– Виктор, Валентин, выведите всех на улицу!
Я слышу громогласный приказ Дариуса и выйдя из туалета, прижимаюсь к прохладной стене с деревянными панелями.
Прикладываю руку к груди, унимаю неистовое сердцебиение.
– Немедленно! – командует мой жених, стоя рядом с Джабаром.
Джабар – средний брат. Он правая рука Дариуса и сейчас его белоснежная сорочка насквозь пропиталась кровью. На огромных ручищах застыла чья–то жизнь. А под его ногами валяется отрезанное ухо и два пальца…
Никто не обращает внимания. Будто мелочь какая-то.
Боже.
Зажимаю рот ладошкой, чтобы не выдать себя. Но мне так трудно себя контролировать. Не знаю, сколько продержусь. Живот сводит болезненной судорогой.
Входная дверь хлопает за последним гостем. В полутемном зале остаются только Дариус, Даниэль, Джабар и верные советники Дариуса Виктор и Валентин.
– Что произошло? – удивительно спокойным голосом спрашивает Дариус.
Воздух заряжается ненавистью скрытой в нем. Холоден снаружи, горяч внутри.
– Все было нормально, пока я не сел в машину. Чертовы шавки Августа зашли слишком далеко.
Август? Август Ом? Ему–то чего не сидится ровно. Его подпольный бизнес процветает. Никто не покушается на его владения. Мафия против торговли людьми и проституции. Испокон веков это считается недостойным занятием для настоящих мужчин связанных честью и долгом.
– Ублюдок Ома убил твоего водителя. Но узнал я об этом, только отъехав на приличное расстояние от аэропорта. Пришлось вырубить того, кто рулил и запихнуть в багажник, когда он меня захотел порешить на каком–то сраном пустыре.
– Праздник удался! – Даниэль перезавязывает хвостик и приставляет руки к бокам. – Повеселимся с гандоном от души.
– Верно, сказано, братишка. – Джабар похлопывает брата по плечу кровавой рукой. – Веселья будет хоть отбавляй.
– Что ты сделал, Джаба? Кроме того, что оглушил суку? Менты не явятся ко мне утром?
Дариус перекидывает вес тела с одной ноги на другую и взглядом сдирает шкуру с Джабара.
– Черт, Дариус, я хочу напиться за твое здоровье, выкурить парочку колумбийских сигар и снять скальп с мудака. Позволишь? Оставим разговор до утра?
– Нет, – Дариус обхватывает брата за шею, и они сталкиваются лбами. – Мы поговорим сейчас.
Мой каблук не вовремя ломается. Я чересчур сильно сгибаю ногу от волнения, и он хрустит. Нет…
Мужчины одновременно оборачиваются, но я уже на полпути во двор с миллионом лампочек по периметру. Лампочки, как светлячки поблескивают в темноте.
На крыльце я теряю вторую шпильку. Оглянувшись назад, скидываю туфли, сую их под мышки и бегу к раскидистому дубу. Никто не попадается мне навстречу. Все развлекаются по другую сторону дома. Здесь царит тишина.
Слишком пугающая. Как и владелец особняка.
Под темно–зеленой от сумерек кроной выдыхаю. Щекой припадаю к стволу и закрываю глаза. Слезы душат.
Снять скальп, порешить…
Мужчины кланов суровы и очень жестоки. Но я никогда не видела и не слышала их бесед. Они ведутся за закрытыми дверями. И, наверное, неспроста. Женщинам вроде меня, выросшим под классическую музыку и в окружении белых роз, не понять всей сути.
Моя мама говорит, мы хрупкие создания. Рождены, чтобы доставлять удовольствие и приносить красоту в выжженный до черна мафиозный мир.
Но сегодня я сталкиваюсь с ним лицом к лицу. С миром, который я впитала с молоком матери и с генами отца.
– Прекрасный вечер, да?
Мне не нужно открывать глаза. Я знаю, кто находится поблизости.
– Замечательный. – Отвечаю сквозь всхлипы.
– Почему ты не вышла со всеми во двор?
Узкие щелки меж ресничками впускают тусклый свет. Но чем больше позволяю себя ослепить, тем сильнее хочу сбежать.
– Я была в туалете. Это же не запрещено.
Дариус проводит двумя пальцами по щетинистому подбородку. На привлекательном лице, чего греха таить, бесстрастная гримаса.
Мое сердце–Титаник сталкивается с громадным айсбергом. Я тону в ледяной воде. От безвыходности расправляю руки в разные стороны, и жду, когда легкие взорвутся от давления.
– Я не слащавый принц, Милена. Все знают, каков я и чем занимаюсь.
– Да, мне известно. И если вы не заметили, то это вы подошли сейчас ко мне. Не я.
– Я не мог не подойти. – Подпирает ствол дуба крепким плечом, засовывает руку в карман брюк. – Ты моя и я за тебя в ответе.
В довесок ко всему, осторожно дотрагивается до моей руки, лежащей поверх ребристой коры. Его широкая ладонь с длинными пальцами прячет мою ладошку полностью.
– До свадьбы я все еще Флоринская. Если мой отец увидит как вы…
– Твой отец в стельку пьян. Спит на качели. Да и что бы он мне сделал?
Теплая мужская рука крепко прижимает мою к шершавой поверхности. Дуб будто бы постанывает. Под этой природной броней нежная душа.
– Прекратите, господин Бажаев.
– Прекратить что? – его большой палец зарывается между моих пальцев. Слишком интимно и сокровенно.
Я понимаю, что от слез не остается и следа. Мои щеки алеют и выпускают наружу мое огненное естество. Выдергиваю руку, сжимаю ее в кулак и ударяю им Дариуса. Конечно же, не больно. Мой удар для него комариный укус. Или легкий дискомфорт при икоте.
Мужчина ловит мое тонкое запястье и равнодушно прощупывает пульс. Секунда оборачивается вечностью.
– Отпустите, я закричу. – Осипшим голосом прошу я.
– Ты посмела ударить меня. Своего будущего мужа и главу двух кланов. Маленькая…Цветочница!
В его приглушенном тоне тотальная непоколебимость. Глаза блещут молниями. Зарождается гроза. Предчувствую ее всем телом и душой. Паника охватывает бесконтрольно.
– Пожалуйста…
Страдальчески хмурю лоб и брови.
– Как же я хочу ощутить вкус твоих губ, – обводит возбужденным взглядом мой рот. – Вкус твоего желания.
Простодушно надеюсь на чудо. На то, что кто–нибудь отыщет нас и вырвет меня из лап самонадеянного босса мафии.
Но никто не спешит на помощь. Если пальцы и ухо их не привлекли, то я-то с какой стати.
– Красивая, невинная, немного стыдливая. Моя.
Хмельной не от алкоголя взор Дариуса обрисовывает мое лицо, концентрируется в заплаканных глазах.
– Пожалуйста…– робкая попытка отделаться от Бажаева гаснет налету.
Он проводит по своим антрацитовым волосам всей пятерней. Шумно выдыхает. Скрывает очевидный телесный голод за тяжелым дыханием и грудью, которая равномерно вздымается и опускается.
Я ловлю внезапную свободу, перепрыгиваю через красные лодочки в траве, мчусь на оживленные голоса. Ангелина и Анжела охают, когда я врезаюсь в них, выскочив из–за угла дома.
– Тебя пчела ужалила? Или ты увидела гигантского жука?
Анжела жует огуречный рол с творожным сыром и креветкой. Она очень хорошенькая, но еда ее когда–нибудь погубит.
– Я хочу шампанского. И…
Верчу ошалелой от страха головой.
– Капрезе!