Терье молча занял место за спиной своего отца, черно- серые цвета родового мундира в другой обстановке наверняка бы притягивали все взгляды собравшихся здесь людей, но сейчас взгляды были устремлены на Гаэлль. Зеленое с желтым длинного платья ясно подтверждающие ее права на графство, права которые никто не собирался оспаривать, не это привлекало внимание. Широкая лента совершенно иных цветов пересекала наискось грудь молодой повелительницы ....
Тихие разговоры стихли, и присутствующие в зале люди недоверчиво переводили взгляд с графини на сына ярла. Официальное убранство молодой женщины могло означать только одно – замужество за наследственным обладателем и хранителем черного и серого цвета.
Сын ярла старался не обращать на взгляды окружающих внимания. Ярость бушевала в его душе, ярость готовая выплеснуться в любой момент и сохранять спокойное выражение лица становилось с каждой минутой все труднее и труднее. Гаэлль чувствуя, что муж находится отнюдь не в праздничном настроении придвинулась ближе и взяла Терье под руку.
– Милый, кажется, мы сумели устроить настоящий праздник присутствующим. Взгляни как они выпучили глаза, разглядывая мой наряд. Жаль, что я не могу услышать, о чем сейчас разговаривают эти уважаемые хозяйки слухов и сплетен. Сегодня все они остались с носом. И я тебе очень благодарна, муж мой.
Терье усмехнулся и в знак благодарности еле заметно сжал руку Гаэлль.
– Сколько врагов и друзей сейчас в мыслях заново пытаются бросить в мыслях кости заново, не зная, что на самом деле может ожидать наш союз.
– О я тебе объясню позже, дорогой мой. А пока все просто, жаркий и плодородный юг и холодный, и сильный, о да, очень сильный север, чем не прекрасный союз.
Здесь она еле заметно улыбнулась и ответила мужу таким же едва заметным движением теплых пальцев.
Движение на хорах заставило их отвлечься от приятной, но, пожалуй, не совсем своевременной беседы. Музыканты разложили инструменты, мальчики-хористы заняли свои места, и толпа стихла, ожидая начала ежегодного праздничного песнопения.
Служители Вседержащего уже преклонили колени вокруг сияющего символа единения божественного и человеческого, все руководство Академии заняло свои места в первых рядах среди самых знатных и благородных верующих. Сегодня вся церемония будет проходить без царствующих особ, Ее величество сочла неправильным участие в празднике в то время, когда ее супруг находится на грани жизни и смерти.
Всем собравшимся придется довольствоваться присутствием Его высочества, тем более что уже практически на каждом углу, хотя пока и шепотом, что сегодня после официального Молебна к Вседержащему о снисхождении среди людей истинной любви мужчины и женщины, о счастии в семье среди близких и дорогих людей, верующих и ожидающих милости Его.
Когда как не в такой день следовало ожидать объявление о помолвке принца. Многие уже знали имя его избранницы и это тревожило графские кланы по всей стране. Отец по этому поводу успел только коротко заметить, что сейчас стоило хорошо подумать, кто из бывших друзей теперь будет только показно улыбаться и уверять в том, что он целиком и полностью на стороне северян. А на самом деле… На самом деле Терье было на все это наплевать.
Песнопения еще не начались, не видно было и дирижера. Гаэлль неожиданно потянула его за собой, расстроив ряды дворов и дворок с гордостью расположившихся на местах завоеванных их предками преданной службой королю. Часто никто уже и не помнил, когда и как это произошло.
Гаэлль защебетала, словно встретила не унылого заурядного мужчину средних лет. В коричневом слегка поношенном сюртуке и сероватой рубашке, которую, по правде сказать, любая горничная в лучшем случае решилась коснуться только двумя пальчиками и отправить в прачечную возмущенно морща свой прелестный носик, а какого-нибудь знатного щеголя в мундире. Но именно таков был самый популярный композитор в столице.
– Маэстро Ларсен! Ходят слухи, что вы написали чудесный триптих по случаю сегодняшнего праздника.
Композитор зажал под мышкой потертый футляр от скрипки и достал из кармана мятый платок.
– Вы тоже слышали эту ересь?
Артист принялся вытирать вспотевшее лицо, то и дело тяжело вздыхая.
Гаэлль подождала пока композитор не закончил свою неприятную процедуру и продолжила голосом, в котором нежные нотки заботы конкурировали с неподдельным, опять-таки женским любопытством.
– Неужели принц доверил сочинение и исполнение сегодняшней мессы и торжественного хорала этой бездарности Хейдельбергу. Который, кстати, помер всего десять дней назад. Впрочем, что было ждать от этого свиристельщика.
Терье почти не прислушивался к этой милой беседе, но информация о смерти маэстро, постоянно проживающего и творящего в Ахене не могла пройти мимо его внимания.
– Господин Ларсен, позвольте поинтересоваться, от чего же скончался столь популярный, тут сын ярла, сделал паузу и посмотрел в глаза музыканту, так называемый “свиристельщик”.
Королевский композитор скорчил гримасу и вновь громко вздохнул.
– Сердце. Вы представляете, этот любимец местных дам весь сгнил изнутри, оказался изъеден разными жучками, как дерево на краю болота. И когда он получил известие что на Его высочество господин принц решил найти себе нового придворного композитора, сердце этого бедняги не выдержало.
Гаэлль даже придвинулась ближе, не выпуская, впрочем, ни на минуту руки мужа.
– Его высочество решил не продлевать сотрудничество с таким великим человеком как вы, господин Ларсен?
Мастер пожевал губами, а потом выдохнул, глядя куда-то в сторону хоров.
– Его высочество как наследник своего дяди, во время недомогания Его величества, имеет право делать все что сочтет нужным.
Он неожиданно наклонился и негромко произнес казалось прямо в прелестное ушко собеседницы.
– Кроме того, что делать не имеет право.
Терье на мгновение показалось, что сквозь покрытое мелкими морщинками лицо не токи пьяницы гуляки, не то усталого творца, вдруг проглянуло лицо хищника, насмехающегося над попавшей в его сети добычей.
Ларсен протянул руку и потер золоченую пуговицу на мундире кавалериста.
– А вы, молодой человек, вы все еще ожидаете своей награды? Говорят, сегодня принц запланировал не одну, а целых две праздничных церемонии. И кстати…
Композитор резкими движениями стряхнул с мундира молодого человека воображаемую пылинку.
– О вашей победе.
Терье почувствовал, как Гаэлль вся напряглась, будто приготовилась услышать нечто очень важное и неприятное, такое что не мог сказать больше никто.
– Так вот, молодой человек. Чем больше я узнаю и об этом набеге, и о самом сражении, тем больше подозреваю что все это было не всерьез. Нет, конечно-же все было по-настоящему, так как и должно было быть. И все же… Вот только непонятен смысл всего происходившего. Нас проверяли? Нас испытывали? Для чего? А вы графиня, что думаете вы?
Гаэлль отпустила руку мужа и расправила воображаемые складки на платье. Потом изобразила ничего не значащую, холоднее льда улыбку произнесла.
– Но ведь испытывать могли и не нас. Или одновременно нас и кого-то еще.
Композитор на секунду приложил ладонь ко лбу и рассмеялся.
– А ведь вы вполне можете оказаться правы. Воистину ум женщины следует путями недоступными мужчинам.
Он оглянулся и через минуту глубоко поклонился.
– Прошу меня извинить. Кажется, представление начинается. Но мы обязательно встретимся. Я обещаю, что может быть мне удастся сочинить для вас какую-нибудь необыкновенную мелодию, мадам.
Ряды дворов расступились, и артист исчез, унося с собой свои странные мысли.
Терье и Гаэлль еле успели занять свои места как оркестр грянул проникновенную мелодию, а спустя мгновение его поддержал хор поднимаясь ангельскими голосами все выше и выше к лучам закатного солнца, сквозь освещающим все святилище сквозь стеклянный купол, закрывающий всю крышу.
Гаэлль вновь сжала руку мужа, старая привлечь его внимание. Потом наклонилась так что он дрогнул, почувствовав на коже ее дыхание. Казалось, она просто хочет заставить ее думать только о ней, Все проблемы должны исчезнуть. Необходимо просто держать себя в руках, а Гаэлль, она поможет ему устоять.
Тем более неожиданными были слова, произнесенные женой так тихо, что даже произнесенные с такого близкого расстояния он не был уверен, что все понял правильно и вынужден был попросить ее повторить сказанное.
– Ты знаешь, милый, ходят слухи, что господин Ларсен заведовал у короля всякими вещами о которых не принято говорить.
Музыка не давала оторваться ни на миг, врываясь в умы людей торжественным крещендо.
Он с недоверием повернулся и замер. В глазах его жены не была ни капли тепла. Только лед. Океан льда.
И подобно грому. Со всех сторон. Славься! Славься!
Принц спускался с хоров, подобно полубогу в сиянии славы. Белый костюм, расшитый золотом, массивная цепь с символами королевского дома, высокая шляпа с золотыми полосами словно намек на корону, которая в будущем должна украсить голову королевского племянника. Как скоро? Сейчас можно было только пожелать здоровья его королевскому величеству, однако, нынешнее положение не могло продолжаться вечно.
Молодая графиня в красивом небесно-голубом платье со шлейфом спускалась в сопровождении юного пажа, готового в любую секунду поддержать ее на крутых ступенях.
Все взгляды устремлены в сторону молодой пары. Разговоры стихли и все замерли в ожидании. Хотя эти люди, собравшиеся вокруг Терье уже знают, что произойдет они ожидают подтверждения, нет не слухов, они ждут подтверждения что наследник королевства предпримет такой неоднозначный шаг.
Вызов, который он бросил мужчинам, молча ожидающим оглашения приговора. Но, судя по всему, эти хмурые хозяева своих земель не собираются спокойно ждать пока будущий король свернет им шеи поодиночке. И вполне возможно, единственное что ему удастся совершить с помощью этого пока еще только запланированного брачного союза это временно присоединить к королевским владениям графство, внезапно оказавшееся в руках этой слабой девушки.
Стиан повернулся к сыну и прошептал, глядя в его бледное до синевы лицо.
– Ты должен проявить хладнокровие, мой сын. Мы не собираемся забыть нанесенное нам оскорбление.
Тут он скосил взгляд в сторону в сторону графини и некоторое время рассматривал ее с таким выражением, как будто, не мог понять каким образом Гаэлль здесь очутилась.
Графиня улыбнулась краешками губ, отвернулась и принялась внимательно рассматривать наряд Рейн.
Внутри Терье начала зарождаться волна холода. Мурашки побежали по спине, а сердце постепенно превращалось в кусок льда. Сын ярла сжал зубы, стараясь не произнести что-нибудь совершенно бессмысленное.
Не дождавшись ответа от сына, граф нахмурился и выпрямился, вскинул голову так что казалось кости хрустнули и отвернулся.
Принц и его будущая невеста встретились внизу у алтаря. Оддер, казалось, излучал самое настоящее мужское счастье. Он широко и откровенно улыбался. Глаза блестели неподдельным восторгом. Взгляд принц не отрывал от Рейн, а она то бледнела, то покрывалась румянцем и время от времени бросала в зал растерянный взгляд.
– Успокойся.
Терье поймал себя на том, что грызет ноготь на большом пальце. Холод, только холод. И даже обеспокоенный шепот Гаэлль был не в состоянии растопить его.
Не обращая внимания на изумленные взгляды окружающих, он наклонился и крепко поцеловал растерявшуюся жену в губы.
От алтаря принц уже начал свою громогласную речь.
– Этот чудесный день… Мы с прекраснейшей из женщин…
Терье почувствовал, как холод уже мешает ему говорить и буквально с болью в стиснутых зубах выдавил из себя
– Немедленно отправляйся домой. Жди меня там. И будь готова.
Гаэлль ответила встревоженным взглядом и под шепот толпы отправилась к выходу. Она не пыталась возражать или не высказала недовольства. Лишь побледнела и в глазах ее промелькнуло нечто похожее понимания. Сын ярла проводил ее взглядом до самых дверей храма и лишь только после этого его внимание вновь обратилось на происходящее у алтаря.
Священник уже завершил церемонию формально ново названным жениху и невесте осталось только совершить последнюю церемонию, которая в общем-то не относилась непосредственно к святым таинствам, а являлась старинным обычаем, восходящим еще к тем временам, когда людей часто связывали клятвы на крови.
Клятвы, которые давали короли. И сейчас Оддер решил воззвать к старым обычаям перед лицом всей этой знати, считающей себя хранителями праотцовских заповедей. Хотя, возможно, у него была еще одна цель.
Хор певчих вступил с торжественным песнопением “Славься Вседержитель в свете! Благослови детей твоих…
Принц осторожно надел кольцо на палец своей невесты и склонив голову выслушал священное песнопение не выпуская руки Рейн.
Но лишь только прекрасная мелодия стихла, принц взмахнул рукой и пробежавшись взглядом по толпе нашел среди собравшихся северных ярлов провозгласил, как будто обращаясь в первую очередь именно к ним, людям в черном и сером. И отдельно к самому сыну властителя Нордхейма.
– Наш обряд обещания, нашу помолвку сегодня поможет совершить наш герой, спаситель Отечества, достойнейший воин Севера Терье Ре Вилль Сале. Приди же к нам благородный слуга Отечества!
На удивление вокруг вместо приветственных возгласов, воцарилась настороженная тишина, только в задних рядах кто-то попытался аплодировать, да два или три одиноких голоса выкрикнули: “Славься”.
Люди перед ним в молчании отошли в сторону и Терье как будто очнулся от тяжелого сна. Стараясь не смотреть в сторону Рейн, он сделал первый шаг и люди перед ним в молчании, словно тени расступились, открывая путь навстречу счастливой паре.
Терье шел медленно и в наступившей тишине звук его кавалерийских сапог по каменным плитам звучал словно стук барабана в призыве для солдат подготовиться к бою.
Праздник. Праздник для всех. Эта мысль заставила его улыбнуться. Хотя скорее это напоминало гримасу театрального клоуна в сомнительной комедии.
Дорогу ему загородил высокий мужчина в свитском костюме и с гербом королевства на груди. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Сцена выглядела достаточно странно и все это время Терье пытался вспомнить кто же, может быть, этот человек, с короткой седой бородкой и пустотой в темных, почти черных глазах.
– Ваша светлость, господин граф позвольте вашу руку.
Молодой человек наконец понял кто перед ним. Родерик Салданья, канцлер королевства.
– Не стоит обращаться ко мне таким образом. Тем более, в присутствии моего отца. А я…
На широком лбу королевского министра пролегли глубокие морщины.
– Я очень хорошо знаю кто вы, юноша. Молодые люди, подобные вам, в своей заносчивости, в поклонении замшелым семейным традициям иногда совершают неразумные поступки. Но сейчас от вас требуется совсем немногое.
И продолжил нетерпеливо.
– Давайте же руку.
Терье подумал, что с этим человеком им еще не раз придется столкнуться в будущем. Но сейчас не было причины продолжать эту необычную беседу. Оставалось надеяться, что все слова были сказаны достаточно тихо. И их никто не разобрал.
Серебряная игла уколола палец левой руки. Мимолетная мысль почти заставила его усмехнуться. “Все метят в одно и то же место”.
Священник, подошедший совсем незаметно, появился из-за спины министра и склонился серебряной чашей в руках. Капля крови смешалась с до верха наполняющим сосуд густым беарнским красным вином.
Еще одна капля, еще одна.
– Именем Всемогущего, Всеединого и Всеблагого пусть кровь твоя скрепит союз двоих навсегда. Теперь поклянитесь служить так же верно, как одна из сторон триединого основания служит опорой двум другим. Как каждое имя божественной Троицы не существует без двух других. И да будете вы связаны силой крови навсегда.
Терье принял чашу из рук священника и шагнул к Оддеру и его невесте. Красная капелька отчетливо выделялась на пальце Рейн. Девушка наблюдала за приближающимся Терье и в ее глазах он прочитал отчаянье.
– Ваше высочество.
Кровь падает в чашу. На лице принца улыбка одобрения. Думаю, он едва удержался чтобы даже в такой момент не похлопать меня по плечу.
– Госпожа.
Еще капля. Еще.
“Как она бледна. Еще бы. Наверное, я выгляжу не лучше”.
Священник делает жест над чашей призывая бога в свидетели. Свершилось.
Терье поднес чашу к губам и сделал всего один глоток. Принц уже протянул руку, но сын ярла отступил на шаг и усмехнулся.
– Позвольте, Ваше величество, всего несколько слов.
И обернувшись к Рейн.
– Признаюсь. Ваше письмо… Ранило меня.
Графиня опустила глаза. Казалось, все краски покинули ее лицо, и оно превратилось в театральную маску с навсегда застывшими в горестном выражении уголками губ.
– Возможно, вас заставили, убедили, не оставили выбора. О, они умеют убеждать. Но вы согласились!
Последние слова Терье почти прокричал.
Рейн молчала и казалось, что ей вот-вот станет дурно.
– Оставляю вас с пониманием, что прошлое навсегда останется с нами. И оно никогда не простит.
И почти шепотом.
– Оставляю вас с Ним.
Терье указал рукой на принца. За спиной уже вовсю слышался пока приглушенный, но уже вполне явственный шум людских голосов.
– А вам, ваше высочество, хочу сказать, что что бы не советовали вам ваши советники, какие темные желания не свили свое гнездо в вашей душе, какая ненависть к людям не жила в вашем сердце обещаю, нет клянусь вашей и моей кровью, смешавшейся в этом сосуде. Вам не удастся ничего!
После этих слов Терье выплеснул содержимое чаши прямо в лицо принцу. Вино расплескалось и часть его залило стоящую рядом Рейн. Девушка потеряла сознание и наверняка упала бы на землю, не будь рядом принца.
Руки и лицо наследника королевского престола были залиты вином, графиня вся в темно красных пятнах замерла в его объятиях, а Терье отбросив кубок направился к выходу.
Он был уже в дверях, когда в зале раздались истошные возгласы.
– Задержать!