Глава 9. Москва. Среда. 09.30

Саблин сидел в тишине, угрюмо размышляя над новым делом, ставшим вдруг частью расследования убийства в антикварной лавке, которым он занимался в прошлом году.

Тогда, полгода назад, проработав все версии, он не нашел зацепок по инициалам – АА. Возможно, татуировка была сделана в юности, и бог знает что значила для антиквара. Глубже копать, казалось, нет смысла.

Он уже не надеялся, что сможет вернуться к тому делу, уж больно все тогда получилось запутанно и сложно, расследование зашло в тупик и было остановлено.

Но сегодня, когда он увидел точно такую же татуировку и отрезанный язык, он понял, что все начинается заново.

Такая же татуировка имелась на руке убитого антиквара.

И тогда тоже было совершено зверское преступление – вырезанные глаза. А теперь – отрезанный язык.

Саблин вздохнул, медленно обводя комнату усталым взглядом.

Что же тут случилось?

У обоих убитых одинаковая татуировка.

И сегодня Бойко, сам того не понимая, натолкнул Саблина на мысль.

АА – возможно, не инициалы, а аббревиатура какого-то общества, к которому оба покойных принадлежали.

Версия Саблину понравилась.

Надо ее начать прорабатывать.

Саблин закурил.

Но, тогда, может быть, убийца устраняет членов этого загадочного общества? Находит их и мстит за что-то?

Или это разборки внутри самого общества?

Или все-таки татуировки – это совпадение, и в городе появился серийный убийца?

Но почему тогда он ждал полгода, чтобы вновь совершить преступление?

В том, что это тот же убийца – следователь не сомневался. Явно один почерк – отрезанные глаза в первом случае и язык во втором.

Он даже был уверен, что скоро позвонит патологоанатом Влад и скажет, что несчастный был сперва отравлен цианидом, как и в первом случае с убийством антиквара.

Но мотивы пока были непонятны.

Саблин выпустил дым и наблюдал, как его кольца медленно растворялись в воздухе.

Вызванная бригада полиции, всю ночь обследовавшая место трагедии, уже давно уехала, но Саблин задержался, решив немного побыть в одиночестве на месте предполагаемого преступления.

Он стряхнул пепел с сигареты, как вдруг услышал шорох.

Саблин на секунду замер и насторожился.

Затем быстро затушил сигарету и осторожно вышел коридор.

Рука механически легла на девятимиллиметровый «Макаров» за поясом.

Кто-то стоял на лестничной клетке за дверью квартиры.

Раздался звонок.

Саблин не шевелился.

Стоявший за дверью выждал несколько секунд и позвонил в дверь еще раз.

«Вряд ли убийца звонил бы», – мелькнуло в голове следователя.

Он подошел к двери и открыл ее.

На пороге стоял высокий молодой мужчина с темными взъерошенными волосами.

– Добрый день, – сказал он, – Я к профессору, он дома?

– Проходите, – Саблин открыл дверь шире, впуская мужчину, который уверенно прошел в прихожую и направился в комнату.

«Он здесь уже был», – подметил следователь.

– Николай Федорович, добрый день! – громко сказал молодой человек.

Он заглянул в комнату и оглянулся на следователя, который внимательно за ним наблюдал.

– Где профессор?

– Как вас зовут? – спросил Саблин, вставая так, чтобы перекрыть выход из квартиры.

– Филипп Смирнов, а вы кто? Где Николай Федорович?

– Пройдите в комнату, – указал жестом Саблин.

Филипп, чуть помедлив, прошел в комнату.

– Садитесь. Меня зовут капитан Саблин, главный следователь полицейского участка города.

– Он мертв? – спросил Филипп. Эта мысль моментально пришла на ум писателю.

– Увы, да, – Саблин сел за стол, придвинул к себе пепельницу и вновь закурил, внимательно изучая Филиппа.

– Что произошло?

– Мы выясняем, – ответил Саблин, – Давно вы знаете Николаева?

– Давно, да, мы вместе работали в музее, он помогал мне с кандидатской, лет семь назад, черт… не могу поверить, – Филипп потер лоб и провел рукой по волосам.

– Когда вы его видели последний раз? Садитесь же.

– Точно не скажу, но, наверное, где-то недели две назад, – Филипп сел на стул.

– Понятно, – следователь достал блокнот и что-то в него записал, удерживая во рту сигарету, – Кто вы, говорите, по профессии?

– Писатель, а что?

– Мне послышалось, или вы сказали, что работали с профессором в музее?

– Да, да, я так и сказал, я действительно какое-то время назад работал в музее, тогда я и познакомился с профессором.

– Чем вы там занимались?

– Я кандидат исторических наук, моя специализация – древний мир, Двуречье. Точнее, это было моей специализацией. Но потом я ушел из музея. Так сложилось, понимаете. Неважно, – Филипп махнул рукой, – В общем, в музее мы изучали артефакты Двуречья, занимались переводами с древних языков. Как раз с Николаевым.

– Древних? Это каких? – поинтересовался Саблин.

– Шумерский, финикийский, аккадский, арамейский, немного латынь, древнегреческий и арабский. Профессор Николаев был большим специалистом, я лишь так, знаю кое-что.

– Понятно, – закивал Саблин, – Скажите, вы не замечали, были ли у профессора татуировки?

Филипп удивленно взглянул на следователя.

– Простите, что? Татуировки? – переспросил он.

– Да, на теле что-то замечали?

– Вы шутите?

– Нет.

Филипп пожал плечами:

– Не замечал, нет.

– Что скажете об этом? – Саблин показал экран смартфона с фото татуировки в виде двух заглавных букв – АА.

Филипп внимательно посмотрел на фото.

– У профессора была такая татуировка?

Он снова удивленно взглянул на Саблина.

Саблин кивнул.

– Странно. Никогда не думал, что у профессора может быть татуировка.

– Поэтому, Филипп, очень важно узнать о Николаеве как можно больше. Зачем он сделал такую татуировку?

Филипп молчал, усиленно анализируя происходящее.

– Не знаю, – он развел руками.

– А вы не замечали за профессором какие-нибудь странности? – спросил Саблин.

– Какие?

– Необычные гости, занятия чем-то незаконным?

– Например, чем? – спросил Филипп.

– Может, он ходил на какие-то собрания? Общался с сообществом в интернете?

– Секта?

Саблин поморщился и пожал плечами.

– Нет, ничего такого, – сказал Филипп, – Он был тихим, спокойным, очень интеллигентным человеком.

Черт! История, в которую попал Филипп, начинала казаться ему все более странной.

Саблин несколько секунд молчал, о чем-то раздумывая.

– Я прошу вас, если вы что-то вспомните о профессоре или о его знакомых, пожалуйста, сообщите мне.

– Хорошо. Как он умер? – неожиданно спросил Филипп.

– Как я уже сказал, мы выясняем.

– Он умер здесь?

Саблин кивнул.

– Профессор был такой безобидный добряк, что же здесь случилось? – пробормотал Филипп.

Саблин промолчал.

– Я могу идти? – спросил Филипп вставая.

– Да, да, идите.

Филипп направился к двери.

– А зачем вы приходили? – послышался голос Саблина.

Филипп остановился.

«Рассказать ему про записку и музей?» – мелькнуло в его мыслях.

– Я хотел попросить у него арабский словарь, он мне нужен для перевода статьи, – ответил Филипп, обернувшись, – Неудачное время я выбрал, да?

– Очень. Ладно. Счастливо, – кивнул Саблин.

Следователь остался сидеть за столом размышляя.

Парень вроде бы не вызывал никаких подозрений, но внутреннее чутье говорило ему, что Смирнов как-то с этим связан, возможно, он не имеет никакого отношения к смерти профессора, но явно знает больше, чем рассказал, в этом Саблин не сомневался.

Пока никаких зацепок он не видел, и писатель был единственной ниточкой, ведущей, возможно, к пониманию произошедшего.

А пока Саблину необходимо было немного поспать. Он всю ночь проторчал в этой квартире, и чувствовал тяжелую, давящую усталость.

Загрузка...