– Витёк, ну, ты чего шумишь? Угомонись! – суетился на лестничной клетке Дим Димыч. Почти трезвый, он пытался урезонить лысого мужика. А тот рвался набить физиономию какому-то незнакомцу, высокому, худому, с длинным хвостом.
– Слышь, ты! А ну, вали отсюда! – вопил лысый. Это был Виктор, еще один обитатель коммуналки, муж Натальи.
Вильгельмина Карловна оказалась права, на лестничной клетке буянили соседи Елизаветы.
– Что здесь происходит? – с тревогой спросила она, прижимая к груди розы.
– Да Витёк разбушевался, – доложил обстановку Дим Димыч. – Не понравились ему Стасиковы гости. Вот, понимаешь, какое дело.
– А Стасик – это кто? – уточнила Кошкина.
– Дык… – запнулся тот. Но сегодня он, как ни странно, был почти как огурец и даже в состоянии внятно излагать мысли. А потому дольно быстро прояснил ситуацию:
– Стасик – это сосед наш. Художник. Понимаешь? Картинки всякие малюет. И посиделки у себя любит устраивать. А гости у Стасика те еще прохвосты! Да-а-а… Все как на подбор: волосатые, хиповатые. Одно слово – звезданутые. А Витёк, как принял сегодня с устатку «беленькой», так и невзлюбил тех гостей.
Пока Дим Димыч вещал эти подробности, обстановка на лестничной клетке снова накалилась. Буйный сосед решил окончательно разобраться с гостем и пошел в атаку.
– Ну, все лохматый, ты сам напросился! Сейчас я тебе покажу, где раки зимуют!
Хвостатый, как мог, оборонялся.
– Эй, Витёк! Твою кочерыжку! Может, хватит уже? – снова попытался утихомирить соседа Дим Димыч.
– По-моему, пока не поздно, пора участкового вызывать, – предложила Лиза. – У вас есть его номер?
– Какого ещё участкового? – недовольно насупился тот. – А вот этого, Фифа, не надо. Как-нибудь обойдемся без твоих штучек. Своими силами управимся.
– Но… – начала она, но была прервана неожиданно протрезвевшим Витьком:
– Участковый? Зачем участковый?
– Не-е-е… Нам участковый не нужен, – решительно поддержал соседа Дим Димыч. – Всё, Витёк, хватит. Побуянил и будет. Поехали-ка до дому, до хаты. Нам с тобой давно пора успокоить душу и принять по сто грамм.
Услышав это, бузотёр замер на месте и быстро передумал бить гостя.
– Хрен с тобой! Живи пока, лохматый! – махнул он рукой и пригрозил:
– Но запомни: ещё раз тебя тут увижу, с лестницы спущу!
После этого Виктор, наконец, соизволил покинуть место происшествия и неуверенной походкой побрёл в свою комнату. Вдым Вдымыч направился следом, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, сообразить на двоих.
И тут Кошкина решилась спросить:
– Дим Димыч, а вы случайно ничего сегодня ночью не слышали?
– Ого, какие цветы! – вдруг заметил он. – Фифа, и где же ты такие раздобыла? Крутой жених что ли завёлся?
– Дим Димыч, не отвлекайтесь. Так слышали вы что-нибудь сегодня ночью или нет?
– О-о-о-ё-ё… – вдруг выдал сосед. – И ты тоже?
– Чего я? – удивилась она.
– Слыхала, выходит? – обрадовался тот. – Чуткий слух у тебя, Фифа, вот что. Никто, окромя меня, не слышит, а ты сразу заприметила! Ишь ты какая!
– Да, прошлой ночью мне показалось, будто в коридоре кто-то смеётся. Вот я и решила…
– Чего бы ты там ни решила, это всё ерунда на постном масле. Говорю же тебе: они есть! Те, которые тут шастают. Но об этом никому! Тс-с-с! – Вдым Вдымыч вдруг оглянулся и приложил палец ко рту.
– Да кто они-то?
– Дык… Они! – тот закатил глаза, важно поднял палец к верху и умолк. Стало понятно, что больше из него ничего вытянуть невозможно.
***
«Ладно. Хотя бы выяснилось, что мне не почудилось. Значит, действительно ночью происходило что-то странное», – решила Елизавета. Она зашла в свою комнату и облегченно выдохнула: «Уф! Веселенькая у нас квартирка, ничего не скажешь. На этот раз удалось избежать битвы и полиции. Но что-то будет дальше?»
Кошкина поставила цветы в вазу и ещё немного ими полюбовалась. При этом подумалось: «Прошлый букет предназначался для тёти Ани. Но ведь эти розы Имре принес уже для меня!»
– Всё цветочки нюхаешь? – раздался недовольный голос. – Ну, нюхай, нюхай.
Это был Пупс. Пока шли разборки на лестничной клетке, он предусмотрительно спрятался подальше. Зато теперь вылез из укрытия и принялся важничать.
– Уже нельзя полюбоваться цветами? – удивилась хозяйка.
– Нет, я просто поражаюсь! – возмутился тот. – Меня тут чуть не прибили на месте, а ей хоть бы хны!
– Кто тебя чуть не прибил?
– Как это кто?! Соседи твои драгоценные, от которых ты так и не захотела избавиться. А ведь сейчас бы мы могли ехать себе домой с карманами, полными денежек! И прикупили бы на них отличную квартирку! И, заметь, безо всяких буйных персонажей.
– Мы уже это обсудили, – напомнила Лиза. Но Пупс не унимался.
– А она вместо этого стоит и, как ни в чём не бывало, цветочки нюхает! Получила букетик и сразу растаяла, как дурочка, – недовольно поморщился он.
– Тебе завидно что ли? – усмехнулась та.
– Ещё чего! Какая такая с этих цветов польза? Никакой, кроме мусора. А вот если бы, к примеру, вместо них сейчас на столе стояла тарелка с большой вкусной котлеткой… М-м-м, тогда другое дело!
– Обжора. Хватит языком чесать. Пора заняться делом, – отмахнулась от зануды хозяйка. Она ловко запрыгнула на стол и попыталась дотянуться до потолка. Бесполезно.
«Нет, тут без стула точно не обойтись!» – поняла Кошкина. Слезла. Взгромоздила на стол стул и, взобравшись на эту конструкцию, попыталась руками дотянуться до потолка.
«Совсем другое дело! Вот теперь спокойно можно белить», – удовлетворённо поняла Елизавета. Но едва так подумала, как стул предательски качнулся, и она пошатнулась. Попыталась сохранить равновесие, но ничего не вышло, и рухнула на стол.
– Ай!
– Вот растяпа! Чуть не пришибла меня! – возмутился Пупс.
– Ты опять?
– Что хотела, то и получила!
Хозяйка ничего не ответила вредному питомцу, осторожно спустилась со стола и, прихрамывая, походила по комнате. Вроде, всё в порядке, ничего не сломано. Только ушибы.
И Кошкина снова отправилась на кухню, чтобы довести дело до конца и, наконец, отдраить неподатливую плиту.
Снова пошла в ход сода. Лиза щедро насыпала ее, распределила по влажной плите и упорно принялась тереть её. Невольно подумалось: «Похоже, скоро мышцы на руках накачаю».
Результат впечатлил: плита обрела первоначальный белый цвет и засияла как новенькая. Упорная хозяйка вытерла вспотевший лоб и радостно прошептала:
– Уф! Неужели я сделала это?
– Угу! И теперь будешь регулярно это делать, как самая последняя Золушка. А иначе эти засранцы очень быстро всё вернут в прежнее состояние, – тут же недовольно проворчал Пупс.
– Не бурчи! – остановила его та и с улыбкой добавила:
– Зато теперь было бы приятно чашку кофе выпить. Да, и ещё съесть шоколадку. Я определенно это заслужила.
– Ого! А вот это уже другой разговор! – обрадовался он.
– Но не сейчас. Только после ванной комнаты.
– Ну, во-о-от… – недовольно заканючил Пупс. – Как всегда…
Лиза, не обращая на это внимания, направилась совершать трудовой подвиг. Предстояло самое страшное: отмывать ванную комнату.
И ванная, и унитаз шокировали густым ржавым цветом. «Неужели с этим можно что-то сделать?» – с сомнением оценила хозяйка масштаб бедствия. Хорошо, хоть вредный Пупс молчал. Обиделся из-за шоколадки.
Елизавета вздохнула и отважно приступила к работе. И в ванную, и в унитаз щедро плеснула «Белизны». «Это должно подействовать. Обязательно должно. Ведь если не это термоядерное средство, тогда что поможет?» – пришлось обнадёживать себя, поскольку глаза испуганно кричали об обратном.
«Всё бы ничего, но какой запах едкий! Аж глаза слезятся! – поморщилась Кошкина и надела респиратор. – Как хорошо, что продавец уговорил меня его купить!»
И принялась до потери пульса тереть въевшийся рыжий налёт. Сама же при этом думала совсем о другом: «Сказать Вильгельмине Карловне про странный ночной смех или нет?»