В оконном проёме стояло старинное зеркало. Большое, роскошное, в резной деревянной раме. Время оказалось бессильно перед этим предметом мебели – несмотря ни на что, хрупкая стеклянная поверхность сохранилась в идеальном состоянии.
Новая владелица взяла мягкую тряпочку и принялась до блеска натирать зеркало. Окинула взглядом работу и осталась довольна результатом.
В зеркале отражался стол, и взгляд упал на стоявшую там вазу с белыми розами. Елизавета снова посмотрела на своё отражение. Улыбнулась ему. Расчесала длинные светлые волосы.
Кокетка игриво покрутилась, оглядела себя с ног до головы и вынесла вердикт: «Я красотка! Даже в этом простеньком халатике. И что тут удивительного, что мужчины дарят мне такие красивые цветы? Хм-м-м… Ничего удивительного тут нет. Под моё обаяние вполне мог попасть и Имре. А почему бы и нет? Хоть этот человек и выглядит очень импозантно, аристократически и кажется недосягаемым, но он такой же мужчина, как и все остальные».
Перед сном Кошкина достала из шкафа старинный альбом в обитой бархатом обложке, включила лампу, устроилась поуютнее на диване и принялась листать. Там обнаружилось много старых фотографий, среди них были и совсем старинные.
«Как хорошо, что Анна Яновна сохранила всё это в целости и сохранности! – подумала Лиза, увидев на одном из фото юную симпатичную особу. – Какая милая девушка! Кто это? Неужели это и есть тётя Аня? Точно. Как все-таки она похожа на мою бабушку Машу! Особенно в юности. Хотя ничего удивительного, они всё-таки родные сестры. А это кто? Что за блондинка? В необычном национальном наряде. Возможно, в финском?»
На обратной стороне фото рукой Анны Яновны было написано: «Мама». «Так это же прабабушка Кайса! – догадалась Елизавета. – Тоже похожа на тётю Аню. Интересно, а мне передалось это сходство? Вообще-то говорили, что я похожа на бабушку Машу. М-м-м… А вот и свадебное фото: Кайса со своим мужем, прадедушкой Яном. Какие молодые и счастливые!» Такое необычное имя – Кайса – прабабушка носила, поскольку была чистокровной финкой.
Кошкина вспомнила о рунах. Достала их из шкатулки, и пока разглядывала, принялась размышлять: «Интересно, тётя Аня сама попросила привезти ей руны? Или это была инициатива Имре? А еще сегодня Вильгельмина Карловна назвала тётю Аню ведьмой. И пусть, это было сказано в шутку. Но ведь… Это же на самом деле может быть правдой!»
Такая мысль вызвала изумление, пришла неспроста. Дело в том, род Лизы по женской линии происходил из финнов. И в семье сохранилось предание, будто бы этот род принадлежал к ингерманландским ведьмам. Самым настоящим.
Но всё было на уровне смутных легенд. Всерьёз к этому никто не относился. «Лизонька, а как еще можно относиться к сказкам? Это всего лишь развлечение», – лишь пожимала плечами мама в ответ на расспросы дочери.
Бабушка Маша тоже предпочитала не вдаваться в подробности, но зато любила почитать внучке перед сном старинные финские сказки и даже эпос «Калевала».
Лишь однажды Мария Яновна случайно обмолвилась, что у её матушки Кайсы будто бы имелись какие-то магические способности. Но бабушка сразу спохватилась, что сболтнула внучке лишнего и тут же отрезала: «Всё это осталось в далеком прошлом. Напрочь. Ни мне самой, ни моей сестре Анне совершенно ничего не передалось. И даже не думай забивать себе этим голову!»
***
Спать Кошкина легла с мыслью: «Я так ничего и не сказала Вильгельмине Карловне про ночное происшествие. Но, может, оно и правильно. Вдруг мне это привиделось? Мало ли… Сначала надо наверняка во всём убедиться. Посмотрим, повторятся сегодня ночью вчерашние странности или нет».
Незаметно подкралась дрёма. Но, несмотря на усталость, на этот раз спалось очень чутко, словно в ожидании чего-то.
Едва лишь в коридоре что-то нарушило ночную тишину, как новая хозяйка тут же проснулась и напрягла слух: «Кажется, началось? Или нет?»
Прислушалась: «Нет, всё тихо. Наверное, мне показалось».
Но стоило голове опуститься на подушку, как тут же снова что-то послышалось. Нет, на этот раз не смех. Раздался чей-то грустный женский голос. Откуда-то издалека, но на этот раз уже более отчетливо. Слов было не разобрать. Только вздохи. Будто некое существо тосковало о чём-то.
Сделалось не по себе. Сердце испуганно забилось. Захотелось залезть с головой под одеяло. Но Лиза усилием воли заставила себя подняться с кровати и, медленно ступая босыми ногами, приблизилась к двери. Замерла.
Раздался тихий шорох. Похоже, кто-то брёл по коридору. «Может, рискнуть и выглянуть?» – мелькнула шальная мысль. Кошкина отбросила ее и поёжилась. Но было понятно, что так не получится ничего узнать.
Тогда Елизавета пересилила страх, осторожно повернула ключ в двери и потихоньку толкнула дверь. Образовалась маленькая щелочка. Пришлось припасть к ней одним глазом. Сильнее открывать не рискнула.
Длинный мрачный коридор по-прежнему освещался одной слабенькой лампочкой. У новой хозяйки пока руки не дошли заменить её на более яркую.
И поскольку лампочка была маломощная, а стены окрашены темно-зелёной краской, то всё вокруг теперь представлялось как в каком-то фильме ужасов.
И то, что Кошкина вскоре увидела, заставило её похолодеть от страха.
На другом конце коридора светилось какое-то пятно. «Привидение?» – мелькнула мысль, стало совсем не по себе и тут же захотелось захлопнуть дверь. Но Лиза буквально приказала себе не делать этого.
Странное пятно медленно уплывало прочь. Это была белая фигура. Человеческая. Но полупрозрачная. Скорее женская. Вдруг призрак остановился и оглянулся. Это оказалась девушка.
Душа Елизаветы ушла в пятки: «Неужели меня заметили?»
Но возвращаться призрак не стал. Какое-то время он постоял на месте, грустно вздохнул, а затем доплыл до конца коридора и растворился в воздухе, будто его и не было.
«Уф!» – облегченно выдохнула Кошкина и тихонько закрыла дверь. Но едва повернулся ключ в замке, как в коридоре снова послышался шорох и на этот раз раздался смех. Как прошлой ночью. Тоже женский.
Смех приближался. И вдруг раздался истошный крик: «Убийца!»
Опять воцарилась зловещая тишина. Но, спустя несколько мгновений, её снова нарушил требовательный женский голос: «Верни мне моё!»
И тут Лиза, не помня себя от страха, в два прыжка доскочила до кровати и пулей нырнула под одеяло. Мелкая дрожь не покидала до самого рассвета, и глаз сомкнуть больше не удалось ни на мгновение.
***
– Так и будешь теперь трястись всю жизнь как осиновый лист? – ехидно поинтересовался утром Пупс.
– Буду, если захочу. Не тебе решать, – мрачно отрезала хозяйка. И с задумчивым видом отправилась на кухню. Мозги не варили, надо срочно взбодриться кофе.
Но к своему удивлению обнаружила, что у плиты уже кто-то суетится. Это оказался студент-квартирант Роман.
– Рановато ты сегодня проснулся! – удивилась Елизавета.
– Так я еще и не ложился, – улыбнулся он. И зевнул.
– Да ты что?
– Ага. Всю ночь просидел за книгами. Надо было кое-что срочно сделать. А то научный руководитель уже давно пинал меня. Все сроки давно вышли. А я так толком и не подготовился к научной конференции. Вот теперь пришлось в спешке нагонять упущенное. В общем, всю ночь был мозговой штурм. Спасался крепким кофе.
Но парень мог этого и не пояснять. Его потрепанный вид говорил сам за себя: всклокоченные волосы и уставшие глаза, красные как у кролика.
– М-м-м… – задумчиво протянула та. – А мне тоже не спалось. Но по другой причине.
И осторожно добавила:
– Слушай, если ты не спал, то случайно ничего не слышал?
– Нет. А что такое? – удивился Роман.
– Ну, шум какой-то вроде бы был… И голоса женские…
– Нет. Ничего такого не было. Тишина полная, – уверенно покачал тот головой. – Я в течение ночи несколько раз на кухню ходил чайник греть, но ни разу мне никто из соседей не попался. Даже Вдым Вдымыч. Он как с вечера вырубился, так и носу больше не показывал.
– Странно. А мне что-то послышалось…
– Показалось, наверное, – пожал плечами студент и снял с плиты чайник.
– Та-а-ак… Опять я опоздала, – вдруг раздался недовольный голос Натальи. – Тут уже толпа у плиты собралась. А ну, расступись! Мне кашу пора затевать.
По соседке было понятно, что она тоже не в курсе творившегося тут прошлой ночью. Кошкина даже пытаться не стала что-то выяснять у этой особы.