– Что за черт!
В голосе Горна сквозило неприкрытое беспокойство. За взметнувшейся над рядами парсов новой тучи стрел тянулись длинные дымные хвосты.
Ряды солдат. Терье почувствовал себя одним из пикинеров или арбалетчиков, застывших там, у подножия холмов, и как зачарованный повторял шепотом.
– Нет, нет, нет.
Струи дыма опустились между тесных рядов королевской пехоты и сразу наступило нечто странное, какое-то шевеление. Стройные прямоугольники начали расползаться, превращаясь из воинского строя в толпы испуганных людей.
Клубы черного дыма поднимались там, куда угодили огненные стрелы. На глазах они становились все гуще и передние ряды пехотинцев уже были едва различимы.
– Они разлили там что-то горючее, какую-то восточную гадость.
С гребня холмов вниз хлынула лавина людей в серо-зеленых куртках и высоких шапках. Издалека эта атака выглядела как морская волна, внезапно налетевшая на песчаный замок. Серые муравьи облепили черно-желтых гусениц и кусали, кусали их своими острыми челюстями.
Дальше из-за самого дальнего холма вылетела волна совсем неразличимых на таком расстоянии всадников и понеслась, обтекая широкой дугой строй оставшихся невредимыми прямоугольники разных графских отрядов. Прошла минута или меньше и навстречу этой конной орде потянулись стройные ряды всадников в зеленом и синем. Сначала шагом, а затем быстрее и быстрее.
– Ваш будущий тесть вступил в бой.
Терье удивился, как гусарский капитан может различить что-либо на таком расстоянии. Даже знамен не видно. Цвета мундиров?
– Со шпагами против акинаков в такой тесноте не очень-то повоюешь.
Голос старика заставил Терье вновь обратиться к творившемуся на поле у подножия холмов. Черный дым уже повис почти непроницаемым облаком все что там происходило, но даже сейчас можно было заметить, что схватка уже отодвинулась на значительное расстояние от места куда первоначально добрались королевские отряды.
– Баба командир, говорите? Юбки задерем?
В голосе Горна царила непривычная даже для него горечь.
– Вот и наша очередь подоспела.
Две колонны конницы показались на дороге в просвете между холмами. Лес копий возвышался над пестрыми султанами и закрытыми шлемами. Темная броня тускло отсвечивала под солнечными лучами. Сколько же их!
Катафрактарии разворачивались в обе стороны от дороги и Терье уже сбился со счета пытаясь определить их количестве.
Туман над холмами начал быстро редеть и через несколько секунд сквозь легкую дымку проступают длинные ряды всадников в черном, в абсолютном молчании, сидящих на таких же черных лошадях. Слабый ветерок раздувал лениво шевелящиеся черные флажки на длинных тяжелых копьях.
– Помоги нам Всемогущий!
В голосе Януша за спиной смешивался ужас и восторг.
Солнечный луч осветил золотого сокола на широком знамени, возвышающемся в центре строя.
– Говорили, что здесь только армия одного сатрапа. А это…
Трубы в центре королевского строя запели, призывая солдат к бою. Но в их звуке словно не хватало уверенности, силы.
Драгунские знамена, обтекая королевскую ставку потекли вперед и начали заполнять поляну за спиной медленно пятящейся назад пехоты. Из-под тени деревьев появились рыцари на белых и серых в яблоках лошадях. Желтые звериные шкуры укрывали спины конников.
Панцирное знамя королевских гусар строилось в два ряда за спиной драгун. Кованые доспехи сверкали на солнце, разноцветные флажки, обозначающие принадлежность к графству, развевались в порывах все более усиливающегося ветра. Лучшие воины страны, собранные в один отряд, они уже сражались с парсами. И не раз.
– Бессмертных не может быть много. Шахиншах никогда не позволит себе рисковать своей гвардией. У нас сейчас не война.
Терье произнес это, сам не веря своим словам. Не война? А что же это? Сколько же всадников собралось там на гряде? Несколько сотен? Тысяча?
– Дочь шаха имеет право призвать тысячу бессмертных. С разрешения своего царственного отца. И если ее жизни существует прямая угроза.
Горн уже застегнул ремешок своего шлема и теперь разминал пальцы, сжимая и разжимая руки в перчатках.
– Всегда мечтал встретиться с ними в бою. Говорят незабываемое приключение.
Януш не удержался и с задорным мальчишеским любопытством переспросил, почти выкрикнул
– И кто говорит?
Старый капитан хмыкнул и покрутил абсолютно седой головой.
– И правда, некому говорить. Все, кто с ними сталкивались на поле боя давно в земле.
Наверху холма раздался долгий, пронзительный звук. А затем громкий глухой звук стал отбивать мерный ритм. Под эти звуки катафрактарии медленно двинулись вперед. Земля затряслась под ударами тысяч подкованных копыт.
Терье раздумывал. как в такой ситуации поступил бы его отец. С одной стороны, у него в седельной сумке лежал именной приказ Его величества – “В бой не вступать до специального повеления”.
Барабаны стучали и стучали, увеличивая ритм.
С другой стороны, никаким драгунам не устоять против полутора тысяч тяжелой кавалерии. Будь даже перед катафрактариями не четыре знамени, два из которых уже порядочно потрепали в предыдущей схватке, а вдвое больше он все равно поставил бы на парсов.
Так что же ему делать?
– Слышишь?
Старик вдруг стал мелодично насвистывать, и где-то совсем рядом невидимая птица отвечала ему издавая переливчатые трели, как будто в такт не стихающему грохоту барабанов.
Птичка заливалась веселой трелью, не обращая внимания на шум и грохот, исходящий от скопления сотен и тысяч людей. У нее своя жизнь. Свои дела и проблемы.
Своя любовь.
“А вдруг действительно через несколько минут все кончится? И я не узнаю больше ничего в этой жизни, ни любви, ни радости, ничего из того, что могло бы быть, должно быть со мной?”
Терье почувствовал, как капля холодного пота потекла по спине и передернул плечами. Броня отозвалась скрипом и скрежетом, и он как-то совсем по-новому ощутил ее тяжесть. И понял, что сейчас сотни взглядов устремлены в его сторону. Люди уже поняли, что их ожидает и каждый, почти каждый из них с напряжением и надеждой мысленно желал, чтобы команда “вперед” прозвучала как можно позже.
Земля под ногами задрожала, шесть тысяч лошадиных копыт ударяли все быстрее и быстрее.
Драгуны также тронулись с места. Но даже на таком расстоянии, Терье уловил в рядах королевских всадников какую-то неуверенность. Они не верили в победу так же, как не верил в нее Терье.
Волна катафрактариев теперь уже неслась как горная лавина, сметая на своем пути попавшихся под копыта своих и чужих пехотинцев, не обращая внимания на языки пламени, то здесь, то там поднимающиеся из травы.
И эта волна с ходу разметала драгунов, почти не заметив сопротивления. Тела людей и лошадей остались лежать на земле, а ряды прославленных лидийских всадников заполнив немногочисленные бреши в своих рядах погнали перед собой обезумевших от ужаса драгун.
Еще несколько секунд и вся эта толпа, стадо подгоняемая катафрактариями как пастухами-загонщиками натолкнулась на клин королевских рыцарей, уже набравших ход и превратившихся в единый стальной кулак.
– Боже всемогущий, помоги слугам твоим во веки веков, на Земле, в небесах…
Януш у него за спиной быстро-быстро повторял слова молитвы.
Старик Горн взмахнул кончаром, словно проверяя, осталось ли в его руках достаточно силы и видимо остался удовлетворен, так кивнул то ли самому себе, то ли сыну ярла.
И Терье воспринял это как сигнал. Вытянул руку со шпагой и прокричал на сколько хватало сил.
– Готовсь. Люди мои, за короля и отчизну!
В голосе прозвучали какие-то совсем мальчишеские нотки. Но никто не обратил на это внимания.
Линия северных гусар медленно двинулась с места и солнечные лучи заиграли на шлемах и броне, на наконечниках длинных копий и палаше в руках их вождя.
Клин королевских панцирников пробил атакующую массу и разлетевшиеся по сторонам драгуны, не имея больше никаких препятствий понеслись в разные стороны как стая воронья испуганной выстрелом из пушки.
Катафрактарии столкнулись с закованными в тяжелую броню конниками как волна, набегающая на утес, всплеск, откат и новая волна вновь налетает, перехлестывая через вершину скалы.
Их было слишком много, слишком. И отдельные всадники, уже обогнув строй панцирников мчались прямо туда, где над кучкой людей гордо веял королевский флаг.
У Его величества еще оставалась личная охрана, две сотни кавалергардов и эти отдельные храбрецы не могли угрожать королю и свите напрямую. Но в это мгновение барабаны вновь зазвучали в своем медленном, безжалостном ритме
Всадники в черном начали свое движение вниз, с холма. И флаг с золотым соколом двинулся вместе с ними.
– Не успеем, ваша светлость. Как бог весть не поспеем.
Лихорадочный шепот Януша заставлял нервничать. Но сделать уже было больше ничего нельзя. Еще хуже будет вступить в бой на негодных лошадях. Поэтому только так как его учили. Шагом, рысью, потом галопом. Итак, слишком далеко.
Все больше катафрактариев летело к королевской ставке. Но и часть драгун, видимо придя в себя, теперь пыталась прийти на помощь королевской охране.
Свалка в месте, где схлестнулись ряды пехотинцев продолжала ворочаться, почти не сдвигаясь с места огромная толпа не солдат, просто людей отчаянно пытавшихся хоть как-то уцелеть в этой бойне. Некоторые роты пикинеров смогли сохранить строй, но другие теперь просто резались с парсами в ближнем бою. Люди, задыхаясь в едком дыму, топтали, душили друг друга в страшной тесноте. И тут уж никакое умение не могло прийти на помощь. Спасало только везение. И хорошие латы.
Медленно, чересчур медленно. Теперь и Терье понимал, что они рискуют опоздать, а потому привстал на стременах и взмахнув шпагой скомандовал ускорить движение. И вот уже суета вокруг королевского знамени стала вполне различима. Мелькание клинков, отблески стали на латах, отчаянное ржание испуганных коней и крики людей.
Теперь они уже мчались, почти летели. И черное облако тех, других летело к одинокому желто-черному стягу и группе людей вокруг него.
Азарт и счастье движения охватили Терье. “Как на охоте”. Линия копий рядом с ним сломалась, некоторые всадники почти потеряли строй. Но времени исправить что-либо уже не оставалось.
Времени хватило только на то, чтобы пришпорить коня и пролететь наперегонки с ветром последние несколько десятков шагов.
Он не успел. Они опоздали всего на пару секунд. Черная волна затопила сражавшихся вокруг знамени с черным медведем и в это же мгновение гусары Нордхейма врезались в строй бессмертных.
На всем скаку Терье успел уклониться от направленных в его сторону копий и рубанул шпагой по глазам под навершием остроконечного шлема. Треск, ужасный треск крики боли и ужаса, звон стали оглушали, но сейчас все решали просто инстинкты.
Терье чудом увернулся от смертельного лезвия шамшира и в ответ ткнул черного всадника шпагой, под вновь поднятую в замахе, руку. И не глядя как заваливается с коня противник, вновь ударил по шпорам.
Королевский флаг покачнулся и рухнул прямо у него на глазах. Но рядом уже сверкали кончары его гусар. Теперь, когда сила удара строя панцирных сошла на нет, каждый сражался сам за себя и битва разбилась на поединки один на один или двое на двое. И здесь преимущество было все-таки на стороне бессмертных. Их банально было больше. И оружием они владели не хуже.
Прямо на глазах у Терье всадник в королевских цветах ловко орудуя шпагой отбивался от двоих бессмертных. Ловко орудуя клинком, рыцарь свалил одного из противников, но в этот момент другой вонзил свой клинок в горло его скакуна. Конь поднялся на дыбы и страшно захрипел, а потом рухнул, подминая под своим крупом не успевшего освободится из стремени наездника.
“Какой предательский удар”, мысль промелькнула как молния и Терье направил своего коня к новому противнику. Конь одним прыжком преодолел почти половину расстояния, и сын ярла уже вскинул свой клинок прикидывая куда нанести свой удар, когда невесть откуда появившийся еще один всадник дотянулся до его руки острием своего шамшира. Перчатка выдержала слабый удар, но пальцы разжались, и шпага вылетела из руки.
Через мгновение нападавший уже вылетел из седла, пронзенный чьим-то копьем, а Терье не обращая ни на что внимания, вновь направил своего коня в сторону павшего рыцаря и его нечестного противника.
А тот уже спрыгнул с коня и склонившись, над придавленным лошадиным телом неподвижным противником, достал кинжал.
Времени почти не оставалось, и сын ярла на ходу спрыгнул с лошади своим телом сбивая врага с ног. Они покатились по земле, и резкая боль обожгла левую кисть Терье. От этого кинжала не спасали кованые кольчужные кольца, к счастью, удар не задел мышцы и рыцарь отчаянно сжал руку с оружием.
Противник, оказавшийся после падения наверху, отчаянно старался направить клинок в лицо попавшему в тяжелое положение сыну ярла. Второй рукой враг прижимал к земле другую руку Терье налегая всем телом.
Рыцарь напрягал все силы, пытаясь, освободиться и внезапно почувствовал, как слабеет его противник. Терье был сильнее, значительно сильнее. Еще мгновение и кинжал выпал из руки черного всадника и во взгляде из-под закрывавшей лицо кольчужной сетки промелькнула ярость вперемежку с отчаянием. Еще несколько секунд борьбы на грани возможностей и Терье почти освободил вторую руку.
А потом уже сам сжал обе руки врага и резким рывком отбросил его от себя. Шлем слетел с головы воина и сын ярла с удивлением замер. Волна черных волос разлетелась, окутала как покрывалом лицо, забрызганное кровью. Во взгляде, обращенном в сторону Терье, застыла боль и обида. И что-то еще, что он не мог описать словами?
Все это продолжалось не более одной или двух секунд. Черные лошади, черные всадники укрыли от взгляда сына ярла лицо неизвестной красавицы. Через мгновение она уже была в седле и на мгновение задержавшись словно совершая какой-то обряд слизнула капельку крови со щеки.
В ушах остался только брошенный на прощание крик.
– Jadm miad – Я запомнила.
Терье по-прежнему стоял на коленях, провожая взглядом амазонку, покидающую поле боя. Черное знамя с золотым соколом гордо веяло радом. Повсюду черные всадники прекращали бой и преследуемые конниками с флажками цветов Доржуа покидали опушку леса. Впрочем, люди графини почти сразу отказались от погони.
На вершине холма заунывные звуки труб резкими звуками, как будто, возвещали конец спектакля и повинуясь этим сигналам зеленые, серые и черные воины повернулись спиной к врагу, и начали покидать поле боя.
Им никто не пытался помешать. Королевские воины также были сыты по горло.
Терье поднялся на ноги. Руку жгло огнем, но движение не вызывало приступов резкой боли, а значит ему сильно повезло.
– Ваша светлость, вас надо перевязать. Смотрите кровь льется.
Не дожидаясь ответа, Януш уже начал расстегивать крепления панциря.
Терье наклонился и подобрал валявшийся под ногами кинжал. Металл клинка как будто горел внутренним пламенем. Необычное оружие, не зря он так легко справился с кольчугой.
Рядом королевские гвардейцы уже хлопотали около рыцаря спасенного сыном ярла.
– Ваше высочество! Ваше высочество!
Кто-то снял с принца шлем, кто-то уже смачивал его лицо влажным платком. Наконец по одобрительные возгласы собравшейся вокруг толпы принц открыл глаза.
Терье и Оддер встретились взглядами и сыну ярла вдруг показалось что не стоит ждать от этого человека даже обычной благодарности. Наконец, принц кивнул, словно понимая, что он теперь в должниках перед северным воином и отвел глаза.
Сын ярла тоже отвернулся и побрел между телами погибших и раненых, выискивая среди них людей своего знамени. Их было много, очень много. Знакомые и незнакомые лица. Молодые и старые.
И самое тяжелое открытие он сделал всего в нескольких шагах от места своего поединка с неизвестной женщиной.
Старик Горн дошел до конца своего пути. Гусарский капитан стоял на коленях опустив седую голову на древко сломанной пополам парсийской пики. Острие торчало из спины воина. Крови почти не было.
Терье опустился на землю и обхватил голову руками. Охота закончилась.
– Перевязать бы, ваша светлость. Вот перевязать вас надо.
Несколько гусар столпились за спиной у Яноша и молча ожидали чего-то. Может быть какой-то команды или слов одобрения. Хотя бы чего-нибудь…
Как шелест холодного ветра перед бурей издалека донеслось.
– О боже! Король ранен! О боже!