В начале 21-го века в нашей ***ской психбольнице была угольная бойлерная. Везде – на газу, а у нас – на угле. Отходами такого отопления была куча шлака, которым обильно посыпали зимой дорожки от гололедицы. Пока была зима- всем это нравилось – обувь не скользила и было очень удобно идти. Но вот по весне, когда таял снег, весь этот посыпанный шлак составлял большое грязное месиво, которое вместе со входящими заносилось в отделение и приносило массу работы убирающим полы санитаркам. Так было и весной 2001-го года, когда я в очередной раз явился утром на работу.
Меня встретила недовольным взглядом молодая санитарка Аня Белова, устроившаяся чуть больше полугода назад. Она всё это время работала на «приёмном покое» и занималась тем, что выдавала больным положенные сигареты-по одной пачке в день и продукты, если была необходимость ходила на склад за личными вещами, а также – убиралась в раздевалке и проходе вплоть до столовой. Именно это она и делала сейчас. Внешность её не бросалась в глаза, и всё же она была довольно милая девушка обычного роста и двадцати лет. Она мне сразу приглянулась, и я старался всякий раз при встрече с ней перекинуться несколькими фразами в надежде завязать беседу. Она всегда отвечала, но как-то тихо и неуверенно, всякий раз стараясь как можно скорее прекратить разговор. Я быстро к этому привык и решил, что это такая особенность в характере. Она была не замужем и производила впечатление одинокого человека. Это подогревало мой интерес. Аня при встрече со мной отводила глаза в сторону, давая понять, что у неё есть важнее дела и поважнее. Я старался не навязываться, поэтому долгого общения никогда не было. Вот и в этот раз её взгляд не предвещал большого интереса с её стороны и, скорее – выражал недовольство, поскольку после меня на полу оставались заметные следы, которые ей пришлось за мной замывать. Я же прошёл в свою мастерскую, стараясь идти на цыпочках, но толку от этого было мало.
С определённого времени нашу мастерскую переоборудовали в палату и даже ждали заселения больных во врачебном крыле, но что-то не срослось и комнату опять набили всяким хламом и отдали её мне для проведения трудотерапии. Раздевался я в ней же. Свой ящик в раздевалке я отдал новому санитару, а в раздевалку теперь заходил исключительно попить чаю и пообедать. Из кабинета врачей мне навстречу вышел Дмитрий Ильич и пригласил меня немедленно зайти для беседы.
– Виталий Григорьевич, у нас есть такой больной Наймитов. На прошлой неделе мы должны были увезти его на общий режим в больницу по его месту проживания – город N-ск. Но Леонид Сидорович не смог нам вовремя выделить машину для этого. Транспорт будет только сегодня. Потому срок содержания по определению давно вышел, а это очень плохо. К тому же, просрочились результаты анализов из носоглотки и куда-то пропали результаты на диз.группу. Ваша задача на сегодня будет увезти Наймитова в N-скую психбольницу и любыми способами оставить его там. Делайте что хотите, а больного привозить назад нельзя. Вот его документы и история болезни. Сотрудник милиции с вами сегодня не поедет, у них ожидается какая-то важная проверка. А вы возьмёте с собой санитарку со смены. Поддержка невелика, но хоть что-то. Соберите вещи и когда дадут машину-поезжайте.
Я взял документы и направился к выходу, как мне навстречу вошла Елена Александровна. Старшая сестра тоже – попросила меня войти в свой кабинет. Она только что пришла на работу и была ещё одета. В руках у неё было несколько сумок. Она на какое-то время взяла паузу передохнуть, а затем начала говорить:
– Виталий, ты уже работаешь трудинструктором около года и, наверное, хочешь перейти в медбратья. Я могла бы тебя сейчас перевести. Элеонора Владиславовна, к сожалению, недавно сломала шейку бедра и теперь не сможет больше у нас работать. На её место я перевожу другую медсестру. Таким образом освобождается свободная ставка для тебя. Но. Если вдруг выйдет с декрета Семёнова, а это может случиться когда угодно, то нам с тобой придётся попрощаться навсегда. Я хочу тебе предложить остаться сейчас на прежней должности, а переведу я нужного мне человека. Согласен?
– Да, конечно, – ответил я, – я не тороплюсь и могу пока работать трудинструктором сколько понадобится.
– Вот и отлично! Я рада, что с тобой мы нашли общий язык.
Я вышел в коридор и направился к Ане Беловой, у которой должен был взять вещи больного и получить от того расписку в историю болезни, что вещи им получены полностью. Аня сидела в столовой и на мою просьбу-вновь сделала кислое лицо, но всё же выполнила то, что от неё требовалось.
Глеб Наймитов являлся представителем какого-то немногочисленного народа Поволжья. У него была характерная внешность: невысокий рост и монголоидные черты лица. Он жил в N-ске, уездном городе, километрах в шестидесяти от нас. Там у него была многочисленная родня, но судьба своего родственника их волновала мало. Никто не припомнит, чтобы кто-то ездил к нему на посещения. Запомнился Наймитов тем, что большую часть своего свободного времени он раскачивался туловищем взад-вперёд. Иногда это очень надоедало соседям по палате, и они выгоняли его раскачиваться в туалет. Там он мог заниматься любимым делом хоть часами, пока санитар не загонял его обратно в палату. Речь у него была грубая и примитивная, поэтому друзей у него никого не было.
Быстро пересмотрев свои немногочисленные вещи и поставив крестик в историю болезни, мы втроём зашли в машину. Вместо положенной охраны меня сопровождала санитарка, которая работала совсем недолго и имя её уже мало кто помнит. «Смена раздолбаев» сидели в своей комнате и ожидая важную проверку азартно перекидывались в «тысячу».
До N-ска мы ехали часа полтора. Водитель попался разговорчивый и по пути всё время что-то рассказывал нам через окошко, отделяющее кабину с салоном:
– Генератор у нас ни к чёрту. Второй диодный мост уже горит за этот месяц. Если заглохнем тут – не знаю: как добираться будем. Обмотка старая, коротит, вот мост и горит то и дело. Я говорил Семейкину: «Дай новый генератор, вон у тебя на полке пять штук новых стоит». А он только орёт на меня: «Сам поломал, сам теперь и делай»! Приходит главный и просит меня отвезти его в деревню. А я ему говорю: «Завхоз генератор зажал, можем заглохнуть на полпути». Главный, вроде всё понял, дал распоряжение. Семейкин генератор выделил, а потом и говорит: «Отвезёшь главного и на место всё вернёшь, как было. Мост за свой счёт купишь. Государство не даёт денег на новые мосты два раза в месяц, сам покупай»… Козёл!..
Мы въехали в N-ск и выяснилось, что дорогу до местной психбольницы никто из нас не знает. Все мы были тут впервые, не считая больного, но он не мог сказать даже – какое сегодня число. Решили спросить у прохожих. Но, как на зло, попадались всё время несведущие люди. Никто не знает. Проезжая по центральной улице мы упёрлись в набережную широкой реки. Пришлось развернуться и свернуть в первый попавшийся переулок. Немного попетляв по запутанным улочкам, наша машина выехала на здание местного ГИБДД. У входа стояла патрульная машина и два гаишника, которые жевали бутерброды с колбасой. Поняв, что это как раз то, что надо водитель притормозил на обочине и вышел навстречу им – спросить дорогу. Они охотно откликнулись, и стали указывать правильный путь, широко жестикулируя руками. Узнав местонахождение больницы, водитель вернулся, и мы ещё полчаса ехали по лабиринту маленьких улочек. Наконец, машина подъехала к маленькому двухэтажному старинному особняку в стиле «модерн», и я прочитал вывеску, в которой говорилось, что это и есть N-ская психбольница.
Войдя внутрь, нашему взору предстала маленькая амбулатория. В регистратуре я спросил у сотрудницы – как мне попасть в стационар для сдачи больного. Мне была указана дверь, за которой была лестница на второй этаж. Я последовал совету и на кнопку вызова, когда мы втроём поднялись по этой лестнице, мне открыли. Стационар был тоже-миниатюрный. Больные лежали повсюду. В коридоре, проходах, палаты забиты под завязку. Нас окружило несколько дородных женщин. Сложно было понять их должности, одеты они были во всё одинаковое. Узнав, что им привезли ещё одного клиента женщины запротестовали:
– Вы что, не видите, сколько у нас народу?! Куда мы ещё одного денем, всё забито до предела?!
– Дайте мне, хотя бы поговорить с вашим начальством. – Настаивал я.
– Хорошо, говорите. Вон там дверь заведующего. Стучите настойчивее, он не сразу открывает.
Я сделал, как велели и минут через пять дверь открылась изнутри и показался врач. Он был очень похож на нашего Полушкина, только ростом значительно меньше. Как будто его младший брат. Он боязливо смотрел на меня снизу вверх и как-то глупо улыбался. Я с важным видом доложил ему о цели визита: «…суд постановил…главный психиатр области велел…больной числится за вашим учреждением…необходимо выполнить распоряжения…документы в наличии…». Он только кивал в ответ. Наконец я произнёс:
– Так, значит мы его вам сдаём, возьмёте его бумаги?
– Да, да, конечно, конечно. – Испуганно ответил заведующий и взял мои бумаги.
Дав знак своей санитарке, я решительно направился к выходу. Она на происходящее только хлопала глазами. Мы стремглав выскочили из отделения под обескураженные взгляды медперсонала. Так же стремительно была покинута больница. Запрыгивая в «буханку», я бросил водителю: «Сматываемся отсюда побыстрее, пока нам морду не набили!». И машина сорвалась с места.
В хорошем настроении мы вернулись обратно в четвёртом часу дня. К счастью, ничего плохого в дороге не приключилось. Дело было сделано и довольно ловко. Начальство уже ушло домой, а значит – и мне можно было собираться. Проходя через приёмный покой, мне навстречу – опять попалась Аня, которая, как всегда, прошла мимо меня с опущенным холодным взглядом. Я забрал из мастерской сумку и решил на дорогу попить чаю в раздевалке в компании молодой санитарки. Она наверняка шла туда. Я не ошибся. В раздевалке уже находился Уланов и кто-то ещё из его смены. Но тут меня ждал сюрприз. Аня, всегда тихая и замкнутая, внезапно оживилась и громко смеясь, что-то рассказывала Андрею. Её поведение меня сильно удивило и несколько расстроило. Это означало, что тихо она вела себя только со мной и, на самом деле, моё присутствие она лишь терпела через силу. Осознавать это было мучительно неприятно. В этой ситуации я развернулся назад и молча побрёл домой, погруженный в мрачные мысли. Я размышлял тогда: «Можно было добиться любых результатов в делах, заработать какое угодно количество денег и совершить героические подвиги, но всегда встанет на пути какой-нибудь жалкий тип и именно он, а не ты получит всю славу и внимание женщин. А для меня всё будет бессмысленно, все достижения и, опустив руки останется лишь сидеть разочарованным и смотреть в одну точку».