Утро началось с нервного потрясения – мой костюм был мятым. Мятым! Я начала трясти спящего Холодцова:
– Максим, где у тебя утюг?
– Чего тебе? – сонно пробормотал он, ведь сегодня я проснулась раньше его.
Васька приподнял мордочку и недоумённо уставился на меня. Я оставила в покое Холодцова и ринулась к шкафу. Утюга там и в помине не было.
– Максим!
– В зале поищи, – отозвался тот и откинул одеяло в сторону.
Я, стараясь не смотреть на Холодцова, прошмыгнула в дверь и побежала в зал. Но и там утюга не оказалось. Я закрыла лицо ладонями и села на диван. Всё рухнуло! Я пойду на форум как оборванка в мятом костюме! Какой же это позор!
– Вика? – обеспокоенно спросил Максим Данилович, переступив порог зала.
– Я не могу найти утюг, – удручённо отозвалась я.
– А зачем он тебе?
– Чтобы погладить! – в сердцах воскликнула я.
Холодцов сел рядом со мной,потом наклонился и положил голову на мои колени.
– Можешь меня погладить, мне будет приятно!
– Максим Данилович!
– Мне умолять? – насмешливо поинтересовался Холодцов.
Я тяжко вздохнула и погладила его по взъерошенным волосам, хотела снова спросить про утюг, но он резко приподнял голову, и наши губы как-то внезапно соединились. Короткий миг. Я ощутила, какие горячие губы у Холодцова, по спине пробежали колючие мурашки. Наверное, надо было как в любовных романах задушить его от внезапно нахлынувшего счастья, то есть, схватить руками за шею и не отпускать, пока он не захрипит. Но я почему-то оттолкнула Холодцова. Он молниеносно слетел с дивана и распластался на полу, Васька неодобрительно мяукнул. Я же захотела провалиться сквозь пол от стыда!
– Горячая, – кажется, Холодцов не расстроился из-за своего падения.
Утюг мы так и не нашли. Я скрылась в ванной комнате, Максим Данилович взял на себя наш завтрак. Сегодня меня ждала кукурузная каша, больше похожая на взбитые сливки, поджаренные гренки со сливочным маслом и крепкий кофе.
– Тебе не помешает взбодриться, – сказал Холодцов и подмигнул мне.
Я уселась за стол, а потом отбросила в сторону своё стеснение и буквально набросилась на завтрак. Через полчаса мы мчались в центр города. Чем ближе мы приближались, тем страшнее мне становилось. Холодцов пытался говорить со мной о погоде и прочей ерунде, но я бледнела и отворачивалась к окну. Ужас достиг апогея, когда автомобиль въехал на парковку. Холодцов показал пропуск, охранник объяснил, куда ему ехать дальше. А я, кажется, перестала дышать.
Мы вышли из автомобиля, я двинулась вперёд, ничего не видя перед собой.
– Смотри, куда идёшь, – надменный, ледяной голос прозвучал над самым моим ухом.
Я вздрогнула и уставилась на высокого мужчину. Русоволосый, голубоглазый и очень опасный. У меня появилось желание упасть в обморок, чтобы больше не чувствовать на себе укоризненный взгляд незнакомца. К нам подоспел Максим Данилович, они обменялись парой слов, мужчина сменил свой гневный взор на снисходительный и отошёл от нас.
– Испугалась? – шёпотом спросил Холодцов.
– Я?! – я попыталась напустить на себя уверенный вид, но получилось отвратительно плохо.
– Ты – ты, – передразнил меня Максим Данилович. – Нам сюда, Вика. Не переживай, никто не будет смотреть на твой мятый костюм.
Ну, вот зачем он это сказал?!
Большой холл был поделён на несколько сегментов, везде стояли информационные стойки, вокруг которых суетились красивые девушки, а представительные мужчины с гордым видом восседали за столиками, отвечая на вопросы журналистов. Зачем я вообще согласилась поехать на форум?!
– Вика, дыши, – Холодцов притянул меня к себе и ущипнул за мизинец, мне стало невыносимо больно, я и невольно вскрикнула. – Прости, не думал…
– Боже! – перебила я Максима Даниловича. – У меня же теперь будет синяк!
– Прости! – с жаром произнёс Холодцов.
Я отвернулась от него и чуть не засмеялась, увидев на одном из столов табличку с фамилией Холодный. И на меня напал нервный смех. Максим Данилович вопросительно изогнул правую бровь, требуя от меня немедленного ответа. Я показала на табличку. Он, наверное, минуты три тупо на неё смотрел, не понимая, что могло вызвать у меня приступ смеха. Вдруг появился хозяин таблички, блондин с голубыми глазами.
– Я не знала, что здесь всех отбирают по определённому типажу, – призналась я Холодцову.
И, наконец-то, до Максима Даниловича дошло, почему я смеюсь.
– Вика, поживёшь в Питере и тоже станешь блондинкой.
– Ни за что! – я поправила свои чёрные волосы, горделиво выпрямив спину.
Но, видимо, Холодцов именно этого и добивался. Я перестала бояться и уверенно шла рядом с ним. Максим Данилович остановился и поздоровался с мужчиной, которого несло дорогим парфюмом.
– Баринов, – шёпотом сообщил он мне. – У него свою парфюмерная компания. Как-нибудь нагрянем к нему в гости.
Я приветливо улыбнулась мужчине, и мы двинулись дальше. Наш столик стоял почти в самой середине холла, поэтому мимо нас прошло очень много людей. Холодцов охотно отвечал на вопросы. Глядя на него, и я оживилась, стала улыбаться, и ко мне даже подсел симпатичный журналист, что почему-то не понравилось Максиму Даниловичу.
– Вика, пора, – он потянул меня за локоть, помогая подняться со стула.
– Куда? – не сразу сообразила я, а Холодцов уже подтолкнул меня к микрофону на стойке.
Доклад! Мои ноги подогнулись от страха, во рту пересохло, а руки мелко задрожали. Я нервно икнула, Холодцов сунул мне листы с докладом и ободряюще улыбнулся. И это придало мне сил. Я спокойно начала говорить, почти не подглядывая на доклад. И мне казалось, что Максим Данилович смотрит только на меня…