Тем временем близилась та самая контрольная по английскому, решающая в этой четверти. Каждая такая контрольная была определённым пропуском в следующую четверть, поэтому вызывала страх у всех, даже у Коляна. Я английский знал неплохо, но и мне всё равно становилось не по себе при мысли о проверке знаний. Тем более мы с Сашей шли против англичанки, не терпящей бунта. Я был уверен, что она захочет нам отомстить, ведь никаких санкций за мою выходку так и не было. Саня думал, что она просто строит планы мести, поэтому надо быть начеку.
Саше нужна была пятёрка по английскому, чтобы его оставили в школе. У него уже было несколько троек по этому предмету и исправить он уже не мог. Из-за этого онв очень переживал. Мне тоже было страшно, но я утешал друга и всячески его подбадривал.
Иногда я ловил себя на мысли, что Саня, несмотря на своё обаяние, был немного странноватый. Я не мог толком объяснить, почему, но было в нём что-то, вызывающее недоумение и даже страх. Он ничем не отличался от остальных ребят, у него не было рогов и копыт, и даже нельзя было сразу понять, что он из детского дома. В «Городе Солнца» он расцвёл, ушла болезненная худоба, да и выглядел он теперь как любой мальчишка из нашей школы.
Но я всё равно что-то ощущал, но не понимал, что именно. Особенно хорошо это чувствовалось по ночам, когда около его кровати будто скапливалась тьма, хотя на небе в это время была луна, хорошо освящающая нашу комнату. И только угол Бессонова всегда был будто бы покрыт сумраком. Я был атеистом, поэтому ни в Бога, ни в Сатану не верил. Саня рассказал, что в детстве страдал лунатизмом, и весело повествовал о своих приключениях. Но я довольно-таки живо представлял всё то, что рассказывал Саша, и мне становилось не до смеха. Например, он говорил, что как-то в детском доме ходил по подоконнику, и только разбуженная нянька могла его оттуда снять. Или как он пришёл в комнату к директору, сел рядом с ней и смотрел, пока та не проснулась. У нас в комнате он такого не вытворял, но я понимал, что спросонок бы сильно испугался, если бы обнаружил своего друга сидящим рядом с кроватью и тяжело смотрящим на меня пустыми глазами. Иногда я только слышал, как Саша говорил во сне.
Был один случай, который я старался не вспоминать, чтобы окончательно не впасть в паранойю. Это было в полнолуние, в конце сентября, когда мы только-только начали нашу дружбу. В ту ночь я плохо спал, меня преследовали кошмары. Всё время казалось, что я заперт в какой-то комнате, её затапливает, а я не могу выбраться. Сон был настолько яркий, что я чувствовал холодную воду, доходящую мне почти до колен. С появлением Бессонова в моей жизни сны вообще стали настолько реалистичными, что я будто бы начал жить в двух разных мирах: дневном и ночном. Раньше у меня такого никогда не было.
Поэтому, когда я очнулся, то долго не мог понять, где я вообще нахожусь. Потом вспомнил, что я в спальне мальчиков школы «Город Солнца». Но это осознание пришло в голову далеко не сразу, будто нужно было вспомнить, кто я. Лунный свет заливал нашу комнату, и я, как это делал всегда, повернул голову, чтобы посмотреть на Саню.
Вначале я подумал, что всё ещё сплю. Около Сашиной кровати стояла высокая длинная фигура и будто обволакивала его. На мгновение она будто полностью скрыла собой моего друга, и я вдруг понял, что это не был сон. Это всё происходило по-настоящему. Мне захотелось закричать, и пускай я разбужу Коляна и Антона, да хоть всю школу – плевать! Но голос застрял в горле, я не мог произнести ни звука, будто онемел.
Я каким-то образом сполз с кровати, чувствуя во всем теле одеревенение. В голове упрямо вертелась мысль, что всё это просто кошмар. Сейчас я проснусь, будет утро, а потом обычная школьная рутина. Расстояние между кроватями было совсем небольшое, но у меня было ощущение, что преодолел не одну тысячу километров. Вдруг я обо что-то споткнулся и чуть было не упал на спину. Это немного привело меня в чувство. Я почувствовал холод. Романов, конечно, экономил на отоплении, но на дворе стоял октябрь, и так морозно быть не должно было. Выдохнув, я заметил, как изо рта у меня пошёл пар.
Саня лежал недвижно, с неестественно белым, почти восковым лицом. Мне на мгновение показалось, что он не дышит.
– Саша! – шёпотом позвал я его и потряс за плечи. Он не реагировал. Ещё он был очень холодный. Продолжая трясти плечи друга, я почувствовал, как вокруг меня тоже собирается темнота и будто бы хватает за руки. По коже будто бы скользили мокрые пальцы, проникая глубоко под кожу и распространяясь по сосудам.
– Вы что, охренели? – комнату залил яркий свет, и я увидел сонного и очень злого Коляна около выключателя. Сам я сидел на кровати Сани. Тот тоже проснулся и теперь тёр глаза кулаками. Взгляд при этом он у него был какой-то странный, будто отстранённый. Я всё ещё помнил, как сильно он был похож на труп несколько мгновений назад, но сейчас он выглядел вполне себе живым.
– Вы что там делаете, голубки? – свирепо спросил Богданов. Как ему ответить, я не знал. При свете все страхи показались мне такими глупыми. Мало ли что может привидится? Тем более мне кошмар снился.
– Мне стало плохо, и я позвал Диму, – выручил меня Саня, видимо, пришедший в себя. – А тебе какое дело?
Я кивком подтвердил, хоть меня и злило, что мы вынуждены оправдываться перед Коляном. Кто он такой, чтобы так с нами разговаривать? Мы с Саней переглянулись, и я заметил, что всё ещё держу его руку в своей. Почему-то мне не хотелось его отпускать, поэтому я ободряюще сжал его руку, улыбнувшись краем губы.
– Вы меня разбудили! – трагическим тоном заявил Колян.
– Нас ты постоянно будишь, – заметил я, вспоминая, как Колян вставал по субботам рано утром и всем мешал.
– Колян, ложись спать уже, – зло рявкнул Антон со своей кровати, даже не повернувшись к нам. – Достал уже!
На Богданова слова Антон подействовали магически. Он вдруг заткнулся, а потом лёг в кровать, при этом продолжая бурчать себе под нос, какие мы все тут сволочи.
И что мне вообще в ночи привиделось? Это было очень похоже на паранойю. Саня – обычный пацан, и никакие тени за ним не ходят и не должны ходить. А вот мне, похоже, пора было завязывать читать фантастику на ночь. А то видится всякое.
Я тоже собрался пойти на свою постель, чувствуя себя неловко, сидя на чужой кровати, но Саня вдруг вцепился мне в руку и попросил:
– Дима, не уходи.
Я замешкался, не зная, как ему отказать. Мне показалось странным спать в одной кровати вдвоём, но у Сани был такой просящий взгляд, что я остался. Прилёг с ним рядом, а он вдруг прильнул ко мне и мгновенно заснул. Я почувствовал себя неловко, но в то же время мне было так уютно, словно так и должно было быть.
Некоторое время я ещё ворочался, стараясь не разбудить Сашу. Но я всё равно не мог выкинуть из головы тень. В конце концов я пришёл к выводу, что мне всё это показалось, померещилось. Мало ли что привидится. Это же не должно означать, что всё это правда. Но внутри меня всё равно засели сомнения. Очень хотелось расспросить обо всём этом Саню, уж больно непонятно он себя вел. С этими мыслями я и заснул.
Однако на этом странные происшествия с моим другом не заканчивались. Много лет спустя я всё же узнал, что творилось с моим другом, но тогда, в седьмом классе, я всё время убеждал себя в том, что у меня очень богатая фантазия и на самом деле всё это мне просто показалось. Трудно поверить в некоторые вещи, если не хочешь прослыть сумасшедшим. У Сани была та же проблема, тем более в детском доме его часто водили к психиатру.
Это было в конце октября, когда листва уже облетела и голые серые деревья навевали тоску на каждого. Мы часто гуляли тут вдвоём, по-прежнему обсуждали всякие интересные темы, смотрели на улетающих птиц и предавались грусти.
Две недели назад у Сани был день рождения, на который он пригласил нас двоих – Тоху и меня. Мы подарили ему новые книги, и он радовался, будто получил настоящее сокровище. Своих вещей у него почти не было, но теперь у него были целые две личные книги. Книга, которую подарил ему Антон, была о динозаврах, а моя – про космос. Это были красочные энциклопедии, и мне самому они очень нравились.
Саня купил торт в Соловьях, чтобы отпраздновать. Я ещё тогда удивился, откуда у него деньги. Он потом, краснея, признался, что копил на это угощение. Стипендия на карманные расходы у него была крошечная, её еле хватало на такие повседневные нужды, как тетради, ручки и карандаши.
На дне рождения было весело. Я впервые был на подобном празднике, так как обычно меня никогда никуда не приглашали. Свой же день рождения я обычно отмечал с родителями. Но Сашин праздник мы отметили, сидя на крыше школы, обозревая окрестности и болтая. Вид с крыши открывался красивый и таинственный: вдали темнел лес, за ним изгибалась река, а совсем далеко были видны многоэтажки. Там начиналась Фанагория. Саня был доволен как слон. В детском доме ему всегда дарили конфеты, но их тут же забирали остальные дети, и ему самому доставалась самая малость. А тут у него всё было по-настоящему.
В спальню мы вернулись уже после отбоя, и все боялись, что нас поймают, но все прошло благополучно. И я запомнил этот день, как самый счастливый.
И вот тогда, в конце октября, спустя две недели после дня рождения Бессонова, мы решили пойти в Соловьи, чтобы купить себе шоколадок. Папа на меня денег не жалел и на мои карманные расходы выделял достаточно, не хуже отца того же Коляна. Если бы он ещё не ругался на меня по любому поводу, цены бы ему не было. Я хотел угостить Саню сладостями, купленными на отцовские деньги, но тот всегда упорно отказывался:
– Я не хочу быть побирушкой, – заявил он мне, когда я в очередной раз предложил ему взять что-нибудь и себе.
– Мы друзья, какая разница, кто кому покупает конфеты? – пытался убедить его я, но Саня упорно стоял на своём, и переубедить его было невозможно.
В Соловьи была давно протоптана дорожка, по которой все всегда ходили. Но Сане вдруг пришло в голову, что можно пойти другим путем и так будет быстрее. Я с энтузиазмом принял эту мысль. Ведь правда, чего мы как все ходим? Вдруг мы найдем что-то интересное? Не долго думая, мы свернули с намеченной тропинки и углубились в чащу леса. По расчётам, мы должны были выйти напрямик к Соловьям.
Лес около нашей школы я всегда про себя называл мистическим. На первый взгляд, в нём ничего такого не было. Здесь водились белки, зайцы и даже еноты. Последние любили копаться в мусорках около нашей школы, и я их часто там видел. Но по школе ходили разные легенды: о призраках неупокоенных душ, чёрных ритуалы и прочей ерунде. Конечно, большинство россказней были неправдой, но я всегда сам ощущал, что место это не такое уж простое. В какой-то книге про Фанагорию я наткнулся на легенду о том, как там повесили одного революционера, неугодного царю, двести лет назад. Говаривали, что его дух оставался неупокоенным.
Где-то в чаще леса была разрушенная церковь, в которой лет двадцать назад собирались сатанисты. Я там как-то раз побывал, но ничего интересного не нашёл, разве что красивые фрески на стенах, почти потерявшие цвет. Ходила легенда про школьника, отправившегося ночью погулять и не вернувшегося: его труп обнаружили утром около той самой церкви. Никто не знал, почему он умер, а на лице его навсегда застыла гримаса ужаса.
Иногда по ночам я всматривался в чащу, и мне казалось, что оттуда на меня тоже кто-то смотрит. Взгляд этот был изучающий и отнюдь не добрый. Саня как-то обмолвился, что чувствует то же самое.
Мы всё бродили кругами по одному и тому же месту и никак не могли выйти к деревне. Уже несколько раз встречали одно и то же дерево и стоящий рядом с ним куст. Уже начинало садиться солнце, а мы никак не могли найти выход. Как бы мы ни старались, постоянно оказывались на той же самой поляне, откуда пришли. Было понятно, что заблудились. Раньше я думал, что знаю этот лес как свои пять пальцев, ведь тысячу раз ходил в Соловьи и еще ни разу не сбился с пути. Мне начало становиться не по себе. Как назло, в голову лезли не самые приятные истории про потерявшихся в лесу людей. Наперекор появляющейся паники пришла мысль, что вся эта ситуация кажется очень и очень глупой.
У меня была уверенность, что школа от нас находится буквально в нескольких шагах, просто мы по каким-то причинам её не видим. Саня храбрился и делал вид, что у него всё под контролем. Но он был бледный и выглядел довольно-таки испуганным. Он всё время нервно оглядывался и вздрагивал от любого шума.
Мы в очередной раз оказались рядом с дурацким дубом. Один вид его вызывал у меня безмерную тоску. За сегодня мы видели его уже раз десятый. И тут рядом с деревом что-то зашевелилось, будто прячась. Мы мгновенно замерли, насторожившись. Сложившаяся ситуация перестала мне не нравиться, возникло чувство опасности. Раздался резкий звук – я увидел спину какого-то мальчишки, убегающего от нас. Мелькнула мысль, что где-то я его уже видел. Может, он покажет нам дорогу отсюда?
– Эй, – окликнул я его, не особо надеясь, что он остановится. – Ты откуда?
Мальчишка скрылся за деревьями. Я обернулся к Сане и заметил, что Бессонов испугался ещё сильнее, чем раньше. Казалось, что у него даже глаза побелели от страха. Он весь трясся и смотрел, не отрываясь, на то место, где только что был этот мальчишка. Я быстро подошёл к нему и положил свою руку ему на плечо, успокаивая.
– Ты тоже его видел? – наконец выдавил из себя Бессонов. Дрожь его мне передалась, но я не мог понять, почему какой-то парень вызвал у Саши такую бурную реакцию.
– Да, видел, – кивнул я, продолжая обеспокоенно оглядывать Сашу. – Ты его знаешь?
Я всё перебирал в голове знакомых парней из нашей школы, пытался понять, кто же это мог быть. Однако ничего не приходило в голову, поэтому я начал вспоминать лица ребят из деревни. С ними я был немного знаком и кое-кого знал не только в лицо, но и по имени.
– Да, – тихо ответил Саня, продолжая озираться. Он так дрожал, что я притянул его к себе и обнял.
– Ты чего? – заботливо спросил я и, понимая, что Саше нужно время, чтобы успокоиться, немного отодвинулся от него, вглядываясь в его глаза. Он отстранённо смотрел куда-то вглубь леса, будто что-то вспоминая. Саня, конечно, был мальчик общительный, но разве мог он знать всех-всех живущих неподалёку мальчишек? В лесу продолжалось движение, путая мысли: хрустели ветки, слышались будто бы шаги.
– Это один парень из детского дома, – наконец выдавил Саша из себя. Я удивился. Как этот мальчишка мог оказаться в нашем лесу? Я плохо представлял, где находится детский дом, но вроде бы где-то на окраине. Про такие районы папа говорил, что там живет «быдло». Но Саня таким не был. Его я считал самым лучшим мальчишкой на свете.
– И что ему здесь нужно? – недоуменно спросил я. Саня на мой вопрос не ответил: его продолжало трясти.
– Он меня ненавидит, – наконец признался он. – В детском доме он постоянно бил меня. А теперь выследил.
– Вот сволочь! – возмутился я. Хотелось пойти догнать этого мальчишку и хорошенько ему накостылять. Перед моими глазами сразу же возник образ кого-то очень похожего на Коляна: здоровый, крепкий громила. Кому, как не мне, знать, каково это, когда кто-то над тобой издевается? Я подумал, что совершенно не запомнил, как выглядит обидчик моего друга. У него была совершенно неприметная внешность.
Саня как-то растерянно на меня посмотрел. Я первый раз видел, чтобы он так испугался. В голове у меня бродили разные предположения, почему мой друг так боится того парня. Про детские дома рассказывали много всего, да и я читал разные новости. Озвучивать свои предположения я не стал, но мне стало очень жалко своего друга. Кровь вдруг ударила в голову, и я решил броситься за ним. Сорвавшись с места, я уже было кинулся в погоню, но Саша, мгновенно выйдя из оцепенения, схватил меня за руку:
– Дима, куда ты?
– Хочу отомстить за тебя! – заявил я, пытаясь вырваться из его захвата. – Я его убью!
– Дима, не надо! – обеими руками удерживал меня Саша.
– Почему не надо?
– Потому что! Он опасный!
Ради друга я был готов на всё, неужели он этого не понимал?
– Сань, если он тебя обижал, я просто обязан это сделать! Ты ведь мой друг!
Наконец, я наконец вырвался из его рук и направился к тому самому месту, где только что был этот мальчишка. Далеко он не уйдет. Я горел праведным огнем и готов был хорошенького ему наподдать, чтобы он даже не думал сюда больше приходить. Саня пошёл за мной, на ходу всё пытаясь отговорить меня от страшной мести, но я был настроен решительно.
Следующие двадцать минут мы бродили по лесу, но никого так и не нашли. Тот мальчишка как будто испарился: не осталось и следа. Я снова невольно подумал, что мне это привиделось, но потом вспомнил, что Саша тоже видел этого мальчика. Пнув землю ногой, я рассерженно выдохнул:
– Сбежал, скотина! – мне не верилось, что можно было настолько быстро исчезнуть, но факты говорили сами за себя. Я был разочарован и жаждал мести. А вот Саня, казалось, почти успокоился и даже повеселел.
Сколько бы мы не старались, но выход из леса мы так и не смогли найти. Появилось ощущение, что лес не хотел нас выпускать наружу. Спустились сумерки, и в темноте я споткнулся об ветку и упал, распоров себе ладонь. Саня сразу же помог мне подняться, и мы решили немного передохнуть. Наверное, в школе нас уже потеряли, но телефон почему-то молчал. Когда я решил посмотреть, который час, то обнаружил, что сигнала нет.
Мы сели около дерева, тяжело привалившись к нему спиной. Кровь на ладони никак не желала останавливаться, хотя рана не выглядела глубокой. Саня, заметив это, взял мою ладонь в руки и перевязал чистым носовым платком.
– Что этот от тебя хотел? – опять вспомнил я про этого странного мальчишку. Саня прилёг ко мне на плечо и закрыл глаза. Через несколько секунд размышлений он снова поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Я не мог понять его выражения лица. Может, это было сомнение? Или страх?
– А ты как думаешь? – всё же спросил он.
У меня были разные версии, но озвучивать их Сане я не хотел, потому что боялся его обидеть. Если бы нам встретился кто-то взрослый, я бы подумал самое плохое. Мама постоянно пугала меня и не пускала на улицу одного. Мир полон маньяков и просто злых людей. Но что делать тем детям, у которых нет дома и семьи?
– Сань, – я не знал, как спросить, но всё-таки выдавил. – Он же тебе ничего плохого не делал?
Саня искоса на меня посмотрел, а потом скривился и помотал головой. Я про себя выдохнул.
– Нет, конечно! Ты что такое думаешь? – с подозрением спросил он. – Я не из этих.
– Знаю, знаю, – поспешил убедить его я. – Просто я бы тогда его точно убил.
В какой-то момент я даже испугался сам себя. Никогда не отличался кровожадностью, но тогда эта идея пришла в голову и не показалось такой уж ужасной. При мысли, что кто-то домогался к моему другу или ещё что хуже пытался сделать, мне сносило крышу.
– Знаешь, у нас в детдоме многие по собственному желанию шли к взрослым мужикам, – вдруг сказал Саня. – За конфеты, деньги или вообще за доброе слово.
У Сани стало злое лицо, а голос срывался. Тема была болезненная и мерзкая. Мне хотелось ему посочувствовать, сказать, что не все люди такие. Но как можно внушить веру в то, во что сам не веришь? Люди действительно порочны и злы. И уж кому как не Сане знать об этом.
– Никогда не буду заниматься этим! – вдруг сказал он. И я отлично понял, что он имеет ввиду.
– Саш, но ведь есть любовь. Я думаю, нет, я уверен, что ты обязательно полюбишь хорошую девушку, – попытался утешить я его, ободряюще улыбнувшись.
– Любовь? – зло рассмеялся он. – Дима, ты веришь в любовь? Бред всё это! Люди просто используют друг друга. Моя родная мать покончила с собой, а может кто постарался ей помочь. Возможно, мой папашка, который меня бросил. А приемная мать взяла меня из-за пособий. Так что не верю я ни в какую любовь.
Неожиданно я вспомнил, что Саня раньше говорил про своих родителей. Что они погибли в Арктике, но я не стал переспрашивать. Скорее всего он мне просто соврал, но сейчас он был искренним и нельзя было спугнуть его доверие.
– Почему не веришь? – вдруг спросил я. – Я тебя люблю как друга, – эти слова вдруг так просто вылетели из моего рта, что я сначала смутился, но уже через секунду понял, какими искренними они были.
Саня удивился, даже поднял брови, а потом недоверчиво спросил:
– За что меня можно любить?
– Ты ведь мой друг! Ты классный, с тобой интересно. Почему тебя невозможно полюбить?
Лицо у Саши вмиг просветлело и стало задумчивым. Я не мог понять, почему для него это было так удивительно. Каждый человек заслуживает любви, не так ли?
– И ты мой друг! – Саня порывисто обнял меня за шею и крепко прижал к себе.
Всё, что тогда произошло, вызвало у меня бурю эмоций. Я был растроган и удивлён. Почему Саня считал, что не достоин любви? У него должно быть всё самое лучшее. Кто, как не он, действительно заслужил любви после всего, что пережил? Он самый лучший человек в этом мире, я был в этом уверен.
Из леса мы всё-таки вышли без посторонней помощи: даже в темноте я смог разглядеть приметное дерево, росшее как раз неподалеку от нашей школы. Мы обрадовались и поняли, что лес наконец-таки отпустил нас. В школу мы вернулись уже после отбоя. Около ворот дежурила Светлана Николаевна с фонарём и высматривал что-то в темноте: вероятно, меня и Бессонова. Увидев нас, она тотчас пустилась нас отчитывать, сверкая глазами так, что даже в темноте я видел в её глазах гнев:
– Вы где были? Вас вся школа обыскалась!
Мы сразу же сделали скорбные и виноватые лица. Сейчас Светлана Николаевна должна была нас отругать, а потом отпустить с миром. Женщина она была вспыльчивая, но отходчивая. Тем более мы оба были у неё на хорошем счету.
– Простите, пожалуйста, Светлана Николаевна! – раскаивающимся голосом протянул Саня, опуская глаза вниз и поджимая губы. Наверное, Бессонову нужно было в актёры идти: он превосходно ломал комедии и изображал лучшего в мире мальчика. – Мы просто решили пойти в Соловьи, но заблудились по дороге.
– Как можно заблудиться в Соловьях? – возмущенно фыркнула учительница. – Там же прямая дорога! Не ожидала от вас такого, не ожидала.
– Мы решили пойти непроторенной дорожкой. Простите нас, пожалуйста, – поддержал друга я, тоже сделав очень виноватое лицо. – Мы больше так не будем.
– Ладно, – смягчилась она. – Идите уже, но завтра в наказание вам придётся убрать класс.
Мы покивали, и нас отпустили в спальню. Сейчас, когда мы были в безопасности, приключение в лесу казалось весёлым и даже совсем не страшным. Но я всё же подумал о том, что вновь заблудиться в том лесу и увидеть там что-нибудь странное и непонятное не очень хочу.
Когда мы вошли в комнату, то увидели, что Антон и Колян уже спали сном праведников. Мы тихо переоделись в пижамы и тоже улеглись. Однако последние происшествия никак не хотели меня отпускать: рассматривая пятно света на потолке, я продолжал думать о сегодняшнем дне.
– Дима, – вдруг тихо позвал меня Саня.
– Что? – очнулся я от своих мыслей, быстро повернув голову к Саше.
– А ты правда меня любишь? – пара задумчивых глаз смотрели на меня.
– Конечно.
– Дай, пожалуйста, руку, – вдруг попросил Саша. Наши кровати стояли довольно близко, и при желании я мог дотронуться до него рукой.
Улыбнувшись, я протянул Саше руку. Он, приблизившись к протянутой руке, взял её в руку и поцеловал тыльную часть моей ладони, тихо прошептав:
– Я тоже очень-очень тебя люблю.