Хильда
Сегодня самый важный день. В моей жизни, пожалуй. Нельзя подвести руководство, нельзя показать себя недостойной. Я слышала от словоохотливого Вахида, что прошлого проверяющего сняли с должности и выставили за порог. Он не уточнил по какой причине, но подчеркнул – без права службы в Министерстве даже на самых низших должностях. Я не могу такого допустить. Служба – вся моя жизнь. И не только моя – мои близкие слишком много вложили в то, чтобы я была здесь. Я не могу их подвести.
Нервничая, я проверяла каждый сантиметр своей формы – в этот раз боевой, впервые за мою карьеру. Чёрная, подогнанная под мою фигуру, без каких бы то ни было отличительных излишеств – лишь пара нашивок на предплечьях, говорящих о том, что я – командир отряда.
Командир без боевого опыта… Я закусила губу, поправляя бронежилет и убирая в кобуру пистолет. По-хорошему, нужно идти с автоматом, но, если пистолетом меня ещё хотя бы как-то научили пользоваться… Автомат разве что мешаться будет. Ничего. У меня будет четверо натренированных ребят, которые всё прекрасно умеют. Главное, не давать слабину и не показывать своей некомпетентности.
В горле пересохло и я прокашлялась. Субординация не позволяет неподчинения, но – что, если кто-то ослушается моего приказа? Или… Если я облажаюсь, прикажу что-то не то, сделаю что-то не так… Это пятно останется на репутации на всю оставшуюся жизнь. Простыми слушками и «штабной» тут не отделаешься. По спине пробежал недобрый холодок.
В дверь моего кабинета постучали, и я отошла от зеркала, разрешая войти. Дядя Гренц мило улыбнулся, хотя мне показалось, что он тоже нервничает.
– Тебе очень идёт, – сдержанно сказал он, – только, милая, не пренебрегай техникой безопасности и надень шлем.
– Никогда не даёшь забыть, что ты – папин брат, – фыркнула я. Хитрый Гренц знал, как я щепетильно отношусь к своей причёске. Если под фуражку волосы ещё можно было относительно красиво убрать, то под шлем – никак. Ещё балаклава эта… Что потом обо мне ещё трепать будут, если буду отвратительно выглядеть?
– Тебе выделили лучших из лучших, – проигнорировал мой укол генерал, протягивая мне маленький чёрный свёрток в ладонь размером. – Возьми. Здесь четыре шприца со снотворным. Если в самолёте кто-то будет – не спеши в него стрелять. Кем бы он ни был, даже самым натренированным человеком на свете – после перелёта его голыми руками и ребёнок возьмёт. Если он выживет, разумеется.
– Такой трудный перелёт? – я благодарно забрала свёрток и сунула его в большой карман брюк, расположенный в районе бедра. Удобно, рукой туда за секунду доберёшься. На душе стало немного спокойнее.
– Трудный, – кивнул Вольфганг Гренц. – По гуманистическим соображениям в салоне есть пара скафандров, но не все отчаянные авантюристы додумываются их использовать. Хотя и странно, почему – они даже не спрятаны никуда…
– Сразу видно, почему они никак не могут победить нас, – вновь фыркнула я. – Это каким должен быть беспорядок, чтобы на борт могли попасть посторонние?
– Ну, не факт, что посторонние, – задумчиво ответил дядя. – Быть может, они такими прикидываются. Мы же не знаем. В наших застенках в каких только интересных вещах «летуны» не сознавались. Так что… зря они высовывают нос со своего материка. Здесь участь их незавидна.
– Может, и не зря, – я широко улыбнулась, – так хотя бы мне имя сделают. Надоело слышать за спиной мерзкие слухи, знаешь ли.
– Эх, юность, – на лице дядюшки вырисовывались морщинки от широкой улыбки в ответ, – если о тебе говорят, значит, ты уже живёшь более интересной жизнью, чем говорящие. И неважно, о чём они судачат. Пойдём, дорогая, познакомлю тебя с твоими бойцами.
Меряя плац широкими шагами, я снова начала нервничать. Наши шаги гулко отдавались от гладкого бетона, вторя стучащему в висках сердцу. Самолёт только что приземлился, и сейчас медленно выруливал по посадочной полосе в сторону места стоянки.
Других здесь не бывает, так что даже если управляющая программа даст сбой, диспетчер не даст ему укатиться куда-то не туда. Это мне Вахид рассказывал. Оказалось, что одно свидание можно было и пережить, особенно с тем, кто понимает в моём будущем задании. Но больше нет, хватит. Придумаю, как отвертеться.
Если внутри самолёта кто-то есть и его схватят мои бойцы, очередной волны слухов и насмешек мне точно не избежать. Штабная, спряталась за спинами подчинённых… Я поморщилась, натягивая потуже шлем и нервно поправляя балаклаву.
Самолёт остановился и, чуть погодя, под его хвостом стала открываться массивная дверь. Не знаю, как она называется, да и не до этого, и так нервы на пределе. Вынув трясущейся рукой пистолет, я велела своим подопечным оставаться снаружи на протяжении всей разгрузки – погрузчики уже спешили к воздушному судну через аэродром.
В глазах бойцов я увидела недоумение, но – приказ есть приказ, не выполнить его они не могли. Озираясь, я стала осторожно подниматься вверх, держа пистолет перед собой. Дядя как-то следил за моими тренировками со стороны, я не слышала тогда, что он сказал отцу, но лицо у него было разочарованное. Я скрипнула зубами. Я докажу, что все во мне ошибались!
Идя вдоль рядов высоких паллетов с хагацидом, я пыталась вслушаться в каждый шорох, но шуршание колёс и моторов подкативших погрузчиков сильно мешало.
Один, второй, третий… В холодном тусклом освещении краем глаза я заметила проскользнувшую меж паллетов тень. Резко дёрнувшись в её сторону, я уже было нажала на курок. Палец соскользнул по нему от накатившей, пронизывающей тело насквозь, боли в затылке. Спустя мгновение мир в моих глазах покачнулся и померк.
Сигизмунд
Тяжело дыша, я высунулся из-за паллета, разглядывая маячивший вдалеке плац. Дамочка вряд ли была тут одна. Вроде пока никого. Каким надо было быть идиотом, чтобы подписаться на такую авантюру… Хотя, кто знает. Вроде, живой, хотя всё тело ломит так, словно меня несколько раз припечатало этими самыми паллетами.
Наклонившись, я забрал у девчушки пистолет, поставил его на предохранитель и сунул в нагрудный карман куртки, которую успел надеть, как только избавился от скафандра. Для того, кто додумался разместить его в салоне, определённо есть персональное место в каком-нибудь раю.
Медлить было нельзя. Погрузчики уже взяли в оборот ближайший к рампе паллет. Бросив на пол какую-то длинную увесистую штуковину, которую я извлёк из закрепов настенного оборудования и которой отправил в забытье неосмотрительную гостью, я огляделся.
Заложница мне не помешает. Пусть и вроде бы военная, но выбирать не приходится. В паллетах было по три ряда штабелей металла, отчего они имели квадратную форму: три – в высоту, три – в ширину. Сверху их накрывала серебристая плотная ткань, что было как нельзя кстати.
Соваться в дальний паллет было плохой идеей. Если девчушка тут не одна, то её соратники должны были уже почувствовать нечто неладное. А если одна – у меня большие вопросы к её руководству. Зато понятно, почему они нас никогда не победят. Ладно, об этом подумаю потом.
У каждого штабеля на паллете был свой хитрый механизм, благодаря которому можно было его извлечь даже при всей его массивности. На моей работе – прошлой, эх – много, где были аналогичные механизмы. Я оттащил девицу в сторону и щёлкнул кнопкой рядом с верхним штабелем, что был посреди двух других. Он послушно выпал между последним и предпоследним паллетом, оглушительно лязгнув. Ай, громковато получилось.
Подхватив субтильную девицу, я бесцеремонно засунул её боком меж мощных верхних штабелей и улёгся рядом, закрепив руками скрывшую нас ткань. Хорошо, что погрузчики – роботы, какое-то время будут виснуть и не понимать, что произошло и почему один палет валяется на полу. Не поймут, конечно, но внимание людей привлекут не сразу, что должно дать хотя бы небольшую фору. Я надеюсь.
Паллет покачнулся, и я вцепился в девушку, боясь, что она соскользнёт и выдаст меня. Одной рукой я держал её, а другой упёрся в распор между штабелями. Прикинув, на всякий случай сделал тоже самое одной ногой. Удержимся. Ты только в себя не приходи…
Пока погрузчик затаскивал наш паллет на грузовую платформу, меня посетила недобрая мысль. Что делать с девчонкой, если она придёт в себя в самый неподходящий момент?
Если только успею как-то пистолет достать, но не факт, что она не начнёт верещать. А пристрелить кого-то, даже если это вопрос моей жизни или смерти, я вряд ли смогу. Хотя, как знать. Но – не хотелось бы. Где-то вдали, за шумом мотора, я услышал встревоженные голоса. Ну да, не совсем они тут потерянные, заметили наконец-то.
За тягостными раздумьями и напряжёнными до предела мышцами, начавшими ныть ещё больше, я не заметил, что еле пробивающийся под пологом ткани свет померк. Колёса застучали по покрытию иначе, спустя не более, чем минуту, паллет хорошенько тряхнуло и его перемещение явно закончилось. Что-то негромко лязгнуло спустя полминуты и наступила тишина.
Скорее всего, нас доставили на склад. Судя по тому, что мы чуть не съехали головой вниз по скользкому металлу, склад где-то под землёй. Такое себе. Медлить было нельзя – раз догадались, что девица пропала, да ещё и один штабель остался на полу в самолёте, сложить два и два труда не составит. Хотя, кто их знает… Но – лучше готовиться к худшему.
Выудив из кармана почти разрядившийся телефон, я включил фонарик. Стянул с паллета ткань и вытащил с него девчушку, усадив её спиной к палету. Поразмыслив, я снял с неё бронежилет, шлем и балаклаву – чтобы не было иллюзии, что она в безопасности, благодаря снаряжению.
Достал из кармана пистолет, но с предохранителя снимать не стал. В темноте всё равно не заметит. Я огляделся, светя фонариком во все стороны. Какой-то ангар, явно предназначенный только для хранения ценного груза в виде хагацида. Ворота на въезд были только одни, дружки моей заложницы легко нас отсюда выкурят и всё. Мне каюк. Эх.
Секунды тянулись вечность. Я подошёл к воротам и осмотрел их – рядом была завязанная на биометрии панель, но совать в неё ладонь я не стал – наверняка она заточена только под определённых людей, и автоматика сразу включит сирену. Интересно, а ладошка моей дамочки подойдёт?
Вернувшись к ней, я посвятил ей в лицо фонариком. Пора спящей красавице проснуться. А ведь и впрямь… Хороша, ничего не скажешь. Не припоминаю, чтобы когда-либо видел таких. Как будто актриса из старого кино. Она поморщилась на свет и резко раскрыла большие голубые глаза, которые прикрыла ладонью от яркого света. Рука машинально потянулась к кобуре, но я только хмыкнул, и она дёрнулась, осознавая, что безоружна.
Прищурившись, девушка уставилась на свет и что-то сказала на непонятном мне языке, грубом и резким на слух. А может, всё дело было в тоне – как будто она мне что-то приказала. Ну да, ну да, вряд ли я бы послушался, даже если бы понял её браваду.
– Молчи, – велел я, не надеясь, что она поймёт. Жесты говорят куда больше. Я покачал пистолетом перед фонариком и снова убрал его за источник света, чтобы она не могла его различить. Девушка замерла, поджав губы и отчаянно пытаясь выцепить меня взглядом из темноты. Выдержав солидную паузу, я понизил и без того низкий голос и угрожающе поинтересовался: – Ты понимаешь, что я говорю?
– Да, – сдавленно ответила она.
– Чудесно, – удивился я и перешёл сразу к делу: – Мы на складе, где хранят хагацид. Ты можешь открыть гермоворота в нём?
– Нет, – коротко ответила она и вздёрнула вверх слегка курносый нос. Врёт. Я вздохнул и спокойно спросил:
– Как тебя зовут?
– Катрин, – снова солгала она. Время тянет, молодец. Хитрая.
– Допустим, – не стал обращать внимания на её ложь я, – Катрин. У тебя есть минута, чтобы без ущерба для своей жизни и здоровья вывести нас обоих отсюда. В противном случае, я пристрелю тебя – за ненадобностью. И, если ты не лгала, и замок не среагирует на твою ладонь, которую я отрежу от твоего трупа и приложу к нему, я всё равно найду, как выбраться. Решай.
Ух, как-то чересчур получилось. Девица снова поджала губы и задумалась. Как и я. Угрозы-угрозами, но отправить её в очередное блаженное забытье тут явно нечем, а стрелять я точно не стану. Давай, соглашайся, я же вижу, что ты неглупая. Никакие высшие цели и службы не стоят твоей жизни. Катрин, видимо, всё-таки пришла к такому же выводу.
– Хорошо, – выдавая небольшой акцент, пробормотала она. – Я открою. Если ты дашь мне гарантии, что не пристрелишь меня сразу же, как мы выйдем отсюда.
– Зачем? – хмыкнул я. – Ты – мой козырь в рукаве. Прикрываться заложницей куда выгоднее. Разумеется, если ты решишь сопротивляться или мне навредить, или… сбежать, я тебя застрелю не задумываясь. А теперь вставай и открой чёртову дверь.
Последнее я сказал совсем уж резко. Она вздрогнула от моего голоса, но постаралась сохранить достоинство. Подняв руки вверх перед собой, она поёрзала на полу, чтобы подняться без их помощи. Умница. Я вновь махнул пистолетом перед фонариком, указывая ей направление. Повернувшись ко мне спиной, Катрин послушно направилась к воротам.
Приближаться к ней я не стал. Даже если девчонка откроет замок и даст дёру, это лучше, чем если выбьет из моих рук пистолет и наши роли поменяются. Кто знает, на что она способна – её же отправили на самый важный стратегический объект. То, что я сумел её оглушить, могло быть банальным везением и эффектом неожиданности. Перестраховка не повредит.
Катрин приложила руку к замку, и ворота стали открываться вверх. Достаточно медленно, чтобы она не успела через них ускользнуть. Снаружи горел тусклый свет, и я отчётливо видел на его фоне её стройную фигуру. Отменную, что уж тут сказать. Чёрт. И о чём только думаю. Нервное, наверное.
– Давай без глупостей, – предупредил я девушку на всякий случай, – твоя жизнь того не стоит. Выведешь меня отсюда и можешь жить себе дальше. Иди медленно и не оборачивайся.
Ворота поднялись в человеческий рост и по её силуэту я понял, что она как раз опасливо обернулась и пытается разглядеть меня.
– Катрин, не заставляй меня… – начал было я, но она послушно отвернулась и пошла вперёд по полого уходящему вверх коридору.
Нутром чую, что сейчас ввалятся её дружки. Надо бы подойти ближе, так хотя бы ухвачу её сзади и приставлю пистолет к виску. Я держал оружие на уровне пояса, согнув руку в локте. Знаю, далеко не все так делают, но тут мысль у меня такая – если она резко решит выбить пистолет из моих рук, то будет ожидать, что я как раз держу его на вытянутой руке. Что, кстати, глупо – как инженер вам говорю. Угол замаха слишком большой, пока с одного врага переключишься на другого, потеряешь драгоценные секунды. А так – хлоп, хлоп, хлоп, выносите…
Я намеренно громче стукнул ботинком об пол, скрывая за этим звуком щелчок снимаемого предохранителя. Так, на всякий случай. Вроде бы, Катрин не придала этому значения. В конце коридора были ещё одни ворота. Ладонь моей спутницы и тут послужила ключом, отчего в голове родилась новая мысль: моя девчушка – не самая простая дамочка.
В этот раз ворота открылись на аэродром. Катрин сделала пару шагов наружу и напряглась. Решила сбежать? Она резко обернулась ко мне, но в её огромных глазах я увидел отнюдь не злость или ненависть, а страх. Девушка сделала шаг назад, перепугано прошептав мне:
– Что случилось?
Я поравнялся с ней и сквозь зубы громко и злобно выругался. То-то и думал, что как-то слишком всё гладко идёт. Ну да, ну да, как же.