«Что за черт?..» – с вялым беспокойством подумал Климов, чувствуя, что его грубо тормошат чьи-то руки.
Перед глазами все плыло, а сама картинка воспринималась стоп-кадрами, в голове шумело, присутствовала общая дезориентация, но он, хоть и с трудом, все же смог разглядеть, как два человека в каких-то комбинезонах, подхватив его за руки и за ноги, сняли с гостиничной кровати в египетском отеле, где он остановился по пути в Европу, и положили на пол. Впрочем, оказалось, что не на пол, а на носилки, ибо эти двое присели, после чего встали, и Антон взлетел. Также он заметил, что эти двое в костюмах медицинских работников скорой, если судить по красному знаку на груди.
«Отравился чем-то? Или ковиднулся? Так вакцинировался же… – снова подумал он. – И потом, как узнали про мое состояние?..»
Но додумать эту мысль не получалось. Мысли вообще двигались тяжело, более того, пошли провалы в восприятии реальности, потому как в следующий раз он обнаружил себя внутри машины скорой помощи. Только ничего сказать и спросить не успел: один из медиков приложил к его лицу кислородную маску, и Антон, вздохнув пару раз, снова отключился.
Очередное пробуждение. Его снова куда-то несли, перед глазами небо с редкими белесыми тучами. Кто-то что-то сказал, похоже, заметили, что он опять в сознании, шедший рядом медик снова протянул к его лицу маску. Климов, даже с задурманенным сознанием наконец поняв, что это похищение, возможно, что его собираются разобрать на органы, попытался отвернуться от нее головой, но безуспешно. Тогда постарался не дышать, только имитировав дыхание, и потом симулировать отключку, но не получилось. Тот, кто шел с баллоном с усыпляющим газом, оказался профессионалом и сразу заметил уловку «пациента». В солнечное сплетение прилетел сильный удар, Антон скрючился от боли, рефлекторно выдохнув, а потом, естественно, глубоко вдохнул и снова уплыл в небытие, ибо на лице в этот момент снова оказалась маска.
Снова пробуждение. В ушах стоит гул самолетного двигателя, да и глаза через все ту же пелену подсказывают, что он в самолете, причем не один. Вот напротив еще несколько бедолаг связанных в креслах сидят. Еще удивился, что на голове нет мешка, чтобы похищенный ничего не заметил.
Впрочем, наоборот, все логично. Ибо глаза первыми выдают состояние человека. Да и какой смысл похитителям особо шифроваться, если это «черные трансплантологи»? Их пациенты после потрошения не выживают. Сложно жить без почек, печени, сердца и легких, а также без капли крови, особенно если она у тебя редкой группы.
Снова куда-то тащат. Нет, на этот раз везут на каталке по коридору, перед глазами солнцами проплывают лампы освещения, что подтверждало мысли о том, что его сейчас будут потрошить.
«Вот и имей после этого крепкое здоровье, – с трудом проскользнула мысль. – Был бы я сейчас больным, никто бы мной не заинтересовался…»
Снова беспамятство.
Но с новым пробуждением все резко изменилось. Мысли обрели кристальную четкость, казалось, он никогда раньше не мыслил столь ясно. Глаза тоже все хорошо видели, и слух не подводил.
Климов обнаружил себя сидящим в одних трусах в каком-то кресле, с надежно зафиксированными руками и ногами, а также грудью, так что не дернуться. Голова тоже в тисках, не пошевелить. Только глазами и можно двигать.
Слева на столике стоит мощный ноутбук, провода от которого тянулись как к датчикам, коими облепили его тело, так и к аппаратуре над головой. Ее он увидел в отражении большого зеркала напротив, как в американских «полицейских фильмах» в допросной. Чем-то эта штуковина напоминала то, куда по доброй воле сунул свою голову Шварценеггер в фильме «Вспомнить все», чтобы получить ложные воспоминания о том, как он прекрасно провел отпуск на Марсе.
– Клиент в норме, – прозвучало на английском.
Ну да, Антон Климов знал не только английский, но и французский, и даже немного немецкий, его еще в школе учил. Мать с отцом у него происходили из дворянских родов, о чем он узнал в девяностые, когда это не только стало можно обнародовать, но даже и модно искать дворянские корни. Все это время знание этих двух иностранных языков являлось обязательным в семьях предков: по линии матери изучали французский, по линии отца – английский. Также его научили хорошо играть на всяких пианино с роялями, а главное – на гитаре. Этакий последний рубеж, показывавший, что они не как все остальные, а на ступеньку выше – аристо.
– Что происходит? – спросил он все-таки, но по-русски.
Ему никто не ответил, подошедший человек в белом комбинезоне только ввел ему в вену какой-то препарат, отчего Климов словил если не приход, то что-то похожее, в глазах замерцали разноцветные пятна, сознание одновременно поплыло и в то же время оставалось четким.
– Начинаем…
На голову опустили этот колпак со сложной электронной начинкой, а перед глазами поместили экран, на котором также замерцали какие-то картинки. Это на некоторое время снова спровоцировало у него провал в восприятии реальности, а когда вновь пришел в себя, услышал вполне русскую речь, чистую, без тени акцента…
– …Антон, ты решил вернуться на Родину, чтобы защитить ее от врагов, засевших в Московском Кремле… Ты хочешь…
Снова замерцал видеоряд, на экране, быстро сменяя друг друга, появлялись фотографии различных политических и военных деятелей. А вкрадчивый голос продолжал что-то вещать, и создавалось впечатление, что это голос самого Климова, его желания, его цель…
Неожиданно сильно тряхнуло, аж подбросило. Раз, другой. Столик с ноутбуком упал, с криком свалился вкрадчиво нашептывающий ему текст гипнотизер. Что-то заскрежетало, звонко лопнуло зеркало, за которым действительно обнаружилась небольшая комната, правда пустая. Свет, ярко вспыхнув в плафонах, погас, в голове Климова в этот момент словно граната взорвалась, и он отключился… но как-то странно, так как ощутил себя парящим словно в невесомости и одновременно летящим со сверхсветовой скоростью.
Бам!
Снова вспышка, и Антон открыл глаза.
– Что за черт?.. – пробормотал он непослушными губами, обнаружив себя в… где-то.
Деревянные досочки на стенах с обшарпанной краской неопределенного цвета. Тусклый свет даже на вид старинной лампы и какой-то неровный: то ярче светит, то тусклее. Над головой нары с деревянным набором или что-то вроде этого. С трудом повернув голову, увидел иллюминатор и сумрак за ним.
– Где я?.. – прохрипел он.
– Ну ты даешь, Михаил Антонович! – послышался веселый голос, и в следующий момент сверху показалась голова молодого мужчины с пижонскими усиками. – На корабле, где же еще?! Но так пить ты заканчивай, а то еще немного – и имени своего не вспомнишь!
«Какой еще Михаил Антонович, если я Антон Михайлович?» – все еще плохо соображая, подумал Антон и провел правой непослушной рукой по лицу, чтобы хоть немного разогнать кровь и избавиться от поганого ощущения, что у него вместо лица маска.
Но рука так и застыла в районе рта.
«Что за черт? Откуда у меня усы? Терпеть не могу эту волосню на губе…»
Провел языком по зубам и попытался резко принять сидячее положение, ибо зубы оказались не его. Не тот прикус, и пломба отсутствовала.
Попытка сесть почти удалась, вот только в глазах от резкого движения потемнело, и, наверное, все это вместе что-то сдвинуло в голове. Внутри черепа словно очередная светошумовая граната рванула.
– М-м-м… – схватившись за голову обеими руками, застонал Антон, падая обратно на подушку, едва удержавшись, чтобы не заорать в полный голос.
Сверху спрыгнул сосед по каюте.
– Что с тобой, Михаил?! – спросил он обеспокоенно.
– Все… в… порядке… – раздельно ответил Антон, только что осознавший, что он теперь действительно Михаил Антонович Климов и плывет на пароходе во Францию в составе экспедиционного корпуса Российской императорской армии.
«Ну хоть звание идентично – капитан, – отстраненно подумал он, параллельно вспоминая, что так звали брата прадеда, который погиб как раз во Франции в одной из случившихся там мясорубок. – Хотя нет, он штабс-капитан, а это… на ступеньку ниже, старлей на наши деньги. Или нет… это штабс-капитан – капитан, а капитан – это, по-нашему, майор. Вот, блин, нагородили с этими званиями!»
– Точно? – не отставал сосед, оказавшийся штабс-капитаном Гуманюком Иваном Петровичем, с совсем уж здоровенными усищами, как у Буденного, кои ему совсем не шли. – А то ты побледнел весь… белее простыни стал…
– Нормально. Все прошло…
Наверное, сосед и дальше бы докапывался, но тут дверь в каюту открылась, и внутрь, о чем-то весело болтая, валились еще два офицерских тела.