ГЛАВА XXXVI. Как Гаргантюа разрушил замок де-Вед, и как они перешли брод

Приехав, Гимнаст рассказал, в каком положении застал неприятеля, и о военной хитрости, которую он употребил один против всей их оравы, утверждая, что это бездельники, грабители, разбойники, полные невежды в военном деле, и что Гаргантюа с его спутником смело можно пуститься в путь, потому что им будет очень легко перебить их как скотов.

Тогда Гаргантюа сел на свою громадную кобылу, в сопровождении своих спутников, как мы выше сказали. По дороге, встретив высокое и большое дерево (которое в народе называли «деревом святого Мартина», потому что оно выросло из посоха, посаженного там когда-то святым Мартином) Гаргантюа сказал:

– Вот что мне было нужно. Это дерево будет мне служить и посохом и копьем.

Он легко вытащил дерево из земли, оборвал ветки и обработал по-своему усмотрению. В это время кобыла его стала мочиться, чтобы облегчить живот, сделав это так обильно, что на семь миль затопила окрестность, и вся моча стекла к броду де-Вед и так подняла уровень воды, что вся толпа неприятелей в великом ужасе потонула, кроме некоторых, взявших дорогу к холмам налево.

Когда Гаргантюа прибыл в лес Вед, Эвдемон ему сообщил, что остатки неприятеля засели в замке. Чтобы проверить это, Гаргантюа закричал во всю мочь:

– Там вы или не там? Если вы там, то не будьте больше там; если не там, то мне нечего говорить.

Один негодяй-пушкарь, стоявший у бойницы, выстрелил в него из пушки и попал ему в правый висок, но удар причинил ему боли не больше, чем если бы в него бросили косточкой от сливы.

– Что такое? – сказал Гаргантюа. – Вы бросаете в нас виноградом?! Дорого же вам обойдется сбор! I

Он в самом деле думал, что ядро – это виноградина. Те, что были в замке заняты грабежом, услышав шум, побежали к башням и бастиона и выпустили в него больше 9 025 зарядов из бомбард и пищалей, целясь все в голову, и пальба была такая частая, что Гаргантюа закричал:

– Понократ, друг мой, эти мухи слепят мне глаза. Дайте мне какую-нибудь ветку с этих ив, чтобы отмахиваться от них.

Он думал про свинцовые пули и артиллерийские камни, что это слепни. Понократ убедил его, что это не слепни, а артиллерийские выстрелы, и что стреляют из замка.

Тогда Гаргантюа стал колотить своим громадным деревом по замку и – удар за ударом – снес и башни и бастионы и все обрушил на землю. Благодаря этому все находившиеся в замке были разбиты в куски.

Отправившись оттуда, они прибыли к мосту у мельницы и нашли весь брод покрытым трупами так густо, что мельничный проток был запружен; это были те, что погибли от мочевого кобыльего потопа.

Они были в раздумье, как им перейти, в виду нагромождения трупов. Но Гимнаст сказал:

– Если черти здесь переходили, то и я отлично перейду.

– Дьяволы-то, – сказал Эвдемон, – переходили, чтобы унести души осужденных.

– О, святой Треньян, – сказал Понократ, – из этого неизбежно следует, что и он переберется.

– Разумеется, да, – отвечал Гимнаст, – или застряну на дороге.

Пришпорив коня, он свободно переехал на другую сторону, и лошадь ничуть не испугалась мертвых, потому что он ее приучил, согласно учению Элиана, не бояться ни душ ни тел мертвых, не убивая людей, как Диомед, убивавший фракийцев, и Улисс, клавший тела убитых врагов под ноги коню, – как рассказывает Гомер, – а просто, кладя перед нею в сено чучело, заставлял ее переходить через него, когда давал ей овес.

Трое других благополучно проследовали за ним, за исключением Эвдемона, лошадь которого увязла правой ногою до колена в брюхе жирного и толстого негодяя, потонувшего навзничь, и никак не могла вытащить ее оттуда, оставаясь увязшей, пока Гаргантюа концом своей клюки не погрузил остатков требухи этого подлеца в воду, и тогда лошадь подняла ногу и (поразительная вещь в гиппиатрии[104]) вылечилась от опухоли на этой ноге от прикосновения к потрохам толстого плута.