Их караван растянулся на добрую сотню метров и двигался даже медленнее чем рассчитывал Терье. Да что там он, его всезнающий поручик также предполагал, что повозки и экипажи смогут двигаться хотя бы чуть быстрее. В конце концов, это было самое начало пути, лошади все свежие, накормленные, здоровые.
Люди, хотя и недовольные тем, что покидают город, к которому за два месяца уже успели привыкнуть, но ободренные новостью что впереди их ждет столица, со всеми ее соблазнами и возможностями не ворчали и не демонстрировали ни малейшего неудовольствия.
Но… Но буквально через пол часа после того, как полсотни всадников и десяток экипажей проследовали через городские ворота, зарядил слабый, но от этого не менее неприятный осенний дождик. Флажки на копьях кавалеристов пропитались водой и повисли, словно траурные тряпки, повесили носы и возницы на многочисленных пестрых повозках.
По совету Михала, Терье отправил нескольких своих людей вперед, чтобы найти место для ночлега, добраться до городка Лимаж они по всей видимости не успеют и планы и так составленные наспех катились коту под хвост. А всему виной опоздание с отъездом всего-то на час и какая-то ничтожная морось.
Все женщины, сопровождающие графиню в поездке, не показывали носа из экипажей, с момента как первая капля упала с неба. Кроме одной, сама Гаэлль, с самого начала не пыталась скрыться от дорожной грязи и непогоды в карете, как и положено графине. Нет, нацепив широкополую шляпу и укрыв лицо темным платком она оседлала по-мужски невысокую, но довольную резвую и выносливую на вид степную лошадку она отправилась со своими охранниками в голову колонны и долгое время ехала с таким видом, словно это она возглавляет весь поход.
Перед отъездом из Ахена Терье не сумел перекинуться даже словом с графиней, а она не смотрела в его сторону, внешне не проявляя ни капли интереса.
Вся охрана графини состояла из сарматов. Степняки на почти таких же, как и девушки невысоких лошадках с безразличным видом покачивались в седлах. В своих высокими треугольных шапках и темных накидках они казались совершеннейшими чужаками, впрочем, они и были такими здесь, в этом мирном, спокойном краю.
Встречающиеся на обочине крестьяне торопливо отходили в сторону и старательно кланялись процессии, украшенной графскими гербами. А за спиной вслух вспоминали Вседержителя и просили уберечь их от темного взгляда степных дикарей.
По этому мирному краю, под этим теплым дождем первого осеннего месяца они ехали один час, второй, третий миновав сначала достаточно большой городишко Реммаль, знаменитый своим старинным храмом Всемилостивейшего Вседержателя и весенней ярмаркой, которую граф Владислав ре Ахен ре Ля Шаррель пытался прикрыть уже дважды и его достойной памяти отец граф Мориц также кажется не менее двух раз, но каждый раз слово короля оказывалась весомее слова графа аккурат на две-три унции драгоценного металла.
Потом они проехали деревню Берицию славную своими сырами, деревню Мерригор славную тем, что она не была известна кажется ничем особенным. Все было уныло и медленно. Постепенно стихли и разговоры, и шутки, которыми обменивались Вороны. Единственными звуками были- скрип колес и уж совсем редко всхрапывание лошадей, которым кажется передалась апатия возниц.
Терье уже с определенным нетерпением ожидал возвращение разосланных по находящимся в часе-двух езды деревеньках, все-таки, того и гляди уже начнет смеркаться, а там и вообще стемнеет. Конечно, никто не рискнет создать проблемы такому большому каравану вооруженных людей, да еще близко от столицы графства, но ночь есть ночь.
Сын ярла приподнялся на стременах и оглядел порядком подрастянувшийся караван. Замыкающие колонну солдаты были так далеко что он не мог разобрать выражение их лиц. Впрочем, настроение у всадников наверняка было не лучше, чем у него самого.
– Милорд.
Женский голос заставил оторваться от созерцания намокших повозок и людей. Но как он не обратил внимания на топот копыт? Задумался, задремал, околдованный однообразием движения и звуками?
Но вот сейчас, именно в этот момент даже дождь наконец стих и все вокруг могут вздохнуть с облегчением, воспользоваться моментом и удовлетворить свое любопытство прислушаться к беседе. Хотя может длительный разговор и не состоится. Во всяком случае, в голосе графини отчетливо слышалось нетерпение.
Терье приподнял шляпу и склонил голову.
– Леди.
Некоторое время они присматривались друг к другу, словно раздумывая придется ли им вести обычную ничего не значащую беседу или обмениваться воображаемыми ударами, причем неизвестно кто будет в этом поединке нападающей, а кто защищающейся стороной. Во всяком случае так показалось сыну ярла, хотя зачем ему было вступать в такую схватку и о чем вести беседу с незнакомой девушкой?
Пауза затянулась и во взгляде удивительных темно серых, почти черных глазах графини появилось откровенное любопытство. И насмешка.
– Ты действительно герой-победитель? Или просто юноша которого бросила невеста?
Хороший вопрос. Еще несколько часов назад он ответил бы без раздумья. Или просто рассмеялся. Да и сейчас Терье едва смог удержаться и не прокричать в ответ что-нибудь обидное. Да что обидное, оскорбительное. Мог, имел право. Чем эта девчонка лучше. Леди, которую принц таскал несколько месяцев с собой повсюду. А теперь отослал в столицу.
Два всадника за спиной графини равнодушно смотрели в его сторону. Это показное безразличие не мешало, тем не менее, освободить завязки намокших плащей и кажется даже демонстративно положить руки на навершее своих кривых сабель.
Отослал в столицу как ненужную, как… использованную. Интересно, он с ней переговорил или прислал свою ведьму. Хотя слово “свою” здесь не очень годилось. Ходили слухи что сестры считали себя куда выше и умнее королевский советников.
Терье еще раз склонил голову. Возможно, ему придется склонять ее очень часто. Только это не войдет в привычку. Еле заметная усмешка тронула губы. Имя Гаэлль многие использовали для шуток. Сейчас мода на это закончится довольно быстро, люди найдут себе другие развлечения. Они всегда любят посмеяться. Например, над возомнившим о себе неизвестно что “спасителе отечества”.
Спрыгнув с лошади, Терье молча протянул девушке руку. Жаль, что под этим платком он не мог разглядеть ее лицо. Только глаза, по-прежнему следившие за его реакцией. И в этих глазах отигнир заметил проблеск интереса.
– Леди, не желаете составить мне компанию и прогуляться немного. А ваших спутников отправьте к колонне. Я поступлю точно также. Людям стоит немного размять ноги. Тем более что дождь закончился, а сколько еще придется ехать до места, где удастся отдохнуть и нам и лошадям неизвестно.
Помедлив немного, графиня произнесла несколько слов на языке степняков и оба всадника немедленно развернулись и помчались нагонять уже миновавшие их повозки.
Терье позволил себе усмехнуться, но только про себя. И не отводя глаз от новой знакомой отдал необходимые распоряжения Янушу.
Едва оруженосец отправился вслед за сарматами, Гаэлль ловко спрыгнула на землю, демонстративно не воспользовавшись предложенной помощью. Сорвала с головы широкополую шляпу и взмахнула, чуть не окатив молодого человека облаком брызг. Оглядевшись по сторонам, она сунула шляпу в его все-еще нелепо вытянутую руку и принялась разматывать скрывавший лицо и шею платок.
За спиной раздались людские голоса, Терье оторвавшись на мгновение от плавных, но решительных движений рук девушки убедился, что обитатели повозок с радостью воспользовались наступившей паузой. Раздавался смех и оживленная мужская и женская речь.
Избавившись от платка, с удовольствием вздохнула, а потом нахмурилась и сощурившись медленно оглядела Терье с ног до головы. Видимо, осмотр ее совершенно не удовлетворил, так как она не перестала хмуриться. Еще раз встряхнув свою широкополую шляпу, оно повертела ее в руках, но надевать не стала.
– Герхард говорил, что вы не слишком умны.
У нее был приятный бархатистый голос с легкой хрипотцой, которая могла быть вызвана простудой или чем-то другим. Но ему эта ее особенность понравилась.
Терье впервые представилась возможность рассмотреть наследницу пограничного графства так близко, и он должен был признать, что девушка выглядела весьма мило. Странное сочетание бледной кожи, огромных темно-серых глаз степной красавицы, широких изогнутых бровей и ярких волос с отливом закатного пламени совсем не резало глаз, а наоборот, как будто притягивало сочетанием ангельского и бесовского.
Он решил не отвечать на острую реплику, ведь это как в фехтовании скорее всего было простой проверкой способностей противника. Тем более что девушка ловко использовала имя принца. А его мнение сына ярла интересовало меньше всего.
Пускай она старалась задеть его и эти слова без сомнения задевали и наверняка останутся с ним надолго, они не ранили. Хотя были должны именно, потому что их произносила молодая девушка.
– Перестаньте на меня пялиться. Быстро же вы забыли свою невесту.
Терье усмехнулся. Широко, улыбкой человека, который услышал развязку необыкновенно забавной истории. Он даже заставил себя разжать пальцы, до этого сжимающие рукоять шпаги. О нет, на самом деле все было не так просто.
– Мы собирались прогуляться, леди. Так не будем же терять времени, дорога впереди длинная.
Несколько минут они молча шли в сторону нескольких стоящих у дороги старых кленов. Вся земля вокруг была усыпана красно-желтыми листьями и этот ковер придавал настроение какого-то печального праздника.
Графиня коснулась коры пальцами, а затем приложила к стволу голову и закрыла глаза, как будто, пытаясь услышать колыбельную песню засыпающей в преддверии зимы жизни. Обернувшись, она оперлась спиной о древний ствол весь в седых морщинах, как лицо человека, прошедшего длинный путь и все еще живущего своим умом, в борьбе с преградами, которые на каждом шагу устраивает ему жизнь.
Гаэлль как-то по-детски жалобно улыбнулась, ее губы дрогнули, и она произнесла, делая между словами длинные паузы, будто не до конца была уверена в том, что говорит. И главное кому.
– Милорд, наши судьбы похожи. Вам не кажется?
Терье отвел взгляд. Что эта молодая и безусловно красивая женщина могла знать о судьбе? О судьбе, которая сейчас в тайне от всех просто насмехается над ним, хохочет словно только что рассказала своим друзьям, таким же бессердечным и жестоким, скабрезную шутку об одном гордом и заносчивом молодом человеке.
– О да, В какой-то степени, мадам.
Девушка нахмурилась и в ее глазах промелькнуло нечто неуловимое, словно она получила подтверждение своим мыслям.
– Прошу обращаться ко мне мадемуазель. Или леди, как принято у вас на Севере.
Терье было все равно, но для нее это на самом деле означало больше чем просто обращение.
Графиня вздохнула и кивнула головой, словно внутренне сама накручивала себя, заставляя чему-то тайному выплеснуться наружу, коснуться собеседника и может быть вызвать у него ответную реакцию.
– Там, у реки.
Она на секунду замолчала, собираясь с мыслями.
– Вы должны помнить. Это мои катафрактарии спасли все. Спасли вас, черт побери!
Последние слова она почти прокричала, топнув ногой в маленьком сапожке.
– А что я получила взамен? Спасти короля, принца, армию напыщенных нахалов, мнящих себя рыцарями, а в награду получить титул главной потаскушки королевства!
Почему-то Терье совсем не удивился той злости, которая прозвучала в словах графини.
– Причем совершенно напрасно. Я ему не какая-то побирушка! Тем более не разряженная в дешевые тряпки шлюха, которая только и ждет приглашения чтобы запрыгнуть к нему в постель. Мои предки правили Черной крепостью задолго до того, как вся эта орда в рваных куртках и с грязными босыми ногами выползла со своих кораблей на Берег скелетов.
Ее глаза теперь напоминали внезапно раскрывшихся окна в бездну ночного беззвездного неба. Бесконечность, в которую можно вглядываться, не ожидая увидеть хоть что-то. Просто смотреть и чувствовать, как темнота медленно обволакивает тебя, приглашая стать частичкой ее, присоединиться к этой силой стоящей за гранью добра и зла.
Она оторвалась от дерева и словно в поисках другой опоры, сделала шаг вперед, замерев всего на расстоянии вздоха от сына ярла. Подняла руку и ткнула его пальцем в грудь.
– А вы? Блестящий воин, герой о котором мечтают все юные девушки королевства. Разве вы такой? Разве не вы по приказу каких-то безумных старух оставили свою невесту другому человеку и словно маленький ребенок убежали, размазывая слезы по щекам? Неужели вы настолько слабы?
Теперь Терье понял, что он испытывал, слушая Гаэлль. Восхищение. Да именно так, в этой женщины таились силы способные снести любые преграды. И еще, Он просто не мог отвести от нее глаз.
Но как бы он не был очарован стихией, обрушившейся на него, он изо всех сил старался сохранить ясность ума. Происходящее просто выходило за рамки нормальных отношений мужчины и женщины и похожи были скорее на нечто другое.
– И чего же вы хотите. Мести? Безумие пытаться отомстить принцу, который вот-вот станет королем.
Она покачала головой и ее прелестные щеки покрылись ярким румянцем. Потом Гаэлль оглянулась в сторону дороги словно проверяя, не смотрит ли кто-то в их сторону.
– О нет. Не так сразу. Не так. Вы слишком просто смотрите на мир, мой дорогой Терье.
Внезапно она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы, только слегка коснувшись, оставив после прикосновения вкус горько сладкий вкус неведомых экзотических ягод.
Сделав это, она вновь вернулась к дереву и окинула его взглядом, в котором, впрочем, уже не чувствовалась тайная сила. Наоборот, в этом взгляде Терье мог прочитать совершенно другое, призыв, зов. Желание?
– Я предлагаю вам жениться на мне.
Эта фраза, произнесенная так буднично, чуть не свалила юношу с ног. Это был удар не слабее сарматского шестопера. Одновременно и оглушая, и раня острыми гранями.
– Вы сошли с ума?
Она вновь подарила ему взгляд, за который многие другие мужчины могли отдать свою жизнь.
– О нет. Совсем не так. Этот шаг – это решение, которое выгодно нам обоим. А что касается чувств… Я уверена, они придут. Или уже пришли.
Улыбка на мгновение исчезла с ее губ.
– Наши дети будут красивыми и сильными. И их власть будет простираться через всю страну с севера на юг. От холодных морей до жарких степей. У нас будет самая сильная армия. Мы будем контролировать всю торговлю и держать короля за яйца.
– Наши дети?
Эта женщина действительно была невероятна. И в ее словах таился глубокий смысл. Как любил повторять его учитель “Лучшая месть – быть непохожим на того, кто нанес вред”.
И все же мысль о том, чтобы забыть, выбросить из сердца навсегда ту, ради которой он еще несколько дней готов был совершить самые безумные поступки болью отзывалась в сердце. Но ведь на самом деле это она сделала первый шаг! Она предала его и себя. Так пускай они разрушают, а мы будем создавать.
Гаэлль напряженно следила за его лицом, покусывая нижнюю губу, а он пытался справиться со всем этим внезапным вихрем совершенно безумных мыслей, мечущихся в голове.
Что скажет отец? Без его позволения, без одобрения совета такие дела не делаются. Не решаются, союзы не рушатся и не создаются во мгновение ока.
А по велению глаз?
– Хорошо.
Он сам не мог поверить, что произнес это слово.
– Надо сделать все так, чтобы никто пока не узнал. И не смог нам помешать.
Гаэлль нахмурилась, словно услышала совсем не то, что ожидала. Сын ярла изобразил улыбку самыми кончиками губ. Ах, эти женщины, всегда идут до конца. Конечно же формальности должны быть соблюдены. К счастью родственников и графини уже не осталось, так что эту формальность можно уладить прямо сейчас.
– Милая Гаэлль, я люблю вас и прошу вашей руки.
Ее глаза прояснились, напряжение спало, и девушка произнесла спокойно, не давая проявиться каким-либо эмоциям, как-никак соответствующим моменту, произнесла.
– Я согласна.
Случай представился уже через три дня. Первый городок, в котором в самом центре возвышался Храм Единого и Всесущего. Величественное здание, недостроенное, впрочем, как и большинство подобных сооружений в графстве и в стране. Но оплот новой веры должен был быть не только величественным и красивым, но еще и крепким. Последнее время нападения на храмы уже стали большой редкостью, как и убийства священников, но церковь все делала солидно, на века.
Как и вчера и позавчера ближе к вечеру Гаэлль отправилась в храм, на этот раз в сопровождении только одной из своих служанок, довольно приятной на вид, чуть полноватой женщины средних лет. Ежедневное посещение церкви во время путешествия было совсем не обязательно, тем более что на Пограничье новая вера еще не вступила в свои права так же уверенно как в других местах.
Терье отправился в храм в сопровождении, спустя два часа, когда на город уже опустилась темнота и улицы освещали весьма редкие фонари. из городского заезжего двора, который служил на этот вечер ночлегом для большинства участников похода, с той разницей что одни разместились в гостевых комнатах, а другие вынуждены были отправиться на сеновал.
Едва выйдя из дома и стараясь держаться в тени, сын и наследник ярла поскользнулся и чуть не свалился в канаву, наполненную отвратительно пахнущей массой. К счастью, с ним был Михал и оруженосец своей могучей рукой удержал его от катастрофы. Появиться в храме приобретя целую гамму необыкновенных ароматов было бы забавно, особенно если подумать с какой целью он сейчас туда направлялся.
Спасение, однако, не удержало от целого каскада морских терминов и разнообразных кавалерийских выражений. И почти весь путь до церкви Терье ругался, совершенно забыв о том, что одной из целей столь позднего визита в храм было желание привлечь как можно меньше внимания к своей особе. Он замолчал и практически сразу же стало понятно, что они пришли.
Ступени собора были достаточно освещены, но в свете многочисленных ламп сарматов не было видно. Неужели он опоздал? Это могло бы стать прекрасной шуткой для его приятелей, да только они об этом не узнают. Не узнает никто.
Нет, люди графини здесь, только не показывают себя, но стать совсем невидимыми в городе пока еще не научились. Иногда отблеск огня на оружии их выдает, а может быть это просто сигнал для него?
Двери в собор могли бы соперничать с размерами с входом в военный форт, во всяком случае всадник мог бы въехать внутрь, не опуская голову. И все же отворились легко, без малейшего звука. Огромный зал, который мог бы сравниться с залом больших приемов в большом Королевском дворце тонул в полумраке.
Гаэлль ждала его у алтаря. На ней было платье в традиционных цветах ее графства и более ничего подчеркивающее торжественность и важность предстоящей церемонии. Никаких драгоценностей, ни привычного оружия, сопровождавшего, кажется, дочь дикарки в каждое мгновение ее жизни. Лицо девушки было бледным, словно она собиралась преодолеть непонятное и неожиданное испытание, но глаза сияли ожиданием. Все это как будто еще раз подчеркивало, вот я Гаэлль, предстаю перед тобой какая я есть.
Обряд продолжался совсем недолго, руки священника дрожали, кажется, он был сильно испуган, подозревая что, совершая в тайне обряд венчания для двух столь значимых особ может стать предметом определенного недовольства бесчисленного количества других, не менее, а то и более важных личностей.
Но со своим долгом он справился до конца.
– Теперь молодые могут поцеловать друг друга.
Произнеся эту обычную в этой ситуации фразу, священник отступил в сторону и тень скрыла удивление по-прежнему не желающее покидать его лицо.
Терье совершенно машинально повернулся к своей молодой жене, но прежде, чем ответить на его поцелуй, Гаэлль прошептала, еле слышно, так чтобы это мог услышать только он.
– Помни, это навсегда.
– Вы плачете… мадам. Но почему?
Возможно, теперь он должен был обращаться к ней по-другому?
– Так надо, муж мой.
Знакомый вкус темной ягоды растаял на губах. Как она называется? Называлась?
– Так надо, милый мой Терье.