Олег пробирался через снежное поле по узенькой тропке по‑над лесом. И знал, стоит ступить чуть в сторону, и он с головой уйдет в холодную пелену и не выберется уже никогда... А потом вдруг оказался в своем офисе, но он почему‑то тоже был засыпан снегом. На окнах не оказалось ни стекол, ни рам, и они зияли пустыми проемами. Снег залетал и кружился, кружился... Но холода почему‑то не было. Наоборот, Олег чувствовал, что ему душно, что нечем дышать.
А потом вдруг стало страшно. Чья‑то темная, неподвижная тень застыла за спиной, а впереди был только провал окна, и из белого он сделался черным, и чья‑то рука тянулась сзади, пока не коснулась плеча...
Олег открыл глаза. К вечеру московская жара стала душной, наполненной запахами гари, перегретого асфальта, мазута. Олег попытался представить, что всего‑то полтора столетия назад на месте громадного мегаполиса стояла большая деревня с домами‑усадьбами, где были и пруды, и огороды, и сады с деревьями, согнувшимися под тяжестью груш, яблок, с малинниками и зарослями крыжовника... Попытался, но не смог.
Дверь распахнулась, Иваныч уселся на место пассажира.
– Ты чего на водительском, Федорович? Порулить решил?
Олег тряхнул головой.
– Я все же закемарил. И как‑то не в тему.
– На жаре спать – бррр... Голова потом чугунная.
– У меня как раз такая. А снилась почему‑то зима.
– Душа прохлады хочет.
– Душа – может быть. А я хочу кофе. Или коньяку.
Олег подхватил принесенный средних размеров баул, расстегнул, заглянул внутрь, вынул два сотовых, один отдал водителю:
– Вот теперь мы со связью.
– Аппараты допотопные.
– Какая тебе разница? Подключена, проплачены. На фамилии Иванов и Федоров.
Батарейки вставить, и болтай – не хочу. Как прошло?
– Да без происшествий.
– Кто‑то маячил?
– Не понять. Двое бомжей на помойке рылись, но неусердно как‑то, лениво.
Два ремонтника у канализационного люка зависали. Бабушек у подъезда не было, так что здороваться не пришлось.
– На хвост проверялся?
– А то. Уж поверь, Федорович, не было хвоста. Да я у тебя и дома‑то пробыл секунд тридцать. Зашел, открыл чуланчик, хапнул баул и – до свиданья. Если и была какая‑то аппаратура на вскрытие хаты, то кто успеет отреагировать? Никто.
Ты же не сенегальский шпион, да и мы не от ФСБ хоронимся. А частники – они частники и есть.
– Почти все нынешние частники – бывшие государственники.
– Это которые путные. А беспутных – больше.
– Значит, все смирно?
– Как на погосте.
– Вот про кладбище под вечер не надо, ладно, Иваныч?
– Суеверие все это.
– Кому как.
– Едем?
– Да. До ближайшего хорошего гастронома. Коньяку хочу.
– Не жарковато?
– Я замерз во сне.
– Местами поменяемся? А то вдруг тебе судорога пальцы сведет? А я все же шофер.
Они пересели, водитель вставил ключ зажигания, плавно тронул. Олег сидел ссутулившись и довольно бессмысленно смотрел на приборную доску.
– Федорович, ты, случайно тут кокаином не баловался?
– Я не из балованых, ты же знаешь.
– Знаю. И коньяком опять же не пахнет.
– Не пил. Только собираюсь. Что‑то не так?
– Вид у тебя того... шальной. И глаза красные. Как у кролика.
– Ночью мало спал.
– Дело молодое. Но как я уходил, ты другой был.
– Сон мой был краток и прерывист.
– Чего так?
Олег вздохнул сокрушенно:
– Ты не поверишь, Иваныч, но на меня здесь набрела Эвелина.
– Кто?!
– Она, она.
– И ты, конечно, дал ей денег.
– Что мне оставалось?
– Не мое дело, конечно, Федорович... Но этой... Ладно, не буду. А по правде: дать ей раза между рогов, и все. Чтоб язык свой поганый проглотила.
– Ну что ты, Иваныч. Она по‑своему даже мила.
– Она дура!
– Полная.
– Как тебя вообще угораздило на ней жениться?..
– Странные дела случаются с мужчинами. С тобой не бывало?
– Бывало, – понуро кивнул Иваныч. – Но на таких меня больше чем на пару дней не хватало. А ты же умный, Федорович, как ты...
– Помнишь у Островского: «На всякого мудреца довольно простоты». Если перетолмачить со старомосковского на нынешний диалект...
– ...Не все коту масленица.
– Ну вроде того. И еще одна штука. Эвелина одно время увлекалась «Маленьким принцем» Экзюпери.
– Эвелина умеет читать? Не наговаривай на девушку!
– Я ей пересказал. В минуту нежности. Потом кассету купил. Вот она из нее и почерпнула.
– Что именно?
– Мы в ответе за тех, кого приручили.
– Она не на Лисенка, она на выдру похожа! Из которых шапки кроят.
– Есть немного... – кивнул Олег. – А все же... В чем‑то ведь она права, а?
– Ты просто добрый, Федорович. А по мне: промеж рогов – и вся любовь.
Извини, если сказал что не так. Выскакивай в гастроном, я мотор глушить не буду.
Олег вернулся с бутылкой дорогого коньяка, откупорил, налил в пластиковый стаканчик. Выпил один, другой, третий. Откинулся на спинку сиденья.
– Далеко теперь?
– Во Внуково.
Водитель кивнул. «Москвич» попетлял по улочкам, выехал на проспект.
– Мы спешим на какой‑то рейс? – спросил он.
– Нет.
– Тогда будем соблюдать правила.
– Соблюдать правила – всегда хорошо.
– Я тебе скажу так, Федорович. Правила, их не дураки выдумали. Хотя и раздражаешься, и вообще... Я за рулем двадцать лет. Даже с гаком. И честно: если бы все катались по правилам, людей погибало бы куда меньше.
– Соблюдать правила необходимо, чтобы сохранить жизнь, – произнес Олег, размышляя о чем‑то своем. – А чтобы победить, нужно их нарушить.
– Ты о чем, Федорович?
– Так.
Водитель пожал плечами:
– Музычку включу?
– Давай.
Мелодия была ритмичной. Женский голос, чуть с хрипотцой... Олег закрыл глаза, и – снова та, навязчивая картинка зимы...
– Приехали.
Гринев вынул из баула портмоне с набором кредиток, тоненькую пачку валюты.
– Ну что, Иваныч, я полетел.
– Далеко?
– Далеко.
– Не хочешь говорить?
– Не хочу.
Водитель только кивнул. Проводил Гринева до дверей аэропорта, помялся немного, потом все‑таки спросил:
– Федорович, ты... вернешься?
– Думаешь, я решил с концами отвалить? Водитель пожал плевами, пряча глаза:
– Слухи разные в конторе с утра ходили...
– Слухи – упрямая вещь. Нет, Иваныч. Я вернусь.
– Позвони, я подъеду встречу.
Олег, погруженный в свои мысли, его, казалось, не услышал. Произнес тихо:
– Вернее... Я хочу вернуться. А там – как получится.
Билет до Барселоны Гринев купил легко. Если кто‑то взялся контролировать его передвижения, тот получит информацию уже тогда, когда лайнер будет в воздухе.
Водитель с полчаса сидел в машине, потом зашел в здание аэропорта, покрутился у касс. Лайнер взлетел и плавно пошел на набор высоты. Водитель долго смотрел ему вслед, потом взглянул на оставленный сотовый, спрятал в баул.
Вынул из внутреннего кармана другой и сосредоточенно набрал номер.
Олег выпил коньяку, откинулся в кресле. Вопрос был единственный, и он не давал Гриневу покоя. Почему Чернов скрылся, и скрылся с деньгами? Простой ответ на него перечеркивался одним словом: «коррида». Кодовым паролем Бориса Михайловича, который он оставил висеть в оперативке компьютера. «Коррида».
Впрочем, скоро Олег узнает ответ. Или – не узнает никогда. С этой мыслью он и уснул. Крепко и без сновидений.