Школа, бро…
Всегда вспоминаю школу, когда теряю нить повествования. Ты не так? Попробуй, это работает. Ну, цепляться за что-то четкое и понятно. Школа – вот именно это для меня.
Мне стала даваться математика. А потом и давать.
– Необходимо рассчитать глубину заложения станции метро…
– Какова максимальная скорость вхождения состава в туннель?
– Сегодня мы поговорим о глубине резкости.
Она сразу обратила на меня свое внимание. Я хорошо считал. Я думаю, что исключительно навыки счёта стали ключом к раскрытию скобок при разборе практических примеров.
Мне льстила наша связь. Но несмотря на то, что я неплохо успевал на факультативе в математической подсобке, я стал терять знания основного предмета. Я отступал перед новым товаром от безымянных китайских дизайнеров, вызывавшим определенные трудности в реализации. Я сдавал позиции, а в моем бизнесе это непозволительно. Молодёжь тут же отрывала кусок рынка.
Но самое главное – в школу перевёлся новый преподаватель физкультуры. Торговый работник по основному образованию. Энтузиаст, сука. Он взялся за наши пятые классы, организовал секции, распределил обязанности, поставил везде своих мерчендайзеров и торгпредов, через директора провел своих людей в коридоры. Одним из его коридорных представителей стал Сэм.
Петя – мой супервайзер – попытался противостоять экспансии, но был переведен в специнтернат для особо одаренных детей. Больше его никто не видел… Осенью ветер уносит листья прочь, знаешь? Навсегда. Даже тяжёлые капли дождя не прибивают их к асфальту достаточно прочно…
Математика сориентировалась в изменившихся обстоятельствах. Теперь она приезжала в школу вместе с физкультурником. Микки и Мэллори Нокс средней школы. Худая, плоская, но жгуче сексуальная брюнетка на высокой дозе и её коротко стриженный сутулый рыцарь в пластиковых тапочках. Магистр ордена прозрачных гаражей. Сеньорита Красная Шапочка… Он мог покорить её отсутствием носков на ногах, но сразил её силой входа в школу. Некоторым женщинам нравится, когда входят с силой. И им не важно, вытягивал ли твои трико какой-нибудь Рик Оуэнс, или просто ты слишком много сидел в одних и тех же штанах на кортах в сырых темных подвалах в ожидании поставки… жесть должна быть настоящей, понял?
Я не смог адаптироваться в новой среде. Сломался. Местный участковый проводил лекцию по основам современного государственного устройства. Предложил организовать школьный патруль для борьбы с коридорными барыгами. И я в него вошёл. Сдался. Уступил натиску урагана сомнения в своих силах. Катрина страха снесла всё на своём пути в моём внутреннем Новом Орлеане. Спасателей не было целую вечность, а когда они появились, лишь давно заброшенный стадион внутренней безнадеги предстал их взору. Мне уже не надо было спасения. Мне надо было дать возможность спокойно разложиться на первоначальные элементы, чтобы прорасти чем-то новым следующей весной. Чем-то зелёным.
Мы составляли протоколы заседаний, собирали данные прошлых лет, описывали стратегии работы, составляли графики дежурств, отчитывались о посещаемости наших собраний, расписывали принципы патруля, вырабатывали миссию и видение, проводили семинары стратегического планирования. Делали кучу дел, лишь бы не появляться в коридорах школы с идиотскими нашивками на рукавах. Лишь бы не трогать собственно коридорных барыг. Лишь бы не идти домой сразу после школы. Прятались в спёртом воздухе закрытых помещений. Бессознательно лелеяли собственную неприкаянность, удобряя её насмешками над всеми, кто был снаружи.
Самое главное – мы всегда имели что употребить: местный участковый оказался хитрым маркетологом – под предлогом некоей борьбы с некими внешними силами он запер нас в этом узком затхлом кругу, чтобы сбывать нам свой товар. Гнилой и некачественный. Но мы брали. Нам приходилось. Ибо кто не брал – объявлялся пособником коридорных врагов и изгонялся из туалета наружу. Кто не брал – становился против всех. Невозможно такое, если ты нормальный дворовой странник. Одно из главных понятий Странной страны – все странники заодно. Все за всех. Все против того одного, кто посмел… сказать что-то вопреки…
Страшное случилось как раз со мной – именно я стал тем, кто рискнул выйти из ряда вон…
Ветер разгоняет листья… Падают новые, но и их ждёт та же участь. Ветер возвращается, бро. Ветер всегда где-то рядом. Ждёт, когда ты упадёшь… Станешь частью осени… Теперь уже своей жизни…
К восьмому классу основной школы я принял своё первое самостоятельное решение: бросить употреблять вещества. В моём положении патрульного это было совершенно идиотское решение – как можно бросить, когда всё бесплатно и всегда есть? Да, бесплатно – участковый был маркетологом хитрым, но участковым…
Так я про бросить… Да… Причины бросить… Чаю давай ещё махнём. Сложный вопрос же изучаем. Ага, вот получше теперь. Хорошая заварка у тебя, старый.
Что же меня сподвигло бросить… Ростки чего-то духовного? Ха! Ну ты чо, бро? Не, это прогон. О чём ты вообще? Я всегда мыл руки, придя домой после торговли в библиотеке, я избегал общения с приличными детьми – я просто не мог подцепить эту заразу. Духовность… Тоже мне, насмешил. Но я не сдался напасти. Сложней было победить участкового, ибо он объявил меня неудачником, беспонтовым, чёртом. Меня, понял? Но за ним ведь стояли понятия, за ним была вся Странная страна, бро! И каким бы правильным я ни казался себе… Но я выкрутился. Я выжил. Я…
Помню тот момент в смердящей страхом и копотью подворотне, где красное становилось чёрным, сливаясь с мерзким бетоном тротуара. Куда не рисковал заглядывать ветер. Куда не падали листья. И дождь… Просто проливался в другом месте.
Карен-участковый громко и противно визжал в охвативших его тщедушное тело судорогах. Я вырвал победу у чемпиона-тяжеловеса в последнем раунде по очкам. Несвязанные события параллельных реальностей. Карен-участковый – его глаза закрывались медленно, тяжело, навсегда. Карен-участковый исчез в подворотне полностью, вместе с историей своего существования до подворотни. Никто не хватился его. Никто не заметил его исчезновения. Подворотня поглотила его, Чёрная дыра Большого города. Карен-участковый был принесён мной в жертву жестокому богу рваных старых газет. Ты видел эти газеты – те, что уносят с собой ветер…
Это единственный момент в тексте, где появляется Карен-участковый. Просто я обещал. Я держу слово, бро.
Я получил билет наружу. Я отдал им другого. Я получил право выйти.
Я закрылся дома.
Я избегал социальных сетей и сети в целом.
Я почти спасся.
Но я совершил ошибку, свойственную любому, кто вырос в эпоху книгилиц.
Я недооценил силу прошлого.
Да, бро, да.
Я смотрел телевизор.
Не берёг свой разум.
Не оценил всепоглощающую силу телевизора.