Я слышала, как то и дело разрывался телефон Ива в гостевой части квартиры, слышала, как он, понижая голос, отвечает Тань-Тань одно и тоже обо мне. Волновали ли меня эти звонки, разговоры и приглушенный шепот? Нет. Не более чем пятно на паркете у стены. Там, где упало брошенное мной ведерко с мороженым. Еще одно пятно, поменьше, красовалось на светлых обоях – удар вышел слабый.
Сидя на полу, прислонившись спиной к каркасу кровати, я без эмоций наблюдала, как тает мороженое, как растекается по полу. Смотрела и ничего не чувствовала. Какая-то часть меня наблюдала за всем со сдержанно-безучастным любопытством, а вторая… Кажется, вторая часть меня просто отсутствовала, словно кто-то вколол мне лошадиную дозу успокоительного.
Я вздохнула, прикрыла глаза и сползла ниже, укладываясь на бок, щекой на подвернутую руку. Из такого положения сюрреалистичные в вечернем полумраке ярко-розовые лужицы мороженого смотрелись особенно странно.
Опять в глубине квартиры раздались телефонные трели. И почему кузина не может найти себе более интересное занятие, чем названивать моему помощнику? Переживает? Из-за чего? Разве что-то случилось?
Я моргнула. И холодная слезинка прочертила дорожку от уголка моего глаза к виску. Я вздохнула.
Как же душно. Не хватает воздуха!
Поднялась, дошла до окна и дрожащими пальцами повернула ручку. Прохладный воздух тут же взъерошил мне волосы и опалил щеки. Я яростно втянула воздух и задышала глубоко и часто. А потом…
Всхлип родился где-то глубоко внутри и, поднимаясь к горлу, судорогой скрутил тело. Я завыла, прижала ладонь ко рту и плюхнулась на пол, а там обхватила себя руками, уткнулась носом в колени, глуша звуки, и разревелась.
Жалость к себе перемешивалась со стыдом, выворачивала меня наизнанку. Я раскачивалась, до боли впивалась ногтями в ноги, забыв, что останутся синяки, по-детски вытирала слезы о домашнюю одежду, не думая о том, что на утро нос будет красным.
Плевать! Разве важны такие мелочи? Сейчас я один на один с собой. Уже не нужно держаться и притворяться.
Сжавшись в комочек, я забралась в угол между кроватью и тумбочкой, в единственную точку моей спальни, где всегда царил благословенный полумрак, и продолжила горько рыдать, кусая ладонь и только так сдерживая громкие всхлипы.
Пусть глупо, пусть я веду себя, как ребенок. Пусть! Потом я стану собой, смогу посмеяться в лицо проблемам. Но сейчас мне нужна эта почти истерика! Иначе я сойду с ума.
Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я совершенно обессилила и беспомощно распласталась на полу, чувствуя, как в неудобной позе затекает тело, но передвинуться или вовсе заползти на кровать сил не осталось.
***
Утро началось через пару часов, когда солнце пробралось в комнату через незадернутые шторы и неопущенные жалюзи. Дернув ногой и пнув одеяло пяткой, я глубже зарылась лицом в подушку и вздохнула.
Говорят, что после хорошей истерики все дурное забывается легко, как страшный сон. Но нет, я прекрасно помнила каждую мелочь, каждую деталь… Весь дурацкий разговор, прошлый день, который, удивительное дело, так долго тянулся, но оставил за собой в памяти лишь финальные аккорды накрывших меня переживаний.
– Ив! – крикнула я, садясь и решительно отбрасывая одеяло.
Я могла позволить себе раскиснуть на один день, но не более. Я не мороженое, что ярко-розовой пеной застыло на полу, мне не положено сникать от каждого неудачного события в жизни.
– Да?
Как я и ожидала, помощник остался в квартире на ночь, и сейчас в щели приоткрывшейся двери показалась его всклокоченная голова. Красные глаза и бледность выдали мне, что Ив не спал, верно охраняя мой покой. Удивительно, что не вызвал Танну, когда услышал мои всхлипы – та явно ожидала сигнала для вылета со своего сорокового этажа с набором из службы спасения для девушек с разбитым сердцем: носовые платки, шоколад и бутылка розового вермута.
– Я хочу большой кусок шоколадного торта и самую большую чашку латте, какую можно добыть в округе, – решительно скомандовала я, соскакивая с кровати.
– Мисс Фре просила ей перезвонить… – прошептал помощник, бочком проскальзывая в спальню и кося глазом на растаявшее мороженое.
– Я сама позвоню Тань-Тань, – я кивнула, подкрепила свои слова, подхватив со столика телефон, и направилась в ванную комнату. – Сейчас душ. Я жду кофе. И поедем в спортзал.
– Абонемент в местный все еще действует, – напомнил Ив.
– Знаю, – я развернулась и улыбнулась, сама удивляясь собственным бодрости и внезапному позитиву. – Но я хочу пойти в какой-нибудь клуб, где есть боксерская груша, Ив, так что поищи что-нибудь подходящее и подальше от дома.
Ив внимательно посмотрел на меня, будто видя, как я внутренне хорохорюсь, кивнул, а я скрылась за дверью, точно зная, что помощник справится с поручением, как всегда делал до этого. За столько лет я не раз просила его о самых странных вещах. Кажется, он уже привык не задавать много вопросов.
Вздохнув, я оглядела свою ванную, стараясь не обращать внимания на собственное отражение, захлопнула крышку унитаза и, сев на него, выбрала из списка вызовов имя с дюжиной пропущенных.
– Привет, Джес! – сестра ответила сразу же, всего через два гудка, что для нее можно было назвать рекордом. – Как ты?
Мы всегда знали друг друга, понимали одна другую лучше, чем родные сестры или самые близкие подруги. И знали, что и как нужно делать в определенных ситуациях, словно давно разработали сборник инструкций на все случаи жизни. Правда кузина видела лишь самые большие мои истерики, скрыть которые не удавалось. Но и этого хватало, чтобы разобраться в моем поведении. Вот и теперь Танна ограничилась всего одним коротким вопросом, не стала набрасываться с расспросами или высказывать кучу претензий. Она спросила и замолчала, зная, что я отвечу. Пусть даже и через продолжительную паузу. За это выжидательное молчание и знание меня я была благодарна сестре.
Да, она не знала меня так же хорошо, как Ив. И да, я многое скрывала от сестрички Тань-Тань, но, когда дело касалось сестринской любви, привязанности, мы были ближе всех.
– Не очень, – тихо ответила я и улыбнулась. – Я, конечно, уже взяла себя в руки, перестала раскисать. Но это маска… Ив заметил. Ну да ладно! Я справлюсь и быстро-быстро забуду неприятное происшествие.
– Да! Конечно, Джес, – согласилась сестра. – Ты молодец. Я уж думала, что впадешь в депрессию.
– Нет, нельзя, Тань-Тань! – фыркнула я уже искренне. – Депрессия? Много-много мороженого, шоколада и просмотр всех моих любимых фильмов днями напролет? Мне, может, и нечем себя занять, но сгонять потом десяток килограммов я не хочу!
Танна рассмеялась и хрюкнула в трубку.
– Да!
– Я зайду, Джес? – предложила сестра. – И, так и быть, оставлю шоколад дома.
– Давай позже, Тань-Тань, – предложила я. – У меня есть кое-какие дела, а после я сама к тебе поднимусь.
– Надеюсь, у тебя нет в планах поехать к Джуну Эртону и сжечь его дом, Джес? – уточнила сестра с опаской.
– Пф! Ты меня с кем-то путаешь, Тань-Тань! – отмахнулась я и добавила, точно зная, что после этих слов от сестры стоит отвязаться за тридцать секунд, пока у нее не началась икота и словесный поток, опережая разум, не затопил меня вопросами: – Я не собираюсь мстить магу таким способом. Я вообще не собираюсь мстить. Я поступлю иначе. Добьюсь своего!
– Чего? – опешила сестра.
– Я ему не понравилась? Он смотрел на меня, как на самоуверенную золотую девочку? Что ж, Тань-Тань… Я заставлю его в меня влюбиться!
– И бросишь? – тихо спросила Танна с надеждой.
– Нет. Зачем? Я просто докажу ему, что была права… Он ведь даже не дал мне сказать главное, Тань-Тань! – выпалила я быстро.
– Что? – упавшим голосом выдохнула сестра.
– Я его судьба, – злорадно выпалила я и отняла трубку от уха, собираясь нажать «отбой».
– Я уже ему сочувствую, – донеслись до меня слова Танны. – Он еще не знает, какого демона вызвал…