Шум улицы ворвался в приоткрытое окно, заставляя меня очнуться и покинуть обволакивающее тепло кровати. До будильника оставалось ещё сорок минут. Неохотно коснувшись босыми ногами прохладного пола, я подошла к окну и распахнула его настежь. Широкая линия проспекта кишела гудящими автомобилями, запертыми в томительной пробке, словно муравьи в нестихающем хаосе города.
– Куда вас всех понесло в это субботнее утро? – недовольно пробормотала я в пустоту комнаты.
Кофе и душ реанимировали меня, смывая последние тени ночной тишины. Работа так безжалостно крадёт время и силы, что я засыпаю, едва успев обнять подушку. Пробужедение у меня всегда трудное, словно не просыпаешься, а возрождаешься, собирая и тело и подсознания по кускам, чтобы настроиться на новый день.
Громко зевая и потягиваясь, я едва не распласталась в коридоре споткнувшись об имущество бывшего парня. Вещи, безобразно накиданные в проходе, причудливой горой хлама загораживали стеллаж с обувью.
Отправила ему сообщение: "Уеду через час, если не заберешь свои вещи, выставлю их на улицу!!!"
Паразит вернулся к своей матери, живущей в соседнем доме. Я дала ему до неприличия много времени, с учетом, что идти ему каких-то пару минут.
Знакомство с Игорем было далеко от романтических стандартов. Он, навещая родительницу, припарковал свой старенький седан, преградив путь моему автомобилю. Взбешенная, я колотила по покрышкам, ожидая появления наглеца, что не позволял мне выехать из двора.
Минут через пятнадцать он вышел и стал терпеливо выслушивать все мои пылкие эпитеты о его ничтожности. Слушал спокойно, с обворожительной улыбкой на губах. На самом деле Игорь был очень хорош собой. Красивый, стройный, с мужественными чертами лица.
Когда он наконец отогнал свою машину, я думала, что больше никогда его не увижу, но жизнь странным образом распорядилась иначе. Вечером того же дня мы случайно столкнулись в магазине у дома. Он, польщенный моей утренней эмоциональной тирадой, решил заговорить со мной. От скуки и, признаюсь, от легкой симпатии, я позволила себе втянуться в разговор. Так всё и началось – с комичного инцидента на парковке.
Для меня было шоком, когда он пригласил меня на свидание, и именно тогда я вспомнила, как это чудесно – ощущать себя женщиной. Молодой человек, хотя и был младше меня на пять лет, проявлял себя как истинный джентльмен. Он дарил мне внимание и комплименты, ухаживал и с искренним интересом слушал все, что я ему рассказывала.
Бурный роман стремительно свел нас под одной крышей. Но уже спустя пару месяцев посыпались упреки, что я слишком увлечена работой и уделяю ему недостаточно внимания. Возможно, в этом была доля правды. Я привыкла полагаться только на себя и занималась исключительно карьерой и самообразованием. Однако теперь в моей жизни появился мужчина, и я никак не могла понять, почему продолжаю убегать из дома. Еще через три месяца Игорь попался на измене.
Мне тридцать один год, и я трезво смотрю на жизнь. Мужчин я никогда не идеализировала и допускала возможные измены с их стороны. Жизнь с кобелем ещё можно вынести если пребывать в неведении. Но жизнь с идиотом, который привел в мою квартиру свою пышногрудую забаву, перепутав время моего возвращения домой, – это определенно было на грани моего терпения!
Себя я любила, вопреки всему. Кто-то же должен был меня любить. С соседями сохранялась тишина, далекая от общения. Подруги занимались своей жизнью, и редкие встречи не приносили удовольствия. Родных почти не осталось. Коллеги со злостью именовали меня ведьмой, ненавидя за непреклонную твердость и успех в каждом начатом деле. А мужчины либо сразу испарялись, почувствовав мой сложный характер и неготовность облизывать их с ног до головы, либо пытались переделать меня, подстроив под их уклад жизни. Никому пока это не удалось.
Застукав Игоря, я даже бровью не повела. Спокойно объявила любовникам, что собираюсь в магазин и у них есть двадцать минут, чтобы завершить свои дела, одеться и исчезнуть из моей квартиры. Сильно больно не было. Вероятно, я ожидала подобного исхода наших отношений. Жаль было только новое постельное белье – его я даже не стала стирать, а просто выбросила в мусор вместе с хорошими воспоминаниями о времени, проведенном с парнем.
Уже две недели он не решался забрать свои вещи. Не хотел встречаться с моим осуждающим взглядом, а взгляд мой, кстати, таковым не был.
Когда я, закурив на балконе сигарету, услышала дверной звонок, выражение моего лица было абсолютно спокойным и равнодушным. Открыв дверь, я уперлась взглядом в высокого парня, который, увидев меня, будто сутулился и стал ниже.
Он медленно собирал свои вещи, украдкой поглядывая на меня. Я, не удосужившись бросить сигарету, наблюдала за его копаниями, стряхивая пепел в кашпо с искусственным цветком, стоящим на полке в прихожей.
– Это твоя вина, – едва слышно произнёс он, и брови мои удивлённо взметнулись вверх. – Для тебя важна только ты! В твоей жизни нет места другим! Ты холодная стерва! Безжалостная и бессердечная! Правильно коллеги зовут тебя ведьмой.
Я расхохоталась, звеняще и громко, разметая его попытки оправдать себя. Мой смех заставил его смутиться, и он оставил намерение задеть меня или вызвать хотя бы проблеск раскаяния.
Молча, нагрузив себя вещами, он ушел, громко захлопнув дверь ногой. В груди что-то кольнуло, но я тут же отогнала знакомое чувство разочарования и тоски, и пошла одеваться.
На маникюр я смогла записаться только на утро субботы, и пусть в выходные тяга к отдыху была велика, ехать все же пришлось. Я не жалела денег на себя: брендовая одежда, визиты к косметологу, абонемент в тренажерный зал, маникюр, парикмахер – я вкладывала в каждую часть своего тела так, словно компенсировала отсутствие души, и берегла то единственное, что у меня было, – тело.
Откуда же возникло обо мне поверье, будто я лишена души, не могу сказать, но этот образ я тщательно оберегала и порой даже укрепляла, не стремясь показать людям свою мягкость и доброту.
В лифте я снова пригляделась к состоянию дорог, карта на экране телефона, подсвечивала улицы красным цветом.
"Ну, откуда в выходной такие пробки?" – сокрушалась я.
Протиснувшись через затор на проспекте мне удалось повернуть автомобиль к набережной. Теплая середина весны околдовывала своей хорошей погодой. Опустив окно с водительской стороны, я погрузилась в неуместный для большого города аромат свежести. Тихая река, разделяющая город на две части, слегка рябилась волнами. Поток машин здесь был скромнее, но бесконечное чередование светофоров будто специально замирало на красном, стоило мне приблизиться, и это изрядно раздражало. Закурив сигарету, с нетерпением следила за обратным отсчётом, мешавшим вновь нажать на педаль газа.
Вдруг с левой стороны раздался визг тормозов. Из переулка прямо на меня мчался белый фургон. Ему сигналили, но водитель будто не предпринимал никаких действий, чтобы остановить железного монстра. Наоборот, он набирал скорость.
Уронив сигарету между сиденьем и дверью, я бросила быстрый взгляд на светофор, не упуская из виду траекторию фургона. Его путь был только один – врезаться в меня!
– Черт, черт, черт! – воскликнула я, тщетно пытаясь дать задний ход и выехать на встречную полосу, обходя застывший передо мной автомобиль. Казалось, что лёгкое столкновение было бы предпочтительнее надвигающейся белой угрозы. Но сделать маневр я не успела. Все случилось слишком быстро.
Он врезался в пассажирскую заднюю дверь с моей стороны, и удар был настолько мощным, что машину развернуло и протащило к ограждению, проломив его.
Ремень больно врезался в грудь, а рука, ударившись о наполовину открытое окно, разбила его вдребезги. Встряхнув головой, отводя от себя страх, я пыталась осмотреться. Но страх все же пришел. Схватил меня и не отпускал. Задние колеса моей машины оказались за пределами сломанного парапета, нависая над рекой.
Автомобилисты неспешно покидали свои машины, восклицая и энергично размахивая руками. Увидев меня, застывшую и вцепившуюся в руль, пара мужчин бросилась удерживать капот, не давая моему седану соскользнуть в воду. Несмотря на их усилия, я ощущала, как машина продолжает наклоняться и скользить. О, боже! У меня даже в багажнике ничего нет, почему ты так поступаешь со мной? Машина не останавливалась, игнорируя все законы физики…
Мужчины с разных сторон бежали ко мне, цепляясь за капот, делая попытки удержать автомобиль. Игнорируя острую боль в руке, покрытой порезами, я яростно ухватилась обеими руками за ремень безопасности, пытаясь его отстегнуть. Дергала, нажимала на кнопку, снова дергала, но ремень заклинило. Паника ещё не успела овладеть моим сознанием, и мысли оставались ясными и свободными. Но, даже с холодной расчётливостью, я понимала, что машина вот-вот упадет в реку, а я в ловушке.
Так и случилось. Несмотря на усилия заботливых автомобилистов и свидетелей, мое авто, издав отвратительный скрежет, проскользнуло вниз, царапая асфальт железным брюхом.
Удар о воду показался мне еще сильнее, чем столкновение с фургоном; наверное, отчаяние, наконец, овладело мной, вторглось в мой разум, предрекая мучительную смерть. В салон хлынули холодные потоки воды. Непоколебимый ремень не сдавался, удерживая меня на водительском месте.
Когда вода коснулась шеи, я закричала своим спасателям, которые испуганные стояли на краю набережной с сорванным ограждением. Я умоляла о помощи. Но они лишь наблюдали, как синие очертания автомобиля стремительно растворялись в мрачной глубине городской реки. Влажный холод мазнул по подбородку, прежде чем я успела жадно вдохнуть воздух, погружаясь в воду с головой. Мне ещё хотелось надеяться, что меня спасут. Я боролась за каждый миг жизни. Но вокруг – никого.
Лёгкие начали пылать. Позывы сделать вдох стали болезненно сжимать грудную клетку.
Это конец!
Сквозь боль, внезапно, появилась лёгкость, словно тело вырвалось из плена холода. Я пошевелилась не открывая глаз. Грудь ещё сильнее взвыла, требуя кислорода.
Оковы ремня исчезли, и кресло перестало ощущаться, всё тело было освобождено, лишь вода окружала меня. Из последних сил я открыла глаза и рванула туда, где мерцала светлая поверхность.
Лёгкие взорвались от вдоха. Кислород разливался обжигающей лавой.
Над головой светило яркое ослепляющее солнце, подходящее больше для полудня, нежели для утра.
Ничего не понимая, я пыталась надышаться, успокоиться, смириться с тем, что произошла какая-то чертовщина.
Город исчез, растворился, открывая мне совершенно иной пейзаж. Кругом было озеро. Чистое, кристальное, теплое. Густым кольцом его окружали зелёные высокие ели. От поверхности воды исходило особое спокойствие. Казалось, само течение времени здесь замирало, поддаваясь влекущему очарованию природы. Несколько пушистых облаков лениво проплывали в небе, отражая свои размытые силуэты в глади воды.
– Долго плескаться будешь? Вылезай! – донесся до меня пронзительный, скрипучий голос. Я обернулась.
На берегу стояла старуха. Вид у нее был до брезгливости противный. Длинный крючковатый нос, седые брови лезли на глаза, а подбородок дерзко выступал вперёд. Морщины были такие глубокие, что там можно было монеты прятать. Ростом она показалась очень низкой. Сгорбленная. Одетая в выцветшее платье сероватых оттенков, ниспадающее до самой земли, она опиралась сухими, скрюченными руками в бока. На голове был повязан цветастый платок, из-под которого торчали спутанные пряди пепельного цвета.
Успокоив собственное дыхание, я поплыла к берегу. Тело дрожало от пережитого, и выбраться на сушу удалось только на четвереньках. Вопросов было много, но нужно сначала упорядочить мысли, отпустить страх и оглядеть окрестности. Выводы – оставлю на потом.
Распластавшись на земле, заметила, как к мокрой блузке липнут сухие еловые иголки.
– Ну что? – недовольно проворчала старуха, склоняясь надо мной, заслоняя солнце своей отвратительной физиономией. – Благодарить будешь?
– За что? – безразлично спросила я.
Старуха недовольно сплюнула на землю, прямо недалеко от меня. Я не шелохнулась.
– Дерзишь? – усмехнулась она кривым ртом, где мелькнули редкие гнилые зубы. – Вставай и пошли, – гоготнув, она приказала так громко, что заставила меня дернуться.
Я была живее всех живых, и поверить в собственную кончину было сложно.
Кома? Но разве мозг способен так живо воспроизводить все ощущения и краски природы?
Что вообще происходит? Где я?
Теперь вопросов явно прибавилось.
Чувствуя слабость, я заставила себя подняться и поплелась за отвратительной старухой, надеясь найти ответы и объяснения.