Майор Барнаби натянул резиновые сапоги, застегнул ворот пальто, взял с придверной полки фонарь, осторожно отворил парадную дверь своего маленького бунгало[1] и выглянул наружу.
Картина, представшая его глазам, являла собою типичный пейзаж сельской Англии, как его изображают на рождественских открытках и в старомодных мелодрамах. Повсюду лежал снег, намело высокие сугробы, а не просто припорошило, насыпав один или два дюйма снежка. Последние четыре дня снег шел по всей Англии, и здесь, на границе Дартмура[2], его покров достиг нескольких футов. По всей Англии домовладельцы жаловались на лопнувшие трубы, и иметь в приятелях водопроводчика – или хотя бы того, кто дружит с водопроводчиком – являлось завидным преимуществом, о котором мечтали все.
Здесь, в деревушке Ситтафорд, и в лучшие-то времена отдаленной, а ныне почти полностью отрезанной от мира, трудности, которые принесла с собой зима, были весьма серьезной проблемой.
Однако майора Барнаби никогда не смущали трудности. Пару раз фыркнув и разок хмыкнув, он решительно шагнул в снег.
Идти ему было недалеко. Несколько шагов по извилистой дорожке, идущей между живыми изгородями, затем в ворота и по подъездной дороге, уже частично очищенной от снега, до внушительных размеров дома, возведенного из гранита.
Ему открыла опрятно одетая горничная и приняла у майора теплое шерстяное пальто, резиновые сапоги и видавший виды шарф.
Отворилась дверь, он вошел в гостиную, и картина сразу же волшебно преобразилась.
Хотя на часах значилось только полчетвертого, шторы были задернуты, электрическое освещение включено, и в камине полыхал веселый огонь. Навстречу старому несгибаемому вояке поднялись две женщины, одетые в нарядные платья.
– Как замечательно, что вы к нам зашли, майор Барнаби, – сказала старшая из них.
– Да что вы, миссис Уиллет, что вы. Это с вашей стороны было огромной любезностью пригласить меня сюда. – И он пожал руки им обеим.
– Собирается прийти мистер Гарфилд, – продолжила миссис Уиллет, – а также мистер Дьюк. Мистер Райкрофт тоже сказал, что придет, но вряд ли сможет в его возрасте и при такой погоде. Она просто ужасна. В такое ненастье ты чувствуешь себя буквально обязанной что-то сделать, чтобы сохранить бодрое расположение духа. Вайолет, подбрось в огонь еще одно полено.
Майор поспешил галантно встать, дабы выполнить эту просьбу.
– Позвольте, мисс Вайолет.
Он со знанием дела положил полено именно туда, куда надо, и снова уселся в кресло, определенное для него хозяйкой дома. И, стараясь не привлекать к себе внимания, быстро огляделся по сторонам. Удивительно, как две женщины могут полностью изменить облик комнаты, не сделав при этом ничего примечательного, ничего такого, на что можно было бы указать.
Ситтафорд-хаус был построен десять лет назад капитаном королевского военно-морского флота Джозефом Тревельяном, когда тот вышел в отставку. Человек он был состоятельный и всегда желал поселиться именно в Дартмуре. И остановил свой выбор на крошечной деревушке Ситтафорд. Она располагалась не в долине, как большая часть здешних деревень и ферм, а на склоне поросшей вереском возвышенности под сенью Ситтафордского маяка. Тревельян приобрел большой участок земли и построил на нем комфортабельный дом со своей собственной электростанцией и электронасосом, чтобы не приходилось качать воду вручную. Затем, чтобы получить доход, он построил шесть маленьких бунгало вдоль дорожки, идущей между изгородями, каждое на четверти акра земли.
Первое из них, стоящее у самых его ворот, предназначалось для его старого друга Джона Барнаби, остальные же были мало-помалу проданы, поскольку есть еще некоторое число людей, которые по доброй воле или в силу необходимости предпочитают жить вдалеке от остального мира. Сама деревня состояла из трех обшарпанных домиков, кузницы и здания, в котором располагались почта и кондитерская. До ближайшего города Экземптона было шесть миль по дороге, идущей под уклон, где пришлось поставить дорожный знак с надписью: «Водитель, перейди на первую скорость», так часто встречающийся на дорогах Дартмура.
Капитан Тревельян, как уже сказано, был человек состоятельный. Несмотря на это – или, может быть, как раз поэтому, – он чрезвычайно любил деньги. В конце октября один из агентов по операциям с недвижимостью из Экземптона прислал ему письмо, в котором предложил сдать Ситтафорд-хаус в аренду. Появились желающие снять дом на зиму, написал он.
Первым побуждением капитана Тревельяна было отказать, но, поразмыслив, он запросил более подробные сведения. Оказалось, что дом желает снять некая миссис Уиллет, вдова с дочерью. Они недавно прибыли из Южной Африки.
– Черт возьми, должно быть, эта женщина спятила, – сказал капитан Тревельян. – А что думаешь ты, Барнаби?
Барнаби думал так же и высказал свое мнение в таких же сильных выражениях, как и его друг.
– Ты же все равно не хочешь сдавать дом, – ответствовал он. – Пусть эта дура отправляется куда-то еще, если уж ей так хочется померзнуть. И это после Южной-то Африки!
Но тут в капитане Тревельяне проснулась любовь к деньгам. Вероятность того, что тебе удастся сдать дом в аренду посреди зимы, не составляет и одного процента, подумал он. И осведомился, сколько потенциальная арендаторша готова платить.
Оказалось, что она предлагает двенадцать гиней[3] в неделю, что и решило дело. Капитан Тревельян переехал в Экземптон, снял небольшой дом на окраине за две гинеи в неделю и сдал Ситтафорд-хаус миссис Уиллет, причем половину арендной платы потребовал вперед.
– Легко же дура расстается с деньгами, – пробурчал он.
Однако сейчас, украдкой бросая взгляды на миссис Уиллет, Барнаби думал, что она вовсе не похожа на дуру. Эта высокая женщина обладала довольно несуразными манерами – но лицо у нее было скорее умным, чем глупым. Она имела склонность одеваться чересчур нарядно, говорила с выраженным колониальным акцентом и, похоже, была совершенно удовлетворена заключенной ею сделкой. Она явно располагала немалыми средствами, и это – как не раз отмечал про себя Барнаби – делало всю историю еще более странной. К тому же она определенно была не из тех женщин, которым свойственна страсть к уединению.
Она оказалась необычайно гостеприимной соседкой. Приглашения в Ситтафорд-хаус рассылались всем. Капитану Тревельяну она то и дело предлагала «относиться к этому дому так, будто он не сдавал его». Однако Тревельян не любил женщин. Поговаривали, что в молодости он был отвергнут той, что была ему дорога. Как бы то ни было, он упорно отказывался от всех приглашений.
После того как в доме поселились мать и дочь Уиллет, прошло два месяца, и первое удивление, вызванное их появлением, уже сошло на нет.
Барнаби, по натуре молчаливый, продолжал изучать хозяйку, совершенно позабыв о необходимости поддерживать светскую беседу. Ей нравилось строить из себя дуру, но на самом деле она была отнюдь не глупа – таков был его вывод. Его взгляд переместился на Вайолет Уиллет. Хорошенькая девушка – тощая, конечно, но теперь они все такие. На что сдалась женщина, если она не похожа на женщину? В газетах пишут, будто в моду опять входят женственные формы. Что ж, давно пора.
Он встряхнулся и решил включиться в беседу.
– Мы боялись, что вы не сможете прийти, – заметила мисс Уиллет. – Вы говорили, что, возможно, не придете, помните? Мы так обрадовались, когда вы сказали, что все-таки придете.
– Пятница, – сказал майор Барнаби с таким видом, будто это объясняло все.
Миссис Уиллет была явно озадачена.
– Пятница?
– Каждую пятницу я хожу в гости к Тревельяну. А по вторникам он бывает у меня. Мы делаем это уже много лет.
– А, понятно. Конечно, живя так близко…
– Это вошло у нас в привычку.
– Но вы и сейчас ходите друг к другу в гости? Ведь он теперь живет в Экземптоне…
– Жалко расставаться с привычками, – ответил майор Барнаби. – Нам обоим не хватало бы этих вечеров.
– Вы, кажется, участвуете в конкурсах? – спросила Вайолет. – По головоломкам, кроссвордам и всяким таким штукам.
Барнаби кивнул.
– Я занимаюсь кроссвордами, а Тревельян – головоломками. У каждого из нас своя поляна. В прошлом месяце я выиграл приз в конкурсе кроссвордов – три книжки, – сообщил он.
– О, в самом деле? Какая прелесть. И как, они оказались интересными?
– Не знаю. Не читал. Вид у них был не очень-то завлекательный.
– Главное, что вы выиграли их, не так ли? – рассеянно обронила миссис Уиллет.
– А как вы добираетесь до Экземптона? – поинтересовалась Вайолет. – Ведь у вас нет автомобиля.
– Пешком.
– Как? Неужели? Ведь до города шесть миль.
– Это хорошая физическая нагрузка. Что такое двенадцать миль? Это помогает мне держать себя в форме. Важно держать себя в форме.
– Подумать только, целых двенадцать миль. Но ведь прежде вы и капитан Тревельян были завзятыми спортсменами, не так ли?
– Да, мы вместе ездили в Швейцарию. Зимой занимались зимними видами спорта, а летом альпинизмом. Тревельян великолепно катался на коньках. Но теперь мы оба стали слишком стары для таких вещей.
– Вы ведь были к тому же чемпионом армии по теннису, верно? – спросила Вайолет.
Майор Барнаби покраснел, как девица.
– Кто вам это сказал? – пробормотал он.
– Капитан Тревельян.
– Лучше бы Джо помалкивал, – буркнул Барнаби. – Он слишком много болтает. Как там с погодой?
Чувствуя, его смущение, Вайолет последовала за ним к окну. Они отодвинули штору и посмотрели на унылый пейзаж.
– Скоро опять пойдет снег, – сказал Барнаби. – И снегопад будет довольно сильным.
– О, как замечательно! – воскликнула Вайолет. – По-моему, снег – это так романтично. Я его никогда раньше не видела.
– Полно, глупышка, какая может быть романтика, когда замерзают трубы? – возразила ее мать.
– Вы всю жизнь прожили в Южной Африке, мисс Уиллет? – спросил майор Барнаби.
Оживление сошло с лица девушки, и она с некоторой напряженностью ответила:
– Да, я покинула ее впервые. И все это ужасно интересно.
Интересно быть запертой в далекой деревне, расположенной посреди пустоши? Странные представления. Как понять этих людей?
Дверь отворилась, и горничная объявила:
– Мистер Райкрофт и мистер Гарфилд.
Вошли маленький сухонький старичок и бойкий юноша со свежим цветом лица. Юноша заговорил первым.
– Я привел его с собой, миссис Уиллет. Сказал, что не дам ему умереть в сугробе. Ха-ха, у вас тут просто чудесно. В камине горят рождественские поленья и все такое.
– Да, мой юный друг очень любезно довел меня сюда, – сказал мистер Райкрофт, не без церемонности пожав руки всем присутствующим. – Здравствуйте, мисс Вайолет. На дворе стоит типичная зимняя погода – боюсь, она даже слишком типична.
Он подошел к огню, беседуя с миссис Уиллет, а Рональд Гарфилд тем временем заговорил с Вайолет.
– Послушайте, тут можно где-то покататься на коньках? Нет ли поблизости прудов?
– Думаю, единственным видом спорта, доступным вам здесь, будет расчистка дорожек.
– Я занимался этим все утро.
– О! Вот это мужчина.
– Не смейтесь надо мной, у меня все руки в мозолях.
– Как поживает ваша тетушка?
– О, все так же – иногда она говорит, что лучше, иногда – что хуже, но, по-моему, все идет так, как шло. Паршивая жизнь, ну вы меня понимаете. Каждый год удивляюсь, как я это выношу, но ничего не поделаешь – если я не побываю у старухи на Рождество, она, чего доброго, оставит свои деньги кошачьему приюту. Ну сами понимаете, у нее пять котов. Я всегда глажу этих тварей и притворяюсь, будто я от них без ума.
– Лично я больше люблю собак.
– Я тоже. Без вопросов. Ведь собака – это… Ну, в общем, сами понимаете, собака есть собака.
– А ваша тетушка всегда любила котов?
– Думаю, к этому приходят все старые девы. Тьфу! Терпеть не могу этих тварей.
– У вас замечательная тетя, но я ее боюсь.
– Еще бы, я и сам ее боюсь. Иногда она так и кидается на меня. Считает, что у меня нет мозгов.
– А на самом деле?
– О, бросьте. Есть куча людей, которые выглядят как дураки, а про себя потешаются над другими.
– Мистер Дьюк, – объявила горничная.
Мистер Дьюк приехал в деревню недавно. Он купил последнее из шести бунгало в сентябре. Крупный мужчина, он был на редкость молчалив и очень любил работать в саду. Мистер Райкрофт, увлекающийся наблюдением за птицами и живущий рядом с ним, взял его под свое покровительство и отверг мнение тех, кто заявлял, что мистер Дьюк, конечно, очень приятный человек, но нет ли в нем чего-то не вполне комильфо? Что, если до ухода на покой он занимался торговлей?
Но никому не хотелось задавать ему этот вопрос – и все полагали, что лучше оставаться в неведении. Потому что иначе могла бы возникнуть неловкость, к тому же в такой маленькой деревне лучше водить знакомство со всеми.
– Значит, в такую погоду вы не пойдете в Экземптон? – спросил майора Барнаби мистер Дьюк.
– Нет, вряд ли Тревельян будет ждать меня нынче вечером.
– Ужас, не правда ли? – с содроганием заметила миссис Уиллет. – Быть погребенным здесь, и так из года в год – думаю, это чудовищно.
Мистер Дьюк бросил на нее быстрый взгляд. Майор Барнаби тоже уставился на нее с любопытством.
Но в эту минуту подали чай.