Приятельница Лизиной тетушки носила фамилию Шмидт и по национальности была немкой. Всю жизнь эта импозантная дама преподавала в университете, на кафедре германской филологии. А еще слыла грозой всех студентов.
Вильгельмина являлась одним из лучших специалистов в немецкой грамматике и на экзаменах могла замордовать до полусмерти. «И что с того? – невозмутимо пожимала на это плечами железная фрау-преподаватель. – Раз ввязался в драку – маши кулаками. А пришел учиться – учись, а не пинай балду».
Вильгельмина Карловна была интеллигентнейшей женщиной, идеально владела и русским, и немецким литературными языками. Но при этом и с крепкими выражениями была на «ты». В случае чего, могла приложить так, что мало не покажется. Причем, делала это виртуозно.
Но чтобы не шокировать лишний раз неподготовленных окружающих, а выразить свои эмоции очень хотелось, соседка частенько в качестве ругательства использовала свою любимую фразу – «полный ахтунг».
Госпожа Шмидт не подавала виду, но она очень переживала уход из жизни своей доброй приятельницы. Поэтому, когда в доме появилась ее родственница из провинции, Вильгельмина Карловна обрадовалась. Встретила эту девушку очень тепло, сразу стала относиться с нежностью, удивительной для этой циничной особы, как она сама себя преподносила. Юная Лиза грела ей душу.
Сегодня новая владелица комнаты в квартире двадцать восемь собиралась впервые остаться там ночевать.
– Пирог такой вкусный, и у вас так уютно, что даже угодить не хочется, – призналась Кошкина. Но голове уже перебирала, сколько ей всего предстоит сделать.
– Лизхен, а может, у меня переночуешь? – неожиданно предложила Вильгельмина Карловна.
– Почему? – удивилась та.
– Но ведь ты пока еще там не привыкла.
– Но когда-то же придется привыкать. Так что лучше уж я сразу.
– Но тебе же еще там убираться и убираться, – настаивала она, как будто отговаривала от чего-то.
– Ничего страшного. Постепенно разберусь с буфетом и шкафом. Вот только вся мебель такая тяжелая. В одиночку мне точно не по силам сдвинуть ее с места. Как с этим быть, не знаю.
– Потерпи чуть-чуть. Скоро приедет мой племянник, – сообщила соседка. – Как только Вовка ступит на порог, так сразу его к тебе и направлю. Поможет.
– Но удобно ли это? – засомневалась гостья.
– Удобно, удобно. Не волнуйся, – уверила ее та. – Пусть парень чуток потрудится физически, это ему пойдет на пользу. Немного растрясет жиры. А то лень обуяла. Бесконечно сидит за компьютером. Как можно?! Просто уму непостижимо!
– Хорошо. А пока я справлюсь своими силами. Вы одолжите мне пылесос? Я прямо сейчас диван хочу почистить.
– Конечно, милочка, – с этими словами она достала из кладовки пылесос. – Ну, ладно. Раз не хочешь у меня ночевать, тогда пожелаю: на новом месте приснись жених невесте!
– Спасибо, – улыбнулась Лиза. – Но теперь мне не до женихов.
– Ой, не зарекайся! – с улыбкой махнула рукой Вильгельмина Карловна. – Даже сама не заметишь, как ляжет на сердце какой-нибудь бубновый король.
***
Зайдя в свою комнату, новая владелица задернула шторы, плотные, глубокого синего цвета, и включила свет. «На занавесках тоже скопилось много пыли. Обязательно завтра надо постирать», – подумала Кошкина.
А пока она взялась за пылесос и принялась чистить диван. Его обивка, хоть и видавшая виды, но была еще очень крепкой. Сиденье довольно жесткое и ровное, нисколько не продавленное, а значит, спать будет удобно.
Хозяйка тщательно пропылесосила диван, постаралась добраться до всех щелей. Заодно еще раз смахнула мягкой тряпочкой пыль с мебели.
Затем Лиза внимательно изучила потолок. Высокий, более четырех метров, он придавал пространству дополнительный объем, добавлял воздуха и великолепия.
«Побелить не мешало бы… Но первым делом надо как-то до люстры добраться. Наверное, только со стола получится дотянуться. Или, в самом деле, дождаться племянника соседки и попросить его помочь? Нет, неудобно как-то. Ладно, завтра сама попробую. Надеюсь, не навернусь оттуда, – размышляла хозяюшка. – Столько всего еще надо сделать! Главное, не кидаться на все сразу. Лучше буду все решать постепенно, чтобы не озвереть».
Кошкина села на диван, еще раз оглядела свое новое жилище и осознала: «А тут действительно красиво!» Анна Янова, несмотря на скромные условия коммунальной квартиры, в пределах своей комнаты как-то умудрялась поддерживать приятную среду обитания. И еще сохранить изящество, оставшееся в наследство от прошлой эпохи.
Каким-то чудом уцелела тут и роскошная изразцовая печь. Она придавала залу особый, дворцовый, шарм. Старинный буфет при вечернем освещении таинственно поблескивал стеклами. Темные резные дверцы так и манили заглянуть внутрь.
Вообще-то все это Лиза отложила на потом, но вдруг невольно подумалось: «Интересно, что там?» Новая владелица медленно подошла к шкафу и осторожно открыла одну дверцу.
Внутри лежало много каких-то бумаг, а еще большой фотоальбом. Но только взяла его в руки и провела рукой по роскошной вишневой бархатной обложке, как раздался ворчливый голос Пупса:
– Да выбрось ты весь этот хлам!
– Надеюсь, ты наелся в гостях? – строго спросила его хозяйка.
– Угу.
– Вот и прекрасно. А теперь спрячься подальше и до завтра не отсвечивай, – велела та. Пупс спорить не стал и отправился спать.
Кошкина замерла с альбомом в руках и задумалась: «Жаль, что я так мало знала о тете Ане. А ведь она к нам приезжала в гости каждое лето, навещала свою сестру, мою бабушку Машу. И очень радовалась видеть всех родственников, привозила подарки, сладости. При этом сама Анна Яновна почему-то никогда не приглашала нас в Петербург. Хотя мама рассказывала, что в детстве часто бывала в гостях у тетки. Но потом вдруг что-то изменилось. Тетушка будто чего-то стеснялась или опасалась…»
Лиза постелила себе на диване и улеглась. Белье приятно пахло лавандой. Но спать почему-то не хотелось. Эмоции мешали. С приятной радостью подумалось: «Теперь я настоящая петербурженка!»
А еще в голове вдруг всплыла фраза Вильгельмины Карловны: «На новом месте приснись жених невесте». Это снова вызвало улыбку: «Кто-то мне сегодня приснится?»
Невольно вспомнился сегодняшний случайный знакомый. В мыслях еще раз прокрутилась встреча с ним. Кошкина попыталась воссоздать в мельчайших подробностях образ Имре, его глаза, губы, волосы, фигуру. И очень этому удивилась.
Подумалось: «Да, этот мужчина выглядит очень элегантно, можно сказать, роскошно. Но ведь он совсем не в моем вкусе! Я такими жгучими брюнетами никогда не интересовалась. Всегда равнодушно проходила мимо. А тут вдруг весь день вспоминаю лицо Имре, его улыбку, и этот приятный акцент. Почему я это делаю? Как странно…»
Елизавета забылась и сама не заметила, как заснула.
***
Сколько прошло времени, неизвестно, но вдруг в полной тишине послышался какой-то шорох. Затем раздался смех.
Кошкина проснулась. Приподняла голову и прислушалась: «Что это?» Глянула на будильник. Час ночи.
Шум не приснился. Что-то происходило наяву, но не в комнате, а в коридоре. Послышались шаги. И снова раздался смех. Женский.
«Соседи чудят? Может, Дим Димыч допился до чертиков? Нет, не похоже… Он уже давно вырубился и спит. Голос явно женский…» – встревожено подумала Лиза. Сон как рукой сняло. Подумалось: «Может, выйти в коридор? Нет, страшно».
Но новая хозяйка все же решилась встать, осторожно, на цыпочках, подкралась к двери и приложила к ней ухо. Снова раздался смех. Негромкий, но какой-то нервный и невольно вызывающий тревогу. Кошкина вздрогнула, невольно дотронулась до ключа и убедилась, что дверь заперта.
Тут показалось, что шаги приближаются. Елизавете стало не по себе, вдруг сделалось холодно, тогда она вернулась в кровать, завернулась в одеяло и боялась даже пошевелиться. Но согреться не получалось.
Тогда испуганная девушка закрылась одеялом с головой и попыталась себя убедить: «Все хорошо. Это всего лишь кто-то из соседей». Но успокоить себя не вышло, слишком уж зловещий был смех.