По оживлённой трассе М-4 планеты Терра ещё довольно прохладной весной шёл странный человек в кожаном женском плаще до пят. Так он шёл уже тысячу, или около того, километров. Женский плащ он украл в одном из посёлков по пути своего следования, сделав это вынужденно, чтобы не замёрзнуть, и поскольку был очень худым и не ел несколько дней, плащ оказался ему впору. Человека звали Александр, что означало «защитник».
Александр ушёл из своей семьи, имея лишь одну цель – защитить её, свою трёхлетнюю дочь и молодую жену, от самого себя. Александр жутко хотел курить.
– Боже, как хочется курить! – проорал он в Небо, продолжая идти.
– Какого хера ты куришь это дерьмо! – крикнул на своего удивлённого попутчика водитель BMW, едущего в том же направлении, и выбросил его почти полную пачку «Святого Георгия» в окно. Александр остановился, подобрал «Святого Георгия», поблагодарил Бога и закурил, почувствовав единение со Вселенной. Александр двигался в направлении Энска. Обратив внимание на рисунок на пачке, Александр удивился: «Во что ты превратился, Жорик? Тебя курят, тебя бросают бычком в канаву! Как можно настолько не любить себя?»
Худой человек, похожий на птицу и на змею одновременно, прошёл ещё 50 километров. Мимо него пролетела серебристая «Мазда», обдав водой из грязной лужи. «Ненавижу серебристую „Мазду“!» – зло подумал Александр, осознавая, что уже не может идти, и поднял руку, ни на что не рассчитывая. «Газель», проехав метров тридцать пять от него, вдруг остановилась, из неё вышел молодой весёлый парень и крикнул:
– Полезай в кузов, там есть колбаса в ящике и другая еда, поешь, но не сильно увлекайся, не съешь весь мой бизнес. Тебе куда, кстати?
– Туда, – ответил путник, указав рукой на юг, не имея о конечной точке путешествия ни малейшего представления.
– Подвезу до Обояни, потом поворачиваю.
– Тебя как зовут? – спросил Александр у водителя.
– Анатолий, – ответил водитель.
– Спаси тебя Бог, Анатолий! – пожелал Александр, передавая Наверх все возможные добрые пожелания, залез в тентованный кузов, расположившись на скамейке, и стал медленно есть предложенную колбасу полностью беззубым ртом. Александр ел красиво, несмотря на отсутствие зубов, которые он потерял в тюрьме после 15 лет отсидки, а сидел он 20 лет, пропустив почти всю молодость, но не растратил желания выжить.
Через пару километров после Обояни водитель «Газели» остановился, и Александр, выбираясь из кузова, получил в награду ещё и банку сгущёнки, которую Анатолий продырявил ножом в двух местах. Александр спросил:
– Почему ты помог мне?
– Ну а как иначе, брат? Вот помру я, а Спаситель меня спросит, почему я не подвёз путника и не накормил его, – и что я Ему отвечу?
Анатолий попрощался, но вынес из кабины ещё половину батона.
– Спасибо, друг, – поблагодарил его Александр.
– И тебя спаси Бог, – пожелал Анатолий.
Александр шёл по дороге, размышляя о том, что, делая добро и помогая ему, Анатолий не знал, кто он на самом деле.
«А вдруг бы я был тем, кто решил уничтожить этот мир, и добряк Анатолий мне помог? Чем бы было его „добро“ в таком случае? Тогда какие критерии у добра? – спросил себя Александр – и ответил, – никаких. Добро проявляется к чужому биологическому виду или существу, ты можешь погладить или пнуть кошку, погасить окурок о цветок или полить его, все понимают любовь, потому что все хотят жить. И все понимают нелюбовь, потому что хотят жить».
– В жизни всегда есть мера, и всегда есть добрый выбор, – Александр убеждал собаку, которая увязалась за ним.
– Неважно, в каком ты теле находишься, в собачьем или человечьем, или ты созданный разум, ты всегда можешь выбрать, каким тебе быть, Разума без Логики не бывает. Но добрым ты можешь быть только к чему-то ограниченному, у тебя не хватит корма, чтобы накормить всех, и поэтому они кормятся друг другом.