Ари уехал на тренировку, – вместе со своим другом Штраусом, на тренировку по сквошу60.
Риг ждал его, – их обоих, Штраус обычно ужинает вместе с ними после тренировки с Ари.
Домработница готовила ужин – пахло мексиканским куриным супом и мексиканской (же) Чимичангой…
(Вольтер) – домработница, сообщила ему о звонке консьержа; пришла некая женщина и просит Рига о встрече.
Риг спустился – на лифте (вниз), к стойке консьержа. Женщина стояла спиной к нему – тёмные волосы, бежевое пальто…
– Миз61… – Начал Риг.
И она, услышав его голос, обернулась и посмотрела на него через плечо.
Он понял, кто это – с первого взгляда, понял: мама Ари – Се Ён.
– Вы Риг?
Она не спрашивала.
– Вы – мужчина моего сына…
– Да, – Безапелляционно сказал ей, Риг. – Я – мужчина Ари.
Женщина моргнула, и он словно увидел Ари – сердце вспыхнуло, заулыбался.
– Я могу поговорить с вами?
Она заглянула ему в глаза.
– Наедине.
Он посмотрел ей в глаза, очаровательно красивый мужчина, молодой, но зрелый, незаурядный.
– Можете!
У него были живые выразительные глаза, и в них, в этих глазах было сокрушительное чувство любви.
Риг Корсмо жил в пентхаусе с индивидуальным лифтом, на котором они поднялись в квартиру, где их встретила домработница.
– Сеньор Риг, – Сказала она. – Звонил сеньор Ари, и сказал, что задержится – проигрывает четыре мяча.
Риг Корсмо мягко улыбнулся – глаза наполнились теплом.
– Спасибо, Вольтер!
Он пригласил её в гостиную, гигант, более двух метров ростом. Гостиная была красива, прохладна, тиха – остров в Океане, остров Спокойствия!
Се Ён вдруг почувствовала – всем своим существом, в какой безмятежности её сын живёт рядом с этим человеком – в поразительной, шокирующей безмятежности!
Почему «шокирующей»? Она так и не смогла ему этого дать – тишины! Умиротворённости! Она не смогла сделать Ари счастливым, а этот человек смог…
Она ожидала чего-то другого – она ожидала… что ей придётся сына спасать!
Внутренний голос сказал ей, – Теперь ты понимаешь? Спасать Ари нужно не от Рига Корсмо, а от тебя и твоего мужа!
Се Ён почувствовала себя такой шокированной, словно оплёванной.
Трагедия её любви к мужу – он невротик! От них все бегут, даже собаки с кошками – не приживается никто! И ей от этого больно, – больно, и страшно – страшно, что и младшие дети сбегут – Поль и Верлен, близнецы…
– Чего вы желаете? – Спросил её Риг Корсмо. – Чай кофе сок воду?..
Не договорил, посмотрел на неё.
– Бокал розового шампанского?
Она тоже посмотрела на него.
– «Шампанского»?..
Се Ён захотелось рассмеяться, – рассмеяться от ужаса и тоски! Если бы он знал, как она скучает по Ари… Если бы он знал, как ей больно – больно от мысли о том, что из всех земных неизбежностей её сын выбрал любовь мужчины…
Внутренний голос сказал ей, – Понимаешь, да!? Как вы его замучили…
– Понимаю, – Подумала Се Ён. – Теперь понимаю…
– Я выпью бокал шампанского, – Сказала она, Ригу Корсмо. – С вами…
Посмотрела ему в глаза.
– Можно? С вами…
Он посмотрел на неё с удивлением.
– Да.
Кивнул.
Се Ён поняла: в глазах Рига Корсмо было не удивление, а понимание, пронзительное понимание её одиночества, – её, и Ари.
Она ощутила, что влюбилась, влюбилась в мужчину своего сына – в Рига Корсмо. Любовь к мужу не сделала её счастливой, не сделала не одинокой – не принесла радости…
– Что же она дала тебе? Смогла, дать… – Спросил её внутренний голос.
– Ари, – Ответила этому голосу Се Ён. – Моего любимого сына!
Сейчас она поняла, что любовь к кому-то не делает человека счастливым, делает человек… Человек, которого ты любишь (или не делает).
– Как мой муж, – Подумала Се Ён. – Он просто не может сделать меня счастливой – никого не может! Даже самого себя…
Она почувствовала сожаление – обжигающее, как оттепель в разгар зимы – страшное!
Внутренний голос спросил её, – О чём оно, твоё сожаление? Что не сбылось?
– Я, – Подумала Се Ён. – Я не сбылась…
– Я сейчас приду. – С предупредительной вежливостью сказал ей хозяин дома, и стремительным широким шагом, вышел из гостиной.
Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон – зазвучала мелодия «La Cucaracha»62.
Женский голос ответил на звонок устало и ласково: «Pronto. Estaré en casa pronto»63.
Ей показалось, что женщина разговаривает с ребёнком, или с любимым.
Её это поразило – эта мысль: с любимыми мы разговариваем как с детьми…
Се Ён захотелось заплакать – она поняла, что с ней никто никогда не разговаривал так; с тихой утомлённой нежностью – как с ребёнком «скоро, Се Ён. Скоро я буду дома».
И в этой человеческой жизни, она почувствовала насколько нечеловеческая её жизнь… А человеческой жизни хотелось! Хотелось… человеческой любви!
Таким же стремительным широким шагом, Риг Корсмо вернулся в гостиную.
У него были изумительно длинные ноги – массивные бёдра и крепко сбитые голени.
Он был одет стильно и просто – синие джинсы и чёрная футболка бренда DSQUARED2. Джинсы были с эффектом делаве64 – с потертостями и брызгами краски, футболка – угольно-чёрной, с принтом «Icon» на груди.
Очень высокий, статный, атлетичный, Риг Корсмо был эффектным мужчиной.
Он принёс бутылку шампанского и бокалы.
Посмотрел на неё.
– Как вы желаете пить шампанское? С ожиданием, или без?
Се Ён удивилась.
Усмешка на его губах, – прохладная, отстранённая, усмешка.
– Это всего лишь значит; с газом, или без.
Ей показалось, что Риг Корсмо не договорил. Посмотрел словно издалека, бесстрастно.
Она смутилась. Какой он красивый… Необычный! Немолодой – зрелый, не уставший.
Се Ён подумала, – Как тебе это удаётся? Не устать…
Она отвела взгляд.
Кинопостер на стене гостиной – «Бал вампиров».
Се Ён прочитала: Роман Полански, Джек МакГоурэн, Шэрон Тейт, Элфи Бэсс.
Вампиры…
Уставший и оттого кажущийся старым, Дракула, красивая молодая, даже юная, женщина, и такой же мужчина.
Ей показалось, что Дракула – это Аристотель, её муж – старый вампир…
Ей показалось, что она тоже вампирша – отлюбила, жизнь стала бессмысленной – пустой!
А любить хочется – она всегда этим жила – она всегда была этим жива, – своей любовью к Аристотелю!
– Разлюбила, – Поняла Се Ён. – Разлюбила!
– Почему? – Спросил её внутренний голос. – За что?!
– Ни за что, – Ответила она этому голосу. – Стало не за что любить!
Риг Корсмо открыл шампанское с тихим хлопком, ни пролив, ни капли. Разлил напиток по бокалам. Предложил бокал ей.
– Давайте выпьем, – Сказал ей, он. – За встречу – за всепрощающие встречи – кто всё поймёт, тот и всё простит!
Се Ён посмотрела на свой бокал, – старомодный бокал-блюдце, из тонкого стекла с головой Медузы.
Подняла голову, посмотрела на него.
Её охватила гневная боль.
– Что вы хотите, чтобы я поняла?!
Риг посмотрел на неё с нежностью, любящими глазами.
– Вас есть, кому обнять, – вы не одна, – вам есть к кому прийти – вы не одинока!