Филипп сидел в кафе.
Город погружался в вечер.
Симпатичная рыжеволосая девушка за столиком напротив с кем-то увлеченно переписывалась в смартфоне, периодически бросая заинтересованные взгляды на Филиппа.
Он закончил ужин и теперь размышлял о странной записке и музее, который ему предстояло посетить. В интернете он прочитал, что этим вечером в Музее частных коллекций будет проходить выставка, посвященная Месопотамии.
– Простите, – от раздумий Филиппа отвлек официант.
– Да?
– Счет? – виновато спросил молодой человек.
– Да, да, – Филипп расплатился и вышел на улицу.
Рыжеволосая девушка за столиком напротив проводила его разочарованным взглядом.
Пыль, летавшая весь день в городе и придававшая летнему воздуху сухость, улеглась.
Дышать стало приятнее, чувствовалась особая вечерняя свежеть.
Филипп посмотрел на часы. Было восемь.
Здание Музея частных коллекций, куда держал путь Филипп, было отреставрировано и выкрашено в светлый тон. Являясь памятником истории и культуры девятнадцатого века, оно не потеряло свойственный тому времени шарм, хоть и было дополнено современной стеклянной крышей.
Приближаясь к музею, Филипп издалека заметил свет, льющийся из многочисленных высоких окон здания.
Подойдя к входу, он наткнулся на очередь.
Что ж, придется постоять.
– Даже тут очередь, как за колбасой, да? – раздался низкий мужской голос.
Филипп обернулся. За ним стоял мужчина средних лет.
Он был одет в строгий серый костюм с белой рубашкой и сиреневым галстуком.
Лицо его было открытым, располагающим и загорелым. Сквозь очки в тонкой металлической оправе смотрели светло-голубые глаза. Волосы, почти полностью седые, были аккуратно зачесаны назад.
– Да, верно, – усмехнулся Филипп.
– На подобных мероприятиях всегда так, люди жаждут окультуриться, – улыбнулся незнакомец.
На входе охранник записывал фамилии.
– Смирнов, – сказал Филипп.
– Проходите.
– Оболенцев.
– Проходите.
Филипп прошел внутрь.
– Простите, а куда идти? – спросил Филипп.
– Прямо до лестницы, а там налево, увидите, – быстро проговорил охранник, занятый переписью посетителей.
Филипп пошел прямо, как ему было указано.
Подойдя к лестнице, он увидел большой освещенный зал слева от нее. Там, вокруг экспонатов, размещенных под стеклом на высоких постаментах, прохаживались посетители выставки.
Филипп поспешил в зал.
– Игристое вино? – не успел он войти, как к нему подскочил официант, виртуозно держа поднос с полными бокалами.
– Спасибо, – Филипп взял бокал с подноса. Вино оказалось прохладным и не сладким, и молодой человек с удовольствием его выпил.
Филипп озирался по сторонам, надеясь в толпе увидеть знакомое лицо.
Выставка оказалась большой. Несколько десятков экспонатов из Древней Месопотамии, среди которых ожерелья из лазуритовых бусин, серебряные амулеты, каменные сосуды и чаши. Внимание Филиппа привлекли глиняные таблички, представляющие наиболее раннюю, среди известных в мире, систем письма – клинопись. Символы казались простыми, расположенные строго друг под другом или рядом, они напоминали пиктограммы.
– Интересуетесь Шумером?
Филипп обернулся, надеясь увидеть Колю.
Рядом стоял мужчина, встретившийся ему в очереди.
– Да, в некотором роде, – сказал Филипп.
– Позвольте представиться. Оболенцев Яков Владимирович. Можно просто – Яков.
– Очень приятно. Филипп Смирнов.
– Взаимно, – Оболенцев улыбнулся, – Вы знаете, глядя на все эти древние предметы вокруг нас, сложно представить, что ими пользовались более трех тысяч лет назад, и, пролежав столько веков в земле, они сохранили свое очарование и красоту.
– Да, вы правы, – кивнул Филипп.
– Для меня эти предметы имеют куда большую ценность, нежели современные побрякушки. Я смотрю на них и представляю, кому могли принадлежать все эти украшения, кем были их владельцы, как жили, во что верили…
– Ну они верили в богов, отождествляя их с силами природы. Они боялись подземных обитателей и благоговели перед небесными. Некоторых из них они изображали в виде зверей или птиц, – Филипп задумчиво смотрел на глиняную табличку, – Здесь написано, что человек, который похоронен в гробнице с этой глиняной табличкой, поклонялся Уту, «Владыке дня», богу солнца. Далее здесь идет молитва. Очевидно, эта табличка была с усопшим человеком и при жизни. Тут написано, что этот человек благодарит «Владыку дня» за свет, за плодородие земель и здоровье в семье, – Филипп продолжал вглядываться в табличку.
– Чем вы занимаетесь? Я вижу, вы специалист в этой области, – поинтересовался Оболенцев. Он стоял, опираясь на изящную трость из слоновой кости.
– Нет, нет, – Филипп улыбнулся и посмотрел на собеседника, – Я всего лишь писатель.
– О, как интересно! А в каком жанре пишете?
– Фантастика, приключения, а иногда все подряд, что придет в голову.
– Романы?
– В основном рассказы, но пара романов тоже есть.
– Прекрасно! Обязательно прочту что-нибудь, – сказал Оболенский, – Но вы так быстро перевели текст с мертвого языка!
– Ну, когда-то древние языки и история были моей профессией. Кое-что помню.
– С такими способностями к древним языкам, вам надо было бы продолжить свою деятельность в этой области, – заметил Оболенцев.
– Все не так просто.
Поступив в университет на факультет истории, Филипп учился без удовольствия, прогуливая лекции и семинары, отдаваясь радостям студенческой жизни. Пошел по стопам дяди, профессора исторических наук, лингвиста, специалиста по древним языкам Петра Ивановича Смирнова.
Но неожиданно втянулся.
Он окончил университет с отличием и пошел работать в археологический музей, занимаясь изучением древних артефактов, публикацией статей и параллельно получением второго высшего лингвистического образования и научной степени.
Наука его увлекла.
Получив степень кандидата исторических наук, Филипп собирался заняться докторской, но трагические события, произошедшие в жизни молодого человека, убили весь интерес, стимул и желание продолжать изучение науки.
В один совершенно обычный зимний день весь мир Филиппа, которому было тогда двадцать семь лет, навсегда рухнул. Мать его погибла в автокатастрофе, а спустя две недели отец, не выдержав горя, добровольно ушел из жизни.
Филипп чувствовал себя разбитым и потерянным, все вокруг казалось бессмысленным.
Он бросил работу в музее и научную деятельность, уединился и замкнулся.
И в этот момент спасением для него стало писательство. Он забывал обо всем, погружаясь в сочинение фантастических рассказов, придумывая миры, ситуации, героев и их удивительные приключения. Так начался его путь в литературе.
Оболенцев кивнул:
– Понимаю, в жизни все не так просто.
– Точно. А вы, Яков, чем занимаетесь? – Филипп глядел по сторонам, но никого знакомого так и не видел.
– Я, так сказать, коллекционер, – Оболенцев протянул писателю визитку, – У меня небольшой коллекционный дом, но мне приятно считать себя еще и исследователем. Люблю историю и искусство. Знаю всего понемногу. Вы кого-то ждете?
– Что? А, нет, нет. В какой области проводите исследования?
– В основном в области древних культурных ценностей, – Оболенцев вновь улыбнулся, – Я, знаете ли, еще и своего рода хранитель. Помогаю материально с реставрацией древних реликвий, а заодно провожу исследования.
– Интересное занятие.
– Да, знаете, я не жалуюсь. Могу позволить себе много времени проводить на мероприятиях подобных этому.
В кармане куртки Филиппа зазвонил телефон.
– Простите.
– Ничего, – Оболенцев кивнул.
– Слушаю, – Филипп направился к выходу.
– Филя, здравствуй! – послышался голос Петра Ивановича Смирнова.
– Дядя! – радостно воскликнул Филипп, – Ты в городе?! – он поспешно вышел на улицу.
– Да, я вернулся. Как дела?
– Нормально. Рад, что ты вернулся. Я сейчас на одном мероприятии, может, перезвоню?
– Конечно, конечно. А что за мероприятие, в такой поздний час?
– Да так, одна выставка, в Музее частных коллекций.
– Ну ясно, ясно. Звони тогда завтра. До встречи!
Филипп убрал телефон.
На улице совсем стемнело. Он глубоко вздохнул. В здании музея было душновато.
Немного постояв и оглядевшись, Филипп повернулся к входу, чтобы вернуться в музей.
– Эй!
Неожиданно чей-то оклик привлек его внимание. Голос донесся справа от входа, где были высажены деревья и кусты, буйно разросшиеся во все стороны и скрывавшие часть здания.
Филипп всмотрелся в тени деревьев и увидел там фигуру.
– Иди сюда! Скорее! Ну же! – голос был женский, и, сделав несколько шагов в направлении голоса, Филипп увидел девушку, явно от кого-то прячущуюся.
– Что-то случилось? – спросил Филипп приближаясь.
Девушка казалась взволнованной и напуганной.
– Да! Иди сюда! Скорее! – она схватила Филиппа за руку и потащила в сторону, в заросли кустов и деревьев за зданием музея.
– Да что случилось? – Филипп остановил девушку, – Что происходит?
Девушка остановилась, но взгляд ее блуждал, словно она пыталась удостовериться, что вокруг никого нет.
– Держи, и скорее уходи отсюда, скорее! – девушка сунула в руки Филиппа маленький тяжелый сверток, – Понял? – она побежала прочь.
Филипп не успел ничего сказать.
Он стоял и смотрел, как стройная фигурка удаляется в темноту ночного города.
Опомнившись, он сунул сверток в карман куртки, все еще вглядываясь в темноту улиц за деревьями.
Он вышел обратно к входу в музей и отряхнул брюки, на которых повисли сухие листья.
Колю он так и не нашел.
Поймав проезжавшее мимо такси, он уже через четверть часа был дома.