатила глаза, я прав?
Микки Рамирес: Нет, что ты. Кстати, Олли?
Оливер Хартли: Не надо, Мик, прошу, не начинай.
Микки Рамирес: Тебе, как почетному члену чата, уже выдали грязную сплетню и нимб розового цвета?
Оливер Хартли: Все, на сегодня ты в черном списке. До завтра.
Рассмеявшись, я закрываю вкладку, но раздается еще один щелчок, и это сообщение уже не от Олли.
Джейк Элфорд: Нехорошо читать чужие тексты.
Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы понять, что он имеет в виду не чат, а текст песни, который я не смогла выбросить.
Джейк Элфорд: И ты правда убралась на моем столе. Ты больная, Рамирес, ты в курсе? Я теперь ни черта не могу найти.
Микки Рамирес: Это называется порядок. И если ты не начнешь хоть иногда убираться в комнате, то бактерии начнут размножаться и съедят остатки твоего мозга.
Джейк Элфорд: Ауч, по самому больному – по моему интеллектуальному развитию.
Усмехнувшись, я протягиваю руку, чтобы закрыть крышку ноутбука, но приходит новое сообщение.
Джейк Элфорд: Раз уж моя грязная комната стала декорациями драмы, которую ты устроила… В чем дело?
Микки Рамирес: Решила словить хайп, ты же почти звезда.
Джейк Элфорд: Микаэла, я в этой ситуации жертва. Моя бывшая написала мне 37 сообщений и это не считая пропущенных звонков. Выкладывай.
Вздохнув, я отправляю ему ссылку на чат, написав: «введи в поиске мое имя».
Проходит пару минут, Джейк все не отвечает, и когда мне начинает казаться, что он ничего не поймет, приходит ответ:
Джейк Элфорд: Ты поступила как идиотка.
Стиснув зубы, завожу пальцы над клавиатурой, чтобы написать гневное сообщение, но вижу, что он печатает что-то еще:
Джейк Элфорд: В твоем распоряжении была целая комната. Ты могла надеть мою футболку и сделать фото, лежа на кровати – эффект был бы мощнее.
Его сообщение настолько удивляет меня, что я не сразу нахожусь с ответом. Таким образом Джейк говорит, что в этой ситуации он на моей стороне, и я чувствую себя чуть лучше, просто ощущая поддержку. Я была уверена, что он накатает пост о том, что я, как бешеная фанатка, вломилась в его дом и сделала фото.
Микки Рамирес: Спасибо за понимание. И прости за то, что снова втянула тебя.
Джейк Элфорд:Все правильно, никто не смеет говорить плохо о миссис Рамирес. Она мне нравится. Хочешь, могу завтра случайно назвать Пайпер твоим именем? Только представь, как она взбесится. Как минимум еще на +37 сообщений.
Усмехнувшись, я покачиваю головой. Видит Господь, мне действительно хочется этого, но я не решаюсь согласиться.
Джейк Элфорд: Кстати, спасибо за спасенный текст.
Микки Рамирес: Ты нашел его? Нашел север, который искал в песне?
Джейк Элфорд: Это просто текст, Микаэла, в нем не заложено никакого смысла.
Вздохнув, я опускаю крышку ноутбука и возвращаюсь к альбому, но штрихи карандаша в этот раз совсем не яростные, а значит злость отступает, и я потихоньку успокаиваюсь.