Все эти истории были почему-то одинаковые. Какой-то смысл во всём этом был. Но она пока не могла понять, какой.
Она пришла к хранителю и увидела его с другой. Пришла заказать проект, но не сделала этого, чтобы не видеть их вместе.
Сделала вид, что ей не надо. Хотя реально ведь надо было. И пришлось делать заказ в другой мастерской. И не очень удачно вышло в итоге. Клиент не пылал восторгом, но очень ценил её и потому остался и даже потом заказывал ещё им объекты.
Максим приходил к ней в новый тогда офис тоже с заказом на дизайн-проект. И тоже она не стала с ним работать. И тоже по личным причинам. Тоже сердечным. Только на этот раз Макс предложил ей отношения. Внезапно, но безапелляционно, так как будто они много лет были вместе, а тут расстались и он хочет вернуть её во что бы то ни стало. Он тогда очень долго и настойчиво за ней ухаживал. Роскошно. Слишком даже.
Но перед её глазами стояла прекрасная дева, которую он убил, и которая падала с небес. Она дико боялась спросить, что это было, понимая в то же время, что вся эта история очень и очень неспроста. Максим, конечно, был неотразим, чертовски хорош.
И это «чертовски» лишний раз доказывало, что какими бы белыми и пушистыми не были его крылья в её старом видении, в целом этот персонаж не вызывал в ней никаких положительных эмоций. Она его боялась. Точно.
После смерти Ильи спросить уже было не у кого, а Илья живой так ничего толком и не объяснил. Она надеялась, что однажды как-то сможет выспросить у Максима, что же это всё было. Но прежде она хотела убедиться, что он помнит тот момент, понимает, что и он, и она из какого-то иного мира. Просто она ничего не помнит, но кое-что видит, а вот он… Что он помнит, видит, знает? Ведь в том видении он выглядел ровно так, как и здесь сейчас. Разве что красивого делового костюма на нём не было и не блестели так ярко мощные навороченные часы на запястье. Он не изменился. Значит, был как Николай. А вот она нет. Её тёмные искали, и Илью искали, и её хранителя. А вот так их спрятал Исток до последней битвы от тьмы. Затерял среди тысяч миров, бесконечно перерождая и наделяя опытом.
А Максим тогда был очень настойчив, очень. Даже слишком. И это тоже навеяло мысль о чём-то таком, что ведёт к обрыву правильную девочку из хорошей семьи. Только в этом страшном своём видении она падала с обрыва так же, как та девушка-ангел со сломанными крыльями. Но на этот раз крылья были её собственные, большие сломанные крылья.
Почему-то ей казалось, что Максим сделает это намеренно, но тоже будет невыносимо страдать, как и тогда. И почему-то она на сто процентов была уверена, что он это сделает по чьей-то чужой воле.
И третья история была очень и очень похожа, но вот она и оказалась самой разрушительной. Её муж. Он тоже пришёл заказать дизайн-проект. С ним у неё не было связано вообще никакого прошлого. Она первый раз его увидела, как и всех клиентов, в приёмной и никакого особого внимания этой встрече не придала.
Позднее она столько раз силилась понять, как между встречей ранней весной и свадьбой ранней осенью успела его так близко подпустить, что отправилась под венец, как овца на заклание. «Овца» – только так она о себе и думала.
Дед напоминал, что это опыт и нечего тут кровь из самой себя пить, а то кончится.
Но она ещё не отпустила это, оно ещё болело, угнетало и мешало.
Старалась, старалась. И только теперь поняла, что эта история: я пришёл-пришла заказать проект – что-то важное значила. Что-то в этой истории должно было дать ей какой-то ключ, какое-то понимание того, что с ней, с ними, со всей это историей в тот момент происходило. Как будто именно в этот момент она стояла на развилке, где были три дороги, как перед Ильёй Муромцем, и она, конечно, выбирала не ту. Она сбежала от своей боли, сбежала от мысли о том, что причинит боль их паре, если, например, его новая девушка увидит хоть какой-то намёк на чувства между ними, поймает хоть один её взгляд любви, брошенный на него. Получалось, что только она виновата сейчас в том, что происходило. Она свернула не туда.
Но Николай раз за разом говорил, что так видимо и должно было случиться, чтобы она восстало мощно, как древняя мать-прародительница, так настоящая ведьма. Почему-то светлым силам никак не получалось пробудить её иначе.
Зато теперь она не просто проснулась, а как будто переродилась. Почти. Почти переродилась. Но определённо её отъезд был самым лучшим из имеющихся во Вселенной вариантов. Потому что со стороны всё было настолько хорошо и очевидно, что иногда волосы вставали дыбом от того, что она видела в своей жизни открывшимися глазами. Было горько, больно, обидно, стыдно. Всё вместе. Хотелось бы всё изменить. Но ничего обратно уже не вернёшь.
Итого, оставалось принять, что одна и та же ситуация не просто намекала, а криком кричала: тут что-то не то! Надо выбирать сердцем. Душу слушать. Она не обманывает.
Конечно, единственно желанный вариант контракта был с ним.
Вот оно, то самое слово. Контракт. Контракт!
Контракт Света и тьмы.
Или контракт Света и Света. Договор. Союз! Единение.
Все эти синонимы тут подходили. Они про любовь, про дружбу и про то, чтобы стать спиной к спине в последней битве. Или плечом к плечу, или лицом к лицу. Но только, чтобы сказать – мы победим! Мы сильнее. Мы Свет!
– Мы – Свет! – вскочила она со стула и подпрыгнула, раскинув руки. Малышка удивлённо подняла голову и уставилась на маму:
– Мы – Свет, дочка, мы – Свет, – она весело подбежала к ней, подхватила её на руки и закружилась по комнате.
Николай остановился на пороге, видя, как её энергополе взорвалось и заливает комнату неравномерными, но энергичными и яркими всполохами. Может, когда хочет. Помнит, но не верит пока, что помнит, и что может, тоже не верит. Просто слишком сильно били, просто слишком сильно устала, просто столько раз говорили, что она никто и звать её никак, что она и сама поверила, хотя вот третьего дня сказала, что старушка к ней пришла. Ларисой звать. А она и правда третьего дня умерла. Так испугалась, подумала, Николай шутит. Еле убедил, что она снова видит умерших и это нормально. Вот лишнее доказательство её связи со всеми мирами. Мёртвые сразу её нашли, потому что чистые души шли к чистому проводнику, чтобы она сказала родным, что с ними всё в порядке и они попали куда надо, чтобы по ним не плакали, не убивались.
Ему очень и очень хотелось уже увидеть её в полноте Силы, когда она ни на минуту не будут сомневаться в том, что она великая волшебница, мать-прародительница миров, она и есть Исток, часть Его и Свет. Она и есть Любовь. Вот когда это снова станет частью её органики, тогда у неё не будет уже сомнений в своей Силе. Вот тогда это Сила. Ох, хотел бы он это увидеть!