Лиза выпрямилась, расправила спину и удовлетворенно огляделась: и кухня, и санузел постепенно начали принимать божеский вид.
«До идеала, конечно, как до Луны пешком, но для первого раза совсем неплохо. А вот теперь я точно заслужила чашечку хорошего кофе. Пора устроить небольшой перерыв», – решила усталая хозяйка. При этом невольно вспомнила, как совсем недавно они сидели в кафе с Имре, и улыбнулась.
Ради особого удовольствия из старинного буфета вынута самая красивая чашка. Изящная, с тончайшими стенками, сквозь которые виден свет. Тюрингский фарфор.
Елизавета налила кофе и уселась на широченный подоконник высокого старинного окна. Вдыхая аромат напитка, с особым удовольствием сделала первый глоток. Затем откусила крошечный кусочек шоколадки. Наслаждение!
Ещё один маленький глоток и ещё. Кошкина сидела с чашкой на подоконнике и глядела на улицу. При этом подумалось: «Определенно, всё, что я делаю, это не зря!» Пупс ничего не возразил, его утихомирила шоколадка.
За окном по своим делам куда-то спешили люди. Наблюдать за ними было отдельным удовольствием. Затем взгляд снова упал на стол, на роскошные белые розы, которые настойчиво напоминали о новом знакомом.
Лиза вздохнула: «Где-то сейчас Имре? Позвонит ли? Хотя… Зачем ему теперь звонить? Ведь он уже передал презент, обещанный тёте Ане. Кстати, а что же это за странные деревяшки? Я так и сбежала от соседки и ничего не выяснила!»
***
Вечером Кошкина заглянула в гости к своей новой приятельнице.
– Вильгельмина Карловна, это снова я. Из-за той драки на лестничной клетке позабыла у вас презент, который принес Имре.
– Лизхен, проходи скорее, – пригласила та. – Я тебя угощу фирменными сырниками.
– Вы меня балуете, – засмущалась гостья.
– Пойдем, пойдем, – соседка буквально силой усадила девушку за стол и удовольствием наблюдала, как та пробует её стряпню.
– Ну, как? Вкусно?
– М-м-м, да вы волшебница! Ум отъесть можно! – воскликнула та. – Но как вам это удается? Я никогда таких воздушных сырников не ела.
– Все дело в рецепте, – пояснила хозяйка. – Просто вместо муки нужно добавить манку.
– Так просто?
– Да. Плюс особое сочетание специй. Ваниль, корица… Но есть и ещё кое-что. Но это уже мой кулинарный секрет, – хитро улыбнулась она. – Его не раскрою под страхом смертной казни.
– Даже так? Это фамильная тайна? Неужели рецепт происходит откуда-то из глубины раннего Средневековья?
– Из средних веков или не из средних, но если расскажу, то тогда ты и сама приготовить сможешь. И перестанешь ходить ко мне гости.
– Ну что вы, это невозможно! – засмеялась гостья. – Мне очень у вас нравится! У вас так уютно! Мне о таком остается лишь мечтать.
– Кстати, как там у тебя? Дела идут, контора пишет?
– Да, потихоньку. Конечно, ещё конца-края не видно. Но уже не настолько всё вокруг кажется страшным, как поначалу. Руки не опускаются. И это благодаря вашим полезным советам! – призналась Елизавета. А сама снова подумала: «Сказать или нет про ночной смех?»
Чайник остыл, и Вильгельмина Карловна отправилась на кухню. Гостья сидела за круглым столом, покрытым белоснежной накрахмаленной скатертью. У столовых приборов лежали не менее белоснежные салфетки.
Кошкина окинула взглядом комнату. Она была такая же большая, с высокими потолками и огромными окнами, как и у нее самой. И всё вокруг буквально кричало о том, какая идеальная хозяйка тут обитает.
– Как же у вас хорошо! Приятно находиться! – призналась Лиза, когда хозяйка вернулась с кипящим чайником. Но опять ни слова про ночное происшествие.
– Да, мне повезло, что я не в коммуналке. Сама себе хозяйка. Как ни крути, это имеет огромное значение.
– И нет тут ни Вдым Вдымыча, ни этой ведьмы Натальи, ни их странных гостей… – вздохнула та.
– Это точно. Даже не представляю себе, как бы я там смогла находиться, в том ахтунге, что там творится, – призналась соседка. – Держись, девочка!
– Эх, и когда же я смогу у себя добиться сходства с вашей квартирой?
– По крайней мере, в твоей собственной комнате непременно всё будет идеально. А на общей территории, конечно, постоянно придется за всеми грести, чтобы хоть как-то поддерживать порядок. Тут уж ничего не поделаешь. А иначе полный ахтунг гарантирован. Но не останавливайся, и обязательно всё получится! – ободрила та.
– Пока не очень получается. Сегодня, например, я навернулась. Хорошо руки-ноги не переломала, пока летела из-под потолка.
– Вот торопыга! – всплеснула руками Вильгельмина Карловна. – Говорила же тебе, не спеши! Скоро приедет мой Вальдемар. Он тебе поможет.
– Хотелось, как можно скорее, навести порядок.
– Спешка нужна лишь при ловле блох.
– Мне не дает покоя один вопрос… – начала Елизавета. – Бедная тётя Аня, как же она справлялась? Как жила в этом кошмаре?
– Раньше многое было по-другому, – вздохнула та. – В прежние времена в той коммуналке и люди жили совсем другие, а не эти засранцы. Пардон за мой французский!
– Правда?
– Правда. К примеру, у того же Димитрия тогда была супруга, и она держала его в ежовых рукавицах. Хорошая женщина, чистоплотная. И Димитрий тогда так не пил. Но потом его жена умерла, и мужик покатился по наклонной с бешеной скоростью. А у Виктора тоже имелась супруга. Первая. Тоже очень хорошая женщина. Она была идеальной хозяйкой, в её руках всё спорилось.
– Тоже умерла?
– Нет, ушла. Не выдержала больше жить с Виктором. И сбежала, куда глаза глядят. Говорят, уехала куда-то на север. А позже к мужику прилепилась эта Наталья. Та еще проходимка! Я таких за версту вижу. Крайне неприятная особа! Вцепилась в мужика как клещ, – поморщилась соседка.
– А в других комнатах? – уточнила гостья.
– Там тоже раньше жила семейная пара. Приличные люди. Но они тоже уже ушли в мир иной. Да-а-а… Никого нынче не осталось из прежних жильцов… А наследнички с тех пор сдают комнату. Раньше там творился ужас, дым стоял коромыслом!
– Сейчас там какой-то парень живет.
– Да теперь там снимает студент. Тихий, незаметный, весь в учебе. Хотя бы тут повезло.
– Ещё, как я поняла во время драки, имеется художник…
– Это тоже наследник прежних жильцов. Давно уже там поселился. Тот ещё кадр. Вечно у него толпа всяких подозрительных персонажей околачивается. Да что я говорю, ты и сама сегодня видела, чем всё закончилось, – развела руками Вильгельмина Карловна.
– Да-а-а… – грустно вздохнула Кошкина.
– Что и говорить, раньше в квартире номер двадцать восемь царил полный порядок. Дамы, обитавшие там, сообща поддерживали его. Это уже потом Анне Яновне пришлось бороться в одиночку. Но она крепкая женщина была, не сдавалась. Даже когда контингент соседей сильно изменился не в лучшую сторону. Всё, по-прежнему шло идеально. И лишь в последнее время, когда Анна слегла… В общем, хорошо, что болезнь её оказалась скоротечной и стремительной. Это я теперь понимаю. Не представляю, что бы было, если бы Анне пришлось долгое время лежать прикованной к постели. Вот где случился бы полный ахтунг!
– Нам она никогда ничего не говорила о своих проблемах, – грустно добавила гостья.
– Не любила жаловаться на жизнь. Это факт. А еще больше не хотела, чтобы её жалели, – пояснила соседка.
– Зря тётя Аня так поступала. Мы же не чужие люди. Помогли бы, чем смогли.
– Понимаешь, девочка, Анна была очень гордой женщиной. Считала, что жалость унижает. В этом я с ней согласна, – вздохнула та.
Они помолчали, допивая чай. При этом каждая думала о чем-то своем.
– Вильгельмина Карловна, я совсем забыла про презент Имре, – наконец, вспомнила Лиза. – Что же это за странные деревяшки?
– Они очень похожи на древние скандинавские руны, – сообщила та. – Вероятно, это они и есть.
– Но почему именно руны? Зачем они вдруг понадобились тёте Ане? – удивилась Кошкина, задумчиво перебирая их.
– Откуда же мне знать? – развела руками соседка. – Может быть, гадать собиралась?
– Гадать? – ещё больше удивилась та.
– Ага. Так она же ведьма была.
– Что? Кто? Тетя Аня?
– Ага. Потомственная ингерманладская ведьма. Чистой воды, – вдруг объявила Вильгельмина Карловна. И, увидев расширившиеся от удивления девичьи глаза, засмеялась:
– Да шучу, шучу!
– И что мне теперь делать с этими рунами?
– Откуда же мне знать? – пожала плечами она. – Наверное, ничего. Вероятно, теперь эта шкатулка просто принадлежит тебе как наследнице Анны.