Романов тараном пробивал себе путь, желая поскорее оказаться в собственном кабинете. Он не видел никого и даже не слышал, когда к нему кто-то обращался. У него была одна цель – оказаться подальше от новой сотрудницы, в ином случае его хвалёной выдержке придёт конец! А что его особенно бесило в этой ситуации, так это то, что он запал на незнакомую женщину, как пацан малолетний! От одного вида стройных ножек Елены в прозрачных капроновых колготках и то, как по ним задралось её маленькое платье, он был готов наброситься на неё прямо в кабинете…
И получить повестку в суд за харассмент на рабочем месте, или ещё какое определение накатают прожжённые адвокаты. Чёрт, да его мозг плавился от мыслей, какого было бы, обхвати эти самые ножки его талию, а лучше шею…
Роман ворвался в свой кабинет и захлопнул двери. Нервно запустил пятерню в волосы, снова взъерошив их. Он прошёлся по кабинету, как загнанный в угол хищник, тяжело дыша.
Всё же мозг не до конца отключился, раз он сумел покинуть Елену и не совершив непоправимое. Конечно, даже если бы он её поцеловал… Да даже если бы трахнул! После девушка бы осталась довольна, и никаких бы претензий с её стороны не последовало. Что и говорить, Роман знал, как угодить женщине и самому остаться удовлетворённым. Вот только он за секс по обоюдному согласию, а не по принуждению. А уж в оленьих глазах Елены читался однозначно страх, но никак не возбуждение или хотя бы крохи интереса…
Роман устало упал на диван и вытянул ноги. Уставился в потолок, устало выдохнув. Так дело не пойдёт. И он против любых интрижек на работе… Во всяком случае, так было до сих пор. Он вынул мобильный из кармана пиджака и набрал номер Гены.
– А чем тебя не устраивает рабочий? Или ты уже куда-то улетел? – Практически тут же раздался уже повеселевший голос друга.
– Гена, распусти народ сегодня пораньше, – Роман не узнал собственный осипший голос, словно он заболел ангиной.
– Ты там не заболел? – Кажется друг был удивлён не меньше.
– Давай сегодня в баре зависнем. В конце концов, у меня была тяжёлая неделя…
– Это у меня была тяжёлая неделя! – Недовольно воскликнул друг.
– Не-ет, – протянул со смешком Роман. – У тебя была отработка косяков, а у меня тяжёлая. Ну так что, устроишь?
Ладушкин что-то поворчал для проформы, но недолго. И уже через закрытую дверь собственного кабинета Роман расслышал короткое объявление своего заместителя…
Что ж, Роману просто чертовски необходимо выпить и снять напряжение. Бар как нельзя лучше подходил для этих целей. В «Чёрной ночи» и выпивка хорошая, и девочку подцепить можно. Вот последнее вообще стоит на первом месте. Он не был согласен с другом – качественный трах не сгладит его вредный характер, но, возможно, именно это спасёт его от навязчивых мыслей о сотруднице с голубыми глазами.
– Мам, я дома, – не громко, но чётко произнесла Елена, стоило ей войти в дом и устало опуститься на пуф рядом с вещевым шкафом.
Она стянула с ног новенькие ботинки, от которых жутко разболелись ноги – всё же она отвыкла ходить на каблуках. Но всё же эта импульсивная покупка чуточку повысила ей настроение.
Понуро бредя домой после работы, она не могла выкинут из головы поведение начальника. С ужасом для себя Лена осознала, что Роман Николаевич волновал её больше, нежели просто вышестоящее руководство, как было ранее. Да и в целом, она не могла припомнить такой бурной реакции на мужчин за собой, даже по отношению к бывшему. А от мысли, что Романов её невзлюбил изначально, хоть и взял на работу, заставляло сердце сжиматься. И она искренне не понимала, что делать с расшалившимися эмоциями. Так праздно шатаясь по городу, ноги сами привели её к торговому центру. Обновить ей гардероб давно следовало, но Лену магнитом притянула в обувной магазин…
Она улыбалась факту того, что она вновь мало помалу ставила свои нужды на первое место. Здоровый эгоизм ещё никому не вредил, а вот самопожертвенность не всегда шла во благо… Но все думы разбежались резвыми скакунами, стоило матери выйти к ней навстречу. Лидия Дмитриевна была белее мела. И её била мелкая дрожь, что выдавали её трясущиеся руки.
– Мама, что случилось?
Лена подскочила к ней в мгновение ока. Обняла и повела в её спальню, чтобы уложить. Закралась мысль о простудном заболевании, которое в это время года легко подхватить.
– Лиза… Лиза… – Шептала мать потрескавшимися губами. – Лиза уехала.
– Что? – Лена даже замерла на мгновение. – Куда уехала?
– Сказала, что с женихом в путешествие. – Лидия Дмитриевна всхлипнула, а Лена разозлилась. Слишком бурная реакция матери на короткое путешествие одной из дочерей. Тем более, судя по фото в рамочке у неё на тумбе, Лиза часто ездила отдыхать, а то и летала за границу.
– Мама, стоит из-за этого так нервничать?! – Недовольные нотки всё же проскочили в голосе Лены. Она прикусила губу. Ей не хотелось расстраивать мать, когда та и без того себя накрутила.
– Так с женихом! – Лидия Дмитриевна вцепилась ледяными пальцами в предплечья Елены. – Кто такой? Не обидит ли Лизочку? Она же никогда не знакомила меня не с кем и…
Увидев потемневшее лицо дочери, Лидия Дмитриевна замолчала. Только сейчас она поняла, что о жизни последних трёх лет Лены она ничего не знала, да и не пыталась узнать. Все её мысли и переживания всегда занимала Елизавета. О чём, собственно, она не скрывала, и Лена это прекрасно знала.
– Леночка я…
– Ложись отдыхать, мам.
Лена развернулась и пошла на выход из родительской спальни. Царапинами на душе стали отсутствующие общие семейные фотографии и фотографии отца. Только Лидия Дмитриевна и Лиза…
– Лена, ну ты же всегда была умненькой. – Слова матери застали её в дверях. – Ты никогда не делала ничего неразумного. А при необходимости научилась молчать и принимать положение, ты…
– И всё же я тоже живой человек, мама. И тоже твоя дочь… – Лена прошептала еле слышно, но Лидия Дмитриевна услышала. Отрицать что-либо мать не спешила. – Отдыхай. С Лизой будет всё хорошо. Ни сегодня – завтра будет знакомить тебя с потенциальным зятем.
Единственное, что не могла принять Лена – это разделение матерью их с сестрой. Чем одна отличалась от другой, что Лизе доставалось максимом материнского тепла и внимания, в то время как к Лене были требования, а после безразличие, замаскированное под случившиеся три года назад обстоятельства…