Эванс ожидал в столовой. Когда они вошли, он почтительно встал.
Он был низкоросл и коренаст. Свои непропорционально длинные руки он, видно, по привычке держал, наполовину сжав кулаки. Он был чисто выбрит и, несмотря на свои поросячьи глазки, имел вид человека жизнерадостного и расторопного, что в какой-то мере компенсировало его сходство с бульдогом.
Инспектор Нарракотт мысленно подытожил свои впечатления о нем: «Умен, хитер и практичен. И, похоже, потрясен». Затем заговорил.
– Вы Эванс, не так ли?
– Да, сэр.
– Как вас зовут?
– Роберт Генри.
– Что вам известно об этом деле?
– Ничегошеньки, сэр. Это меня просто убило. Подумать только, кто-то прикончил капитана!
– Когда вы видели своего хозяина в последний раз?
– Сдается мне, в два часа, сэр. Я, значит, убрался после обеда и накрыл стол для ужина, как вы можете видеть и сами. Капитан, он сказал мне, что я могу не возвращаться.
– А как вы поступаете обычно?
– При обычном раскладе я, значит, прихожу еще раз около семи, но не всегда – иногда капитан говорит мне, что я могу не приходить.
– То есть вы не удивились, когда вчера он сказал вам, что вечером вы ему не понадобитесь?
– Нет, сэр, не удивился. Я не приходил и позавчера вечером – это из-за погоды. Капитан был очень деликатный джентльмен, если, конечно, ты не увиливаешь от работы. Уж я-то хорошо знал и его, и его повадки.
– А что именно он вам сказал?
– Он, значит, выглянул в окошко и говорит: «Нет, можно не надеяться, что Барнаби придет. Не удивлюсь, – говорит, – если Ситтафорд оказался полностью отрезан. Я с мальчишеских лет не припомню такой зимы». Это он толковал о своем друге, майоре Барнаби, который остался в Ситтафорде. Он, значит, приходит к капитану каждую пятницу, и капитан играет с ним в шахматы и разгадывает головоломки. А по вторникам капитан сам бывает у майора Барнаби. Очень он был постоянен в своих привычках. А потом он и говорит: «Вы можете идти, Эванс, и не понадобитесь мне до завтрашнего утра».
– Он не говорил, что ожидает еще кого-нибудь – кроме майора Барнаби?
– Нет, сэр, ни слова.
– А в его поведении не было чего-то необычного, не такого, как всегда?
– Нет, сэр, ничего такого я не заметил.
– Так-так. Насколько я понимаю, Эванс, вы недавно женились.
– Да, сэр, на племяннице миссис Беллинг из «Трех корон». Мы поженились около двух месяцев назад.
– И капитан Тревельян был не очень-то этим доволен.
На лице Эванса мелькнула чуть заметная усмешка.
– Да, он очень разозлился. Моя Ребекка славная девушка и очень хорошо готовит. И я надеялся, что мы с ней сможем служить у капитана вместе, но он – он и слышать ничего не желал. Заявил, что женщинам в его доме не место. Собственно говоря, сэр, дело зашло в тупик, когда вдруг появилась эта южноафриканская леди и, значит, захотела снять Ситтафорд-хаус на зиму. Вот капитан и арендовал тут этот дом, а я приходил к нему каждый день и вел его хозяйство, и не скрою от вас, сэр, – надеялся, что к концу зимы капитан одумается и мы с Ребеккой вернемся с ним в Ситтафорд. Да он бы и не замечал, что она где-то в доме. Она бы сидела на кухне и устроила бы так, чтобы не попадаться ему на глаза.
– А вам известно, почему капитан Тревельян питал такую неприязнь к женщинам?
– За этим ничего не стояло, сэр. Просто привычка, дело житейское. Я знавал немало таких джентльменов. Если хотите знать мое мнение, сэр, то это от застенчивости, только и всего. Какая-нибудь дамочка отворотит от них нос в молодые годы, вот они и возненавидят весь женский род.
– Капитан Тревельян был не женат?
– Нет, сэр, какое там.
– А кто у него был из родни? Вам что-нибудь об этом известно?
– По-моему, у него была сестра в Эксетере, сэр, и, кажется, он упоминал племянника или племянников.
– Но никто из них не навещал его?
– Нет, сэр, он вроде бы поссорился со своей сестрой.
– Вам известна ее фамилия?
– Кажется, Гарднер, сэр, но я в этом не уверен.
– И вы не знаете ее адреса?
– Боюсь, что нет, сэр.
– Ну мы, несомненно, обнаружим его, когда будем просматривать бумаги капитана Тревельяна. А что вы сами, Эванс, делали вчера с четырех часов дня?
– Я был дома, сэр.
– А дома – это где?
– Тут за углом, сэр, Фор-стрит, дом восемьдесят пять.
– И вы совсем не выходили?
– Ясное дело, сэр. Ведь валил такой снег.
– Да-да. Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Простите, сэр, как?
– Кто-нибудь знает, что в это время вы были дома?
– Моя жена, сэр.
– Вы с ней были в доме одни?
– Да, сэр.
– Ну хорошо, не сомневаюсь, что так оно и было. Пока у меня больше нет к вам вопросов, Эванс.
Отставной матрос медлил, переминаясь с ноги на ногу.
– Может, я могу что-нибудь тут сделать, сэр – в смысле прибраться?
– Нет, пока все здесь должно оставаться так, как было.
– Понятно.
– Хотя лучше подождите, пока я буду осматривать дом, – сказал Нарракотт, – на тот случай, если у меня возникнут вопросы.
– Хорошо, сэр.
Инспектор Нарракотт оглядел комнату. Допрос происходил в столовой. Здесь был накрыт ужин: холодный язык, пикули, сыр с плесенью, печенье, а на газовой горелке у камина стояла кастрюля с супом. На буфете были расставлены подставка для графинов с вином, сифон для приготовления содовой и две бутылки пива. Имелось здесь также великое множество серебряных кубков, а рядом с ними лежали три романа, явно новехоньких, которые здесь казались чем-то чужеродным.
Инспектор Нарракотт осмотрел пару кубков, читая надписи на них.
– Похоже, капитан Тревельян был неплохим спортсменом, – заметил он.
– Это точно, – подтвердил Эванс. – Он всю жизнь занимался спортом.
Инспектор Нарракотт прочел названия романов. «Любовь поворачивает ключ», «Весельчаки из Линкольна», «Пленница любви».
– Хм, похоже, что касается литературы, у капитана был довольно несуразный вкус.
– Ах, вы об этом, сэр. – Эванс рассмеялся. – Это не для чтения. Это призы, которые он выиграл в конкурсах по составлению подписей к фотографиям железных дорог и станций. Он отправил им десять вариантов под разными именами, включая и мое. Сказал, что Фор-стрит, восемьдесят пять – это подходящий адрес, которому наверняка присудят приз. Чем зауряднее твои фамилия и адрес, говорил он, тем вероятнее, что именно ты получишь приз. И точно, я получил приз, но не две тысячи фунтов, а всего-то три новых романа, и, сдается мне, таких, которые никто бы никогда не купил.
Нарракотт улыбнулся и, еще раз велев Эвансу подождать, продолжил осмотр. В одном из углов комнаты находился чулан таких внушительных размеров, что он и сам по себе походил на маленькую комнату. Здесь с грехом пополам были сложены две пары лыж, пара весел, десять или двенадцать бивней гиппопотамов, удочки, лески, различные рыболовные принадлежности, включая набор блесен, сумка с клюшками для гольфа, теннисная ракетка, высушенная слоновья нога на подставке и тигриная шкура. Было ясно, что, сдав Ситтафорд-хаус внаем вместе с обстановкой, капитан Тревельян забрал с собой самые дорогие для него вещи, поскольку опасался, как бы женщины не попортили их.
– Странно, что он взял все это с собой, – заметил инспектор. – Ведь дом был сдан в аренду всего на несколько месяцев, не так ли?
– Именно так, сэр.
– Не лучше ли было бы оставить эти вещи в Ситтафорд-хаусе под замком?
Эванс усмехнулся.
– Это было бы проще всего, – согласился он. – Правда, в Ситтафорд-хаусе мало чуланов. План дома придумывали архитектор и капитан, а чтобы определить, сколько в доме нужно чуланов и насколько больших, требуется женский взгляд. Но, как вы и сказали, сэр, оставить вещи там было бы разумнее. Тащить их сюда – это, я вам скажу, была работенка еще та! Но капитан ни в какую – ему была невыносима даже мысль о том, что кто-то будет копаться в его вещах. А если оставить их под замком, то, говорил он, женщина обязательно найдет способ сунуть туда свой нос. Все дело, говорил он, в их любопытстве. Лучше уж вообще не запирать их на замок, если ты не хочешь, чтобы она их трогала. Но самое верное средство – это забрать их с собой, тогда с ними точно ничего не случится. Вот мы и забрали их с собой, и это была еще та работенка, да и обошлось недешево. Но чего уж там, ведь для капитана эти штуки были прямо как его дети.
Эванс замолчал, переводя дыхание.
Инспектор Нарракотт задумчиво кивнул. Был еще один вопрос, ответ на который он хотел узнать, и, поскольку речь зашла как раз об этом, он счел момент подходящим для того, чтобы задать его.
– А эта миссис Уиллет, – небрежно бросил он, – она что, старая приятельница капитана или его знакомая?
– О нет, сэр, он ее совсем не знал.
– Вы в этом уверены? – резко спросил инспектор.
– Ну… – Резкий тон инспектора ошарашил бывшего моряка. – Вообще-то, капитан ничего об этом не говорил… но… да, я в этом уверен.
– Я задал вам этот вопрос, – объяснил инспектор, – потому что для найма дома это время года весьма необычно. Однако, если эта миссис Уиллет была знакома с капитаном Тревельяном и знала Ситтафорд-хаус, она могла написать ему и предложить снять дом.
Эванс покачал головой.
– Нет, ему написали из агентства по операциям с недвижимостью – оно называется «Уильямсонс» – и сообщили, что у них есть предложение о сдаче его дома внаем от одной дамы.
Инспектор Нарракотт нахмурился. Вся эта история со сдачей Ситтафорд-хауса внаем казалась ему очень странной.
– Я полагаю, капитан Тревельян и миссис Уиллет все-таки встретились? – спросил он.
– О да. Она приехала, чтобы осмотреть дом, и он ей все показал.
– И вы вполне уверены, что прежде они не встречались?
– Вполне, сэр.
– А они… э-э… – Инспектор запнулся, подыскивая слова, чтобы его следующий вопрос прозвучал естественно. – Они понравились друг другу? И разговаривали благожелательно?
– Она-то да. – Губы Эванса тронула едва заметная улыбка. – Эта леди прямо-таки рассыпалась перед ним мелким бесом. Восторгалась домом и все спрашивала, не сам ли он спроектировал его. Можно сказать, разводила елей.
– А капитан?
– Такого рода дамочка с ее медовыми речами не могла произвести на него впечатления ни под каким видом. Он был вежлив, но и только. И отказывался от ее приглашений.
– Приглашений?
– Да, она писала, чтобы он заглядывал запросто, будто дом и не был сдан внаем, так и выражалась – заглядывайте запросто. А ты попробуй заглядывать запросто, когда живешь в шести милях.
– Значит, она желала… ну в общем… видеться с капитаном?
Нарракотт был заинтригован. Не в этом ли кроется причина того, что она взяла дом внаем? Не было ли это всего лишь прелюдией для последующего знакомства с капитаном Тревельяном? Что, если в этом-то и состояла суть игры? Вполне вероятно, что этой даме не приходило в голову, что капитан переедет в Экземптон. Быть может, она рассчитывала, что он просто переселится в одно из небольших бунгало, например, к майору Барнаби.
Ответ Эванса мало что дал.
– Она очень гостеприимная леди, все так говорят. Каждый день у нее гости, то на обед, то на ужин.
Нарракотт кивнул. Больше тут ничего не узнаешь, решил он. Надо как можно скорее побеседовать с этой миссис Уиллет. И постараться узнать побольше о ее внезапном появлении в здешних местах.
– Пойдемте, Поллок, давайте поднимемся наверх, – сказал он.
Они оставили Эванса в столовой и стали подниматься на второй этаж.
– Думаете, он чист? – негромко спросил сержант, мотнув головой в сторону закрытой двери столовой.
– Судя по всему, да, – ответил инспектор. – Но кто знает, ведь чужая душа потемки. Этот малый отнюдь не дурак, кто угодно, но только не дурак.
– Да, он парень смышленый.
– Его рассказ похож на правду, – продолжал инспектор. – Он говорил четко, без уверток. Но все же, как я и сказал, чужая душа потемки.
С этими словами, так созвучными его осторожному и подозрительному складу ума, инспектор приступил к осмотру комнат второго этажа.
Тут находились три спальни и ванная. Две спальни пустовали, в них явно никто не заходил уже несколько недель. В третьей – комнате капитана Тревельяна – царил безупречный порядок. Инспектор Нарракотт обошел ее, открывая ящики и шкафы. Все здесь находилось строго на своих местах. Это была комната человека опрятного и аккуратного почти до фанатизма. Закончив осмотр, Нарракотт заглянул в примыкающую к спальне ванную. Здесь тоже все было в порядке. Он бросил последний взгляд на кровать, аккуратно разобранную, с лежащей наготове сложенной пижамой.
И покачал головой.
– И здесь ничего, – сказал он.
– Да, все как будто в полном порядке.
– В кабинете, в столе, хранятся его бумаги. Просмотрите их, Поллок. А я скажу Эвансу, что он может идти. Я, возможно, потом зайду к нему домой.
– Хорошо, сэр.
– Труп можно увезти. Да, кстати, я хотел бы поговорить с Уорреном. Он ведь живет здесь, не так ли?
– Да, сэр.
– До гостиницы «Три короны» или за ней?
– За ней, сэр.
– Тогда я сначала зайду в «Три короны». Продолжайте работу, сержант.
Поллок прошел в столовую, чтобы отпустить Эванса, а инспектор вышел через парадную дверь и быстро зашагал в сторону «Трех корон».