Приятельница Лизиной тётушки носила фамилию Шмидт и по национальности была немкой. Всю жизнь эта импозантная дама преподавала в университете, на кафедре германской филологии, и слыла грозой всех студентов.
Вильгельмина Шмидт являлась одним из лучших специалистов в немецкой грамматике и на экзаменах могла замордовать до полусмерти. «И что с того? – невозмутимо пожимала на это плечами железная фрау-преподаватель. – Раз ввязался в драку – маши кулаками. А пришёл учиться – учись, а не пинай балду».
Вильгельмина Карловна – интеллигентнейшая женщина, она идеально владела и русским, и немецким литературными языками. Но при этом и с крепкими выражениями была на «ты». В случае чего, могла приложить так, что мало не покажется. Причем, делала это виртуозно.
Но лишний раз шокировать окружающих площадной бранью не хотелось. Поэтому, когда очень требовалось выразить свои эмоции, эта дама частенько в качестве ругательства использовала свое любимое выражение – полный ахтунг. Перевод с немецкого безобидный – внимание, так что придраться было совершенно не к чему.
Госпожа Шмидт не подавала виду, но она очень переживала уход из жизни своей доброй приятельницы. Поэтому, когда в доме появилась её родственница из провинции, Вильгельмина Карловна обрадовалась.
Она встретила эту девушку очень тепло и даже предложила первое время пожить у себя. Соседка стала относиться к гостье с нежностью, удивительной для этой циничной особы, как она сама себя преподносила. Юная Лиза грела душу.
Сегодня новая владелица комнаты в квартире номер двадцать восемь собиралась впервые остаться там ночевать.
– Пирог такой вкусный, и у вас так уютно, что даже угодить не хочется, – призналась Кошкина. Но в голове уже перебирала, сколько всего ей предстоит сделать.
– Лизхен, а может, у меня переночуешь? – неожиданно предложила Вильгельмина Карловна.
– Почему? – удивилась та.
– Ведь ты там пока не привыкла.
– Когда-то же придется привыкать. Так что лучше уж я сразу.
– Но тебе же ещё там убираться и убираться, – настаивала она, как будто отговаривала от чего-то.
– Ничего страшного. Постепенно разберусь с буфетом и шкафом. Вот только вся мебель такая тяжелая. В одиночку мне точно не по силам сдвинуть её с места. Как с этим быть, не знаю.
– Потерпи чуть-чуть. Скоро приедет мой племянник, – сообщила соседка. – Как только Вовка ступит на порог, так сразу его к тебе и отправлю. Поможет.
– Но удобно ли это?– засомневалась гостья.
– Удобно, удобно. Не волнуйся, – уверила её та. – Пусть парень чуток потрудится физически, это ему пойдет на пользу. Немного растрясет жиры, а то лень обуяла. Бесконечно сидит за компьютером. Как так можно?! Просто уму непостижимо!
– Хорошо. А пока я справлюсь своими силами. Вы одолжите мне пылесос?
– Конечно, Лизхен, – и она достала из кладовки пылесос. – Ну, ладно. Раз не хочешь у меня ночевать, тогда пожелаю: на новом месте приснись жених невесте!
– Спасибо, – улыбнулась Лиза. – Но теперь мне не до женихов.
– Ой, не зарекайся! – с улыбкой махнула рукой Вильгельмина Карловна. – Даже сама не заметишь, как ляжет на сердце какой-нибудь бубновый король.
***
Зайдя в свою комнату, новая владелица задернула шторы, плотные, глубокого синего цвета, и включила свет. «На занавесках тоже скопилось много пыли. Обязательно завтра надо постирать», – сразу подумала Кошкина.
А пока она взялась за пылесос и принялась чистить диван. Его обивка, хоть и видавшая виды, но была еще очень крепкой. Сиденье довольно жесткое и ровное, нисколько не продавленное, а значит, спать будет удобно.
Хозяйка тщательно пропылесосила диван, постаралась добраться до всех щелей. Заодно еще раз смахнула мягкой тряпочкой пыль с мебели.
Затем Лиза внимательно изучила потолок. Высокий, более четырех метров, он придавал пространству дополнительный объем, добавлял воздуха и великолепия.
«Побелить не мешало бы… Но первым делом надо как-то до люстры добраться. Наверное, только со стола получится дотянуться. Или, в самом деле, дождаться племянника соседки и попросить его помочь? Нет, неудобно как-то. Ладно, завтра сама попробую. Надеюсь, не навернусь оттуда, – размышляла новая хозяйка. – Столько всего еще надо сделать! Главное, не кидаться на всё сразу, чтобы не озвереть».
Кошкина села на диван, еще раз оглядела свое новое жилище и осознала: «А тут действительно красиво!» Анна Янова, несмотря на скромные условия коммунальной квартиры, в пределах своей комнаты как-то умудрялась поддерживать приятную среду обитания. И еще сохранить изящество, оставшееся в наследство от прошлой эпохи.
Каким-то чудом тут уцелела роскошная изразцовая печь. Она придавала залу особый, дворцовый, шарм. Старинный буфет при вечернем освещении таинственно поблескивал стеклами. Темные резные дверцы так и манили заглянуть внутрь.
Вообще-то всё это Лиза отложила на потом, но вдруг невольно подумалось: «Интересно, что там?» Новая владелица медленно подошла к шкафу и осторожно открыла одну дверцу.
Внутри лежало много каких-то бумаг, а еще большой фотоальбом. Но только взяла его в руки и провела рукой по роскошной бархатной обложке вишнёвого цвета, как раздался ворчливый голос Пупса:
– Да выбрось ты весь этот хлам!
– Надеюсь, ты наелся в гостях? – строго спросила его хозяйка.
– Угу.
– Вот и прекрасно. А теперь спрячься подальше и до завтра не отсвечивай, – велела та. Пупс спорить не стал и отправился спать.
Кошкина замерла с альбомом в руках и задумалась: «Жаль, что я так мало знала о тёте Ане. А ведь она к нам приезжала в гости каждое лето. Навещала свою сестру, мою бабушку Машу. И очень радовалась видеть всех родственников, привозила подарки, сладости. При этом сама Анна Яновна почему-то никогда не приглашала нас в Петербург. Хотя мама рассказывала, что в детстве часто бывала в гостях у тётки. Но потом вдруг что-то изменилось. Тётушка будто чего-то стала стесняться или опасаться…»
Лиза постелила себе на диване и улеглась. Бельё приятно пахло лавандой. Но спать почему-то не хотелось. Эмоции мешали. С приятной радостью подумалось: «Теперь я настоящая петербурженка!»
А еще в голове вдруг всплыла фраза Вильгельмины Карловны: «На новом месте приснись жених невесте». Это снова вызвало улыбку: «Кто-то мне сегодня приснится?»
Невольно вспомнился сегодняшний случайный знакомый. В голове ещё раз прокрутилась встреча с ним. Кошкина попыталась воссоздать в мельчайших подробностях образ Имре, его глаза, губы, волосы, фигуру. И очень этому удивилась.
Подумалось: «Да, этот мужчина выглядит очень элегантно, можно сказать, роскошно. Но ведь он совсем не в моём вкусе! Я такими жгучими брюнетами никогда не интересовалась. Всегда равнодушно проходила мимо. А тут вдруг весь день вспоминаю лицо Имре, его улыбку, и этот приятный акцент. Почему я это делаю? Как странно…»
Елизавета забылась и сама не заметила, как заснула.
***
В полной тишине вдруг послышался какой-то шорох. Затем раздался смех. Кошкина проснулась. Приподняла голову и прислушалась: «Что это?» Глянула на будильник. Час ночи.
Шум не приснился. Что-то происходило наяву, но не в комнате, а в коридоре. Послышались шаги. И снова раздался смех. Женский.
«Соседи чудят? Может, Дим Димыч допился до чёртиков? Нет, не похоже… Он уже давно вырубился и спит. Да и голос явно женский…» – встревожено подумала Лиза. Сон как рукой сняло. Подумалось: «Может, выйти в коридор? Нет, страшно».
Но новая хозяйка всё же решилась встать, осторожно подкралась к двери и приложила к ней ухо. Снова раздался смех. Негромкий, но какой-то нервный, невольно вызывавший тревогу. Кошкина вздрогнула, дотронулась до ключа и убедилась, что дверь заперта.
Тут показалось, что шаги приближаются. Елизавете стало не по себе, вдруг сделалось холодно, и она вернулась в кровать, завернулась в одеяло и боялась даже пошевелиться. Но согреться не получалось.
Тогда испуганная девушка закрылась одеялом с головой и попыталась себя убедить: «Всё хорошо. Это всего лишь кто-то из соседей». Но успокоить себя не вышло, слишком уж зловещий был смех.