День, когда Сашу должны были выпустить из карцера, совпал с выходом Коляна из лазарета. Чувствовал Богданов себя отлично, никакого сотрясения мозга он не заработал. Его возили в город на обследование, но ничего не нашли. В том числе мозгов, как мрачно шутил я про себя. Приезжал отец Богданова, но скандалить не стал, узнав подробности происшествия. Я боялся, что отец Коляна начнет настаивать на повторном наказании Саши, но тот оказался нормальным человеком и, по слухам, даже устроил выволочку сыну.
Поэтому на уроки Колян пришёл злой как черт. В класс я зашёл в самый разгар разборок. Стоя на парте, как на броневике, Колян призывал народные массы к восстанию, указывая на Бессонова как на главного врага народа. Саша делал вид, что ему плевать на Коляна, и только криво усмехался.
– Бессонов, принц ты помоечный, ты хоть понимаешь, что сделал? Ты ударил своего одноклассника! Пошёл против коллектива! Ты должен спасибо сказать, что учишься с нами, нищеброд, и ботинки должен нам целовать. Без нас ты бы сидел у себя в своём сраном детдоме!
– Да пошёл ты!
Я видел, как у Саши сжались кулаки: Колян попадал по больному. Напоминание о детдоме для Бессонова было явно болезненным. Тем более, Колян никакого отношения к Сашиной стипендии не имел. Её платила школа за выигрыш в конкурсе. Я понимал, что сейчас опять будет драка. Саша так побледнел, что ещё секунда, и он бы бросился на своего обидчика. И даже Колян, взглянув на него, сначала как-то стушевался, а затем снова взял ситуацию под свой контроль:
– А я не буду марать об тебя руки, Бессонов! – пошёл он на попятную. – Я объявляю тебе бойкот, пока ты не свалишь из нашего класса! Все несогласные, – обращаясь к одноклассникам, заявил Колян, – получат леща лично от меня.
Класс, затаив дыхание, наблюдал за происходящим и на ультиматум Коляна вдруг ответил одобрительным гулом, чем окончательно разрушил мою веру в людей. Какие же они идиоты!
Колян продолжал бесноваться. Саша сидел, ссутулившись и опустив глаза, и рассматривал рисунки на парте. Я представлял, каково ему. Сердце сжималось от такой несправедливости этого мира.
– Пусть валит к бомжам, ему там самое место. И каждый, кто с ним заговорит, тоже получит бойкот! – продолжал выкрикивать Колян, распаляясь еще сильнее.
А мне это надоело. Колян вызывал у меня омерзение, с меня довольно. Я вдруг начал собирать свои вещи: тетрадки, учебники, ручки, лежащие на столе. На меня подозрительно покосился Тимур, явно не понимая, что я хочу сделать. Тем временем я молча встал со своего места и пересел на первую парту в среднем ряду, к Саше.
Он тут же благодарно мне улыбнулся, а я подмигнул ему в ответ. Друзья должны помогать друг другу, а Колян просто урод. Не буду же я оставлять Сашу на растерзание толпы? Увидев это, Колян поначалу заткнулся, а затем, выпучив глаза, издал вопль ужаленного в зад:
– Леска! Ты с ним? Против нас? Я тебе такое устрою! – начал грозиться он, размахивая руками. В ответ я только пренебрежительно пожал плечами. Я его не боялся, и мне плевать, что он там вопит.
– Бойкот? – издевательски уточнил я. – Да, пожалуйста! Хоть десять бойкотов.
– Ну и вали целоваться со своим бомжом!
– И пойду, – усмехнулся я.
Мы с Сашей переглянулись и рассмеялись, а Колян выглядел озадаченным. Первый раз в жизни кто-то выступил против него и дал словесный отпор. И его это явно разозлило. Колян явно раздумывал, какие казни он нам устроит.
– А ну подвиньтесь! – вдруг раздался чей-то уверенный голос.
Оглянувшись, я увидел, что к нам подошёл Антон. Вероятно, он тоже решил к нам присоединиться. Мы тотчас потеснились, и он сел рядом с нами с довольным видом. Его явно забавляла вся эта ситуация, но он просто не мог не вступиться за Сашу, тем более что имел авторитет в глазах Коляна и других.
– Ты тоже за него, Антон? – со скорбным лицом спросил Колян.
– Да, какие-то проблемы?
Колян ушёл от ответа и сделал вид, что не слышал Антона. Видимо, у него закончился запал, потом что он вдруг начал слезать с парты, но перед этим заявил:
– Вам не жить!
Слез с парты он как нельзя вовремя, потому что в класс зашла завуч и объявила, что первого урока не будет. Если бы она застала Богданова на парте, повторная выволочка была бы Коляну обеспечена.
Мы переглянулись, а потом Саша жестом показал на дверь, и мы втроём вышли из класса и отошли к окну поговорить. Я посмотрел на чернеющий вдали лес и вспомнил, как смотрел туда не в самые лучшие периоды в жизни.
– Спасибо, что поддержали, – благодарно сказал нам Саша, а потом вдруг обнял меня за плечи. Я покраснел, а Саша так же поблагодарил и Антона.
– Вы – мои настоящие друзья! – восторженно заявил он. Антон тоже был немного смущен. Мне были непривычны такие нежности, и я пытался переварить то, что Саша назвал меня другом. Это было так непривычно слышать. Теперь я знал, что больше никогда не буду один.
– Ты уже давно мой друг, – заметил Антон, пожав ему руку.
– А как можно тебя называть? – вдруг спросил я.
– По имени? Саша? – недоуменно поднял бровь Бессонов.
– А можно, я буду называть тебя Саня? Сашей ведь тебя все называют, а я хочу называть тебя как-нибудь по-особенному. Например, Саней?
– Конечно, – удивился он. – Тебе всё можно.
Я вдруг вспомнил, как мы вместе читали роман про одного рыцаря, который ничего не боялся и в конце справился со всеми чудовищами. И я подумал, что у моего друга тоже всё обязательно получится, ведь одного дракона сегодня он уже победил.
– Эй, нам на следующий урок надо, – напомнил нам Антон и озабоченно начал копаться в рюкзаке. Пока мы его ждали, я решил спросить у Сани:
– А у тебя были когда-нибудь друзья?
Саша погрустнел, а потом честно ответил:
– Нет, вы мои первые друзья в жизни.
Значит, он тоже был одинок. Мне вдруг стало так тоскливо от этого. Но в этой печали была и надежда на лучшее. Теперь мы всегда будем вместе, и я никогда его не брошу.