Монах, видя, как они уехали в беспорядке, вывел заключение, что они нападут на Гаргантюа и его людей, и был страшно огорчен, что не может им помочь. Потом по поведению своих сторожей он увидел, что они охотно поскакали бы за отрядом, чтобы поживиться чем-нибудь, так как все время посматривали на долину, в которую спускался отряд.
– Эти люди очень плохо обучены военному делу, потому что не потребовали от меня обещания не бежать и не отобрали у меня моего меча, – рассуждал он.
После того он внезапно выхватил свой меч и ударил стража, что держал его справа, полностью перерезав ему гортанную вену и сонную артерию на шее, вместе с язычком, вплоть до желез, и, повторив удар, вскрыл ему спинной мозг между вторым и третьим позвонками: страж упал мертвым. А монах, повернув свою лошадь налево, наехал на другого, который, видя, что его товарищ мертв, и монах приближается к нему, закричал во весь голос:
– Господин приор, я сдаюсь! Господин приор, добрый мой друг, господин приор!
А монах тоже кричал:
– Господин постериор, мой друг, господин постериор[124], вы получите по вашему заду.
– О! – сказал страж, – господин приор, дорогой господин приор, дай вам бог быть аббатом!
– Клянусь рясой, – сказал монах, – что я ношу, я здесь же вас сделаю кардиналом. Что же, вы хотели подкупить духовное лицо? Сейчас вы получите красную шапку из моих рук.
Страж кричал:
– Господин приор, господин приор, господин будущий аббат, господин кардинал, господин всё! Ах! Ох! Эх! Нет, господин приор, мой добрый господинчик приор, я сдаюсь вам, сдаюсь!
– А я тебя сдаю, – сказал монах, – всем чертям.
И одним ударом пробил ему голову, сломав черепную коробку над височной костью, и отделил от затылка обе теменные кости и большую часть лобной доли вместе с стреловидным мостом. Тем же ударом он пробил ему обе мозговые оболочки, так что обнажились желудочки, и задняя часть черепа повисла над плечами (точно шапочка доктора, черная сверху и красная внутри). Тут стражник мертвый свалился на землю.
После этого монах пришпорил лошадь и помчался по тому пути, по которому шли враги, встретившие Гаргантюа и его товарищей на большой дороге, но так значительно поубавившиеся в числе, благодаря страшному избиению, которое произвел Гаргантюа своим деревом, Гимнаст, Понократ, Эвдемон и другие. Видно было, что враги обратились в бегство в таком ужасе и безумном смятении, как если бы увидели перед своими глазами призрак смерти.
Как осел, которого под хвостом кусает овод Юноны или просто муха, бегает без пути и дороги, сбросив вьюк на землю, оборвав вожжи, удила, без отдыха и передышки, и никто не знает, кто его толкает, так как не видит, что его трогает, – так бежали и эти люди, потерявшие рассудок и не знавшие причины своего бегства. Ибо их преследовал лишь панический ужас, охвативший их души.
Монах, видя, что единственной их мыслью было убежать, сходит с коня, взбирается на большой камень, стоявший на пути, и своим большим мечом поражает беглецов со всего размаху, не щадя себя. Он перебил и поверг на землю такое количество врагов, что меч его сломался пополам. Тут он решил, что довольно жертв и убийств, и что остальные Должны убежать, чтобы известить своих. Все-таки он схватил в руку секиру одного из тех, что лежали мертвыми, и снова вернулся на камень, где и занялся тем, что стал смотреть, как бегут враги и спотыкаются о трупы, и, кроме того, заставлял всех оставлять пики, шпаги, копья и пищали, а тех, что везли связанных паломников, он скинул с лошадей, которых отдал названным паломникам, держа их с собой около изгороди, как и Тукдильона, которого взял в плен.