Ненавижу полировать и обрабатывать маслом дорожки для боулинга, шумную машину заносит из стороны в сторону, а еще она трясется и передает вибрацию по всему телу.
– Ты тут еще долго? – спрашивает Фрэнк.
Мамин начальник вечно торопит, ему всегда всего недостаточно: скорости, чистоты, дисциплины. Но он разрешает мне подменять маму, а еще позволяет уносить еду с кухни после завершения смены.
– Закончу уборку в зоне для разбега и все.
– Поторапливайся, нужно обработать обувь.
Нет, вот что я на самом деле ненавижу. Сначала нужно вынести мусорный мешок с использованными одноразовыми носками, потом продезинфицировать обувь, используя средство для устранения запаха, точнее было бы сказать – смрада.
Разобравшись с мешком использованных носков, я с грустью смотрю на переполненный ботинками контейнер.
– Тебе везет, сегодня меньше, чем обычно, – говорит Юджин, перебирая пластиковые номерки.
– Да уж, везет.
Поправив повязанную на голове бандану, я подтягиваю перчатки и взявшись за край контейнера, тяну его по полу в сторону подсобки.
Услышав знакомый звонкий смех, я вздрагиваю.
– Ну перестань, Оливер!
Мне не послышалось. Чертова Констанс Финниган. Они ведь собирались в бильярд! Если она заметит меня, то сделает все, что бы превратить мой вечер в ад.
Оставив контейнер, я выбегаю за дверь в служебный коридор и жду, пока Юджин выдаст ребятам обувь. Много обуви, потому что судя по голосам, здесь «Норд» и ПАКТ в полном составе.
– Твой перерыв только через полчаса, – напоминает Фрэнк, поглядывая на часы.
Он затягивается сигаретой, стоя прямо под надписью о запрете курения в помещении.
– Там ребята из моей школы. – Прислонившись спиной к стене, я чувствую, как губы жжет от желания закурить, чтобы побороть стресс.
– Стесняешься своей работы?
– Вообще-то нет, это совсем не секрет. Но я повздорила с парой девчонок, и они сделают все, чтобы мой день стал хуже.
– Ты должна гордиться своей работой, тем, что зарабатываешь сама. Я в твои годы уже подрабатывал разносчиком газет, и посмотри на меня сейчас.
Фрэнк с гордым видом разводит ладони в стороны, будто все здание принадлежит ему.
– Я управляющий боулинг-клуба. Однажды я выкуплю это место и стану владельцем.
Потушив сигарету в стоящей на полу консервной банке, Фрэнк заходит к Юджину и через пару секунд возвращается с контейнером для обуви.
– Спасибо, – выдыхаю я.
– К верху нос, – он щелкает меня по носу, и я вынуждена натянуть улыбку, показывая большие пальцы.
Взявшись за дезинфекцию обуви, я то и дело поглядываю на время в ожидании перерыва. Когда часы показывают семь, я выхожу на задний двор, чтобы подышать свежим воздухом.
Мне хочется взяться за сигареты, что лежат в моем рюкзаке, но я отбрасываю эти мысли в дальний угол и иду на кухню, чтобы взять что-нибудь пожевать.
В маленькой кухне работает радио, во фритюрнице жарится картофель фри. Широкоплечий Берни едва помещается в крошечной кухне, он успевает шинковать зелень для соуса и отчитывать своего ученика Лукаса за то, что тот слишком рано начал обжаривать сырные шарики. Сколько бы Берни не ворчал по работе, он один из самых добродушных людей, которых я знаю. И кажется, моя мама ему нравится, потому что он вечно краснеет, стоит ей взглянуть на него.
– Они еще там? – спрашиваю я у официантки Лори, когда она приходит забрать тарелки с жареным картофелем с раздачи.
– Кто?
– Бесподобно красивые люди. Четыре парня и четыре девушки.
Рассмеявшись, Лори кивает, подхватывая сразу четыре тарелки.
– Да, взяли две дорожки, соревнуются парами.
– Плохой день? – спрашивает Берни.
– Плохой учебный год. – Взяв из контейнера ломтик сладкого перца, отправляю его в рот. – Когда жизнь станет похожа на диснеевский мультик?
– Когда мужчины начнут вести себя как принцы, а не принцессы.
– То есть никогда? Неужели для счастья обязательно нужен принц?
– Не обязательно, но в какой-то момент одиночество надоедает, Микки. – Вытерев руки о висящее на плече полотенце, Берни как-то грустно улыбается. – Это я тебе с высоты опыта своих лет говорю. Человеку нужен человек.
Берни опять принимается ругать Лукаса, а я продолжаю есть сладкий перец, будто мне платят деньги именно за это.
Когда в кухне появляется Фрэнк, я вжимаю голову в плечи, потому что уже заранее знаю – мне не понравится то, что он скажет.
– Микки, третья дорожка освободилась, надо убрать.
Дерьмо.
– А это не может немного подождать? – спрашиваю я с мольбой в голосе. – Пожалуйста. Я еще с обувью не закончила.
Фрэнк стучит пальцами по часам на запястье и указывает мне на дверь.
Взяв корзинку с тряпками и средствами для полировки, беру ручной пылесос и выхожу в зал. Всего в зале десять дорожек, заняты из них четыре. Седьмая и восьмая закреплены за нашими ребятами, мне нужна третья и есть шанс, что я останусь незамеченной.
Включив ручной пылесос, я прохожусь по диванчикам, собирая крошки, а затем протираю стол. Опустив голову, подхожу к шаровой ленте, чтобы наспех протереть шары.
– Микки!
Черт возьми.
Вжав голову в плечи, замираю на мгновение и поднимаю подбородок. Олли приветливо размахивает рукой, и, сжав тряпку, я натягиваю улыбку и взмахиваю в ответ.
«Нет, пожалуйста, не надо идти сюда. Не привлекай ко мне еще больше внимания, так ты только спровоцируешь ПАКТ», – мысленно молю я. Но мои молитвы не работают, потому что Оливер поднимается и идет в мою сторону.
Это один из тех редких случаев, когда мне хочется сбежать от него.
– Ты не говорила, что сегодня работаешь здесь, – бросает он, остановившись напротив по другую сторону шаровой ленты.
– Ты говорил, что вы собираетесь в бильярд.
– Передумали. – Потерев шею, Олли пожимает плечами. – Если тебе некомфортно, я тут же их уведу.
– Нет, все в порядке, я почти закончила.
Слышится звон стекла. Громко ахнув, Констанс накрывает ладонями рот и с наигранным ужасом смотрит на пол. Где члены гильдии киноакадемии? Несите Оскар, она заслужила.
На полу лежат не осколки, а последствия того, что Оливер подошел ко мне. Боюсь, если еще и Элфорд решит лично поздороваться, то ПАКТ подожгут боулинг-клуб, а потом обвинят меня в поджоге.
– Тут разбит бокал! – кричит Пайпер, щелкая пальцами. – Можно позвать уборщицу?
Крепко зажмурившись, Олли потирает щеку.
– Черт, тут не найдется кого-нибудь еще? – спрашивает он виноватым тоном.
Качнув головой, я бросаю тряпку в корзину и иду в подсобку за шваброй. Я готова отдать на отсечение голову, что Констанс сделала это специально, но Оливер, конечно же, даже не допустит такой мысли.
Подходя к столу, убеждаю себя в том, что надо держаться спокойно. Если я вдруг решу ударить Констанс шваброй по голове, то мама может лишиться работы.
– Привет, ребята, – здороваюсь я, изо всех сил стараясь выглядеть приветливой.
На полу осколки и расползающаяся лужа молочного коктейля. Ник и Рэм у дорожки спорят о том, чья сейчас очередь бросать. На девчонок я даже не смотрю, но чувствую на себе их взгляды. И не только. Положив локоть на подлокотник дивана, Джейк покручивает кольцо на пальце и смотрит на меня так же как и Оллли – с сочувствием. Это неприятно. Но не уверена, что сама не смотрела бы иначе на кого-то в подобной ситуации.
Собрав осколки, я выжимаю швабру в отжиме с ведром и вытираю пол. Это длится вечность, мышцы деревенеют, а руки словно не слушаются. Олли идет бросать шар и вместе с этим я теряю остатки ощущения безопасности.
Закончив с пятном, я разворачиваюсь и в следующее мгновение слышу за спиной звон стекла.
– Упс. – На губах Пайпер играет невинная улыбка. Накручивая прядь светлых волос на палец, она опускает ладонь на колено Джейка. – Извини, Тряпка, я такая неуклюжая сегодня.
– Извини, Микаэла, – говорит Джейк, и в отличие от своей бывшей звучит вполне искренне.
– Ничего, бывает.
Я принимаюсь сгребать осколки и краем глаза замечаю, как Джейк наклоняется к Пайпер и говорит ей что-то на ухо. Спустя пару секунд доносится всхлип. Подскочив на ноги, Пайпер, прижав ладонь к губам, убегает в сторону туалета.
– Разбили уже второй стакан? – спрашивает Олли. – Что с вами, девочки?
– Да, Пайпер сильно расстроилась из-за этого, – щебечет Констанс и чмокает в губы севшего рядом с ней Оливера. – Давай я помогу тебе убраться в знак дружбы, Микки.
Она поднимается и останавливается напротив меня, вставая спиной к ребятам.
– Дай сюда. – Констанс тянет руки к швабре, но я отстраняюсь.
– Не надо, меня уволят, если увидят, что гости убираются.
– Брось, никто тебе ничего не сделает. – Продолжая улыбаться, она обхватывает ручку и впивается ногтями в мои пальцы.
– Спасибо, но я справлюсь, – цежу я сквозь сжатые зубы и тяну швабру на себя.
– Из-за тебя плачет моя лучшая подруга, – шепчет Констанс и дергает ручку к себе, но я не поддаюсь. – Тебе конец, Тряпка.
Ухмыльнувшись, она резко отскакивает от меня, словно ее откинуло ударной волной, и, вскрикнув, падает на пол.
– Констанс! – Оливер отвлекается от перепалки Ника и Рэма и тут же оказывается рядом.
– Она толкнула меня, – хрипит та, смахивая упавшие на лицо волосы. – Я всего лишь хотела помочь, а она толкнула меня! Я же говорила тебе, что она меня ненавидит!
Оливер выглядит сбитым с толку, сидя на корточках рядом с Констанс, он придерживает ее за плечи и раскрывает губы, но так ничего и не говорит.
– Она упала сама, – твердо говорю я. – Я ее не толкала.
– Сама?! – Всхлипнув, Констанс указывает на пол. – Чтобы я сама испортила дорогие джинсы, сев в чертов молочный коктейль? Ты в своем уме? Я требую книгу жалоб, и только попробуй мне сказать, что я сейчас не права, Олли. Ее счастье, что я не порезалась об осколки, иначе пошла бы прямиком в участок!
– Я не толкала ее, Оливер, – вновь повторяю я.
В ответ он лишь растерянно кивает, пока Констанс прячет свое раскрасневшееся лицо у него на груди.
В зал выбегает Фрэнк и, рассыпаясь в куче извинений, обещает не брать плату за последний час дорожки. Я убираю пол, хотя хочется бросить все и сбежать.
– Она даже не извинилась, – всхлипывает Констанс, наблюдая за тем, как Тиффани, сидя на корточках, вытирает ее джинсы салфетками. – У меня тридцать две тысячи подписчиков и будьте уверены, Фрэнк, я расскажу своей аудитории о качестве вашего сервиса.
– Микки. – Фрэнк протирает лоб краем красного галстука, который сейчас почти того же оттенка, что и его лицо. – Извинись перед нашей гостьей. Немедленно.
– Нет.
– Микки, – зовет он сквозь стиснутые зубы, при этом продолжая выдавать вежливую улыбку. – Живо.
– Я не буду извиняться за то, чего не делала.
– Я приношу извинения в своем лице от нашего заведения. – Фрэнк прикладывает ладонь к груди. – Нам действительно очень жаль, что все так вышло.
– Да, мне тоже жаль, – отвечает Констанс, шмыгнув носом. – Девочки, можете снять меня на видео? И пятно крупным планом, пожалуйста.
На моем локте сжимаются пальцы Фрэнка. Продолжая улыбаться, как робот, он тянет меня в сторону двери с табличкой «Только для персонала». Появляется мысль сбежать не только с работы, а из города. В место, где меня не знает никто.
Мы выходим в служебный коридор, в воздухе застоявшийся запах сигаретного дыма, и мне до жжения в груди хочется достать пачку из рюкзака и сделать хотя бы одну затяжку, чтобы успокоиться.
– Ты должна извиниться.
– За что? Я ее и пальцем не тронула.
– Она сказала, что у нее много подписчиков, а молодежь в наше время помешана на интернете. Если ее видео завирусится, а такое обычно и происходит со скандалами, то мы получим кучу хейта.
– Черный пиар – тоже пиар.
– Это не шутки, Микки. Мы не можем испортить репутацию из-за этого случая, так что сделала ты это или нет, но ты засунешь гордость подальше и извинишься. Иначе вылетишь отсюда.
Обняв себя за талию, я вскидываю подбородок, всем видом показывая, что меня нисколько не пугают эти угрозы. Фрэнк щурится.
– Думаешь, блефую?
– Думаю, что глупо извиняться за то, чего не делала. У нас есть камеры в зале.
– Они не работают, как и это, – он указывает на датчик дыма. – Если эта девчонка привлечет внимание к нашему заведению и к нам заявится проверка, то нам конец. Не только мне, мы все потеряем работу. Твоя мама, Берни, Лори, Лукас. От возможной катастрофы нас отделяет всего лишь одно извинение, Микки. Лучше перестраховаться. Ну, чего тебе стоит?
Крепко зажмурившись, я сдаюсь. Если бы от этого зависела только моя задница, то я бы ни за что не извинилась, но речь идет о других.
– Хорошо.
Вскинув руки к потолку, Фрэнк с облегчением выдыхает.
– Отлично, умница!
Мы возвращаемся в зал. С каждым шагом мои ноги тяжелеют. Констанс снимает себя на камеру, пока Олли держит ее за талию и пытается забрать телефон.
– Можно мы отнимем еще минуточку вашего внимания? – спрашивает Фрэнк, сцепив ладони за спиной.
За столом воцаряется молчание, и Фрэнк демонстративно прочищает горло, намекая, что мне пора говорить.
Как только я раскрываю губы, Джейк резко поднимается из-за стола и, едва не задев меня плечом, проходит мимо, стремительно направляясь к выходу, словно опаздывает на рейс.
– Ты куда, Элфорд? – со смехом спрашивает Айрис. – Сейчас начнется все самое интересное.
– Выйду покурить, – не оборачиваясь, он взмахивает пачкой сигарет.
– Мне жаль, что все так вышло, Констанс, – говорю я.
Она поворачивает телефон в мою сторону.
– Жаль за то, что ты сделала что?
– Хватит, – просит Олли, но его девушка выставляет указательный палец.
Горло сводит, я буквально могу услышать, как натужно скрипит моя гордость, а затем с треском раскалывается пополам.
– Жаль, что я толкнула тебя. Это вышло случайно.
– Нет, Микки, нельзя сказать только половину правды. Раз уж начала, то говори, как все было.
Втягивая воздух носом, я до боли прикусываю губу и чувствую во рту солоноватый привкус крови.
– Я очень сильно разозлилась и толкнула тебя. Мне правда жаль. Извини.
– А «пожалуйста»?
– Констанс! – Оливер выхватывает из ее рук телефон. – Достаточно.
– Может, хоть теперь ты раскроешь глаза на то, что она меня ненавидит.
– Будто это новость, – бурчу я себе под нос.
– Мик, – запустив пальцы в волосы, Олли шумно выдыхает. – Перестаньте, обе.
Мне хочется спросить, верит ли он мне? Мешают ли его чувства признать вслух очевидное? На чьей стороне он на самом деле? Но знать ответы на эти вопросы еще страшнее, чем признаться в чувствах.
– Думаю, тебе пора вернуться к обработке обуви. – Фрэнк подталкивает меня в сторону. – Я подменю тебя в зале, иди.
Влетев в раздевалку, я скидываю с себя форменную рубашку, надеваю свитшот и, схватив рюкзак, ухожу.
Мне плевать, что Фрэнк меня оштрафует. Сейчас мне нужно сбежать как можно дальше отсюда, чтобы уберечь себя от соблазна ворваться зал и повалить Констанс на пол как гребаного квотербека.
Я выхожу через черный ход, чтобы не столкнуться с Джейком. Холодный воздух остужает мои разгоряченные щеки, я несусь к автобусной остановке и впиваюсь ногтями в ладони, борясь с желанием достать пачку сигарет.
Прождав автобус добрых полчаса, я захожу в теплый салон и плюхаюсь на сиденье. Достав телефон, с надеждой заглядываю в экран – нет пропущенных или сообщений от Олли. С каждой минутой его молчания я злюсь все сильнее. Если бы он считал, что я права, то написал бы, так? Или же он просто ждет момента, когда останется один и сможет спокойно мне позвонить?
«Ты просто ищешь ему оправдание, дура. Он не на твоей стороне» – шепчет внутренний голос. Виски пульсируют от боли, рот словно горит после принесенных извинений. Хочется почистить зубы.
Своим сегодняшним молчанием Олли словно сделал трещину в куполе моей защиты. Констанс почувствовала, что может унизить меня, и это сойдет ей с рук. Шаг за шагом она будет заходить все дальше. ПАКТ точит на меня зуб, и я не знаю, что еще они могут выкинуть.
Прислонившись виском к прохладному стеклу, я смотрю на мелькающие фонари за окном. Чем дальше я уезжаю от боулинг-клуба, тем сильнее начинаю злиться. На себя и на Оливера. Поменяйся мы местами, я бы без раздумий поверила ему. Неужели любовь настолько ослепляет?
В руках вибрирует телефон, и, подпрыгнув на месте, я тут же заглядываю в экран.
Джейк Элфорд:Плевать, главное, что плеер цел.
Мне требуется несколько долгих мгновений, чтобы вспомнить, что это мои же слова после того, как я упала и порвала кеды.
Неожиданно для себя я усмехаюсь, а затем прокручиваю в голове наш разговор.
– Ты можешь управлять школой, если захочешь. Можешь сделать так, что чирлидерши будут спрашивать разрешения сесть с тобой за один стол во время ланча. Но ты выбрала держаться в тени.
Кажется, я смотрю в экран целую вечность, а затем пальцы печатают словно сами по себе:
Микки Рамирес:Возможно я совершаю одну из самых больших ошибок в своей жизни. Но твое предложение о помощи еще в силе?
Отправив сообщение, я тут же жалею и, сжав пальцами переносицу, прикрываю глаза.
Джейк Элфорд: Да.
О мой бог, неужели это происходит на самом деле?
Микки Рамирес:Джейк?
Джейк Элфорд:Я тут, Микаэла.
Микки Рамирес:Что ты сказал Пайпер перед тем, как она убежала?
Джейк Элфорд:Шепнул, что Джастин Бибер отстой. Не знал, что она так расстроится. Дело вкуса, верно?
Микки Рамирес:Почему?
Джейк Элфорд:Потому что он отстой. В мире нет ничего, что бесило бы меня сильнее, чем песня «Baby».
Микки Рамирес:Я о другом. Почему ты готов помочь мне?
Джейк Элфорд:Я уже отвечал на этот вопрос. Моя очередь бросать шар, поговорим в школе в понедельник.