– Вы мне скажете адрес, или мне звонить вашей начальнице и спрашивать у неё?
– Вам не кажется, что это слишком? Может… я не хочу, чтобы вы знали, где я живу?
– Боитесь, что я буду вас преследовать? – ухмыляюсь вальяжно, стараясь показать, что в мои планы не входит преследование таких, как она. Хотя именно об этом я думаю последний час точно!
– Нет. Не боюсь. Просто… да ладно, какая разница? Заводская, дом четыре.
– Заводская, дом четыре. Отлично. Едем.
– Да, спасибо.
Расслабляется, когда я опускаю руку, но почти разу вновь вытягивает как струнка.
Выезжаю за территорию нашего поселка. Дорогу до станции мы сделали сами, довольно качественную, поэтому едем быстро.
Пока рулю, вспоминаю, что за улица такая, Заводская, и где там дом четыре. А когда соображаю, где это, прихожу в легкий шок.
Есть у станции три старых-старых барака постройки годов пятидесятых. Их давно пора сносить, но кто это будет делать? Строить там что-то бессмысленно, расселять людей некуда. Так и живут, бедняги.
И эта малышка, получается, там обитает? Ничего себе…
– Вы там давно… хм, проживаете?
– Давно. Почти с рождения.
И молчит. Интересно, как она там выросла и… сохранилась? Да еще и в музыкальную школу ходила! И училище окончила, наверное? Там же одни… отбросы по сути? Алкоголики?
– Я поэтому и не хотела вам адрес говорить.
– Почему?
– Потому. Вы сейчас сидите и думаете, как такую, как я, взяли работать в ваш элитный сад, да?
– Нет. Я думал вовсе не об этом. И сад не мой.
– Я знаю, что вы соучредитель. На ваши деньги его строили и содержат.
– Не только на мои. Несколько жителей поселка вложились. И… деньги за ребенка я плачу, как все, так что…
– У меня есть образование, и я имею право с детьми работать, и медкнижка у меня в порядке.
– Я разве что-то сказал?
– Элеонора Григорьевна знает о том, кто я и откуда.
– Лика, притормозите, а? Я разве вас в чем-то обвинил?
Опять молчит. Отворачивается, глядя в окно, словно там что-то важное.
– На углу остановите, пожалуйста.
– А к подъезду не проще подъехать?
– Пожалуйста, вы можете сделать так, как я прошу, а?
Поворачивается резко, в глазах слезы! И в голосе чувствую истерику. Чёрт. Мне это совсем не нравится.
– Лика, я остановлю там, где вы просите.
– Спасибо.
Как раз подъезжаю к нужному повороту, проезжаю еще метров двести.
Господи, тут хоть один фонарь горит? Темень, как в… Не важно. Как ОНА тут ходит?
Торможу, паркуюсь. Лика поворачивается, видимо, чтобы поблагодарить, но… Я пока не готов ее отпустить.
– Да… Насчет того, зачем вы ко мне приходили. Вы хотите дополнительно заниматься с Полиной?
Вижу, что она мнется, не знает, что сказать.
– Лика? Хм… Ангелика Витальевна? Вы обещали моей дочери, что будете с ней заниматься?
Вскидывает глаза испуганно.
– Я не обещала! То есть…
– Что? – Почему-то хочется быть с ней строгим сейчас. Напугать. Дать понять, что я со своей дочкой играть в такие игры не позволю! Если обещала – надо держать слово!
– Извините.
Опускает голову и… Чёрт, плакать опять вздумала, что ли?
– Лика?
Делаю движение к ней, она, видимо, замечает и быстро шарахается от меня, дергает дверь – заблокировано.
– Почему вы закрыли?
– Лика, успокойтесь. Я открою.
– Откройте. – Не смотрит на меня, через паузу добавляет. – Пожалуйста.
– Лика, вы хотели заниматься с Полиной?
– Да. Она… она очень способная, и ей нравится играть.
– Играть? – удивленно переспрашиваю. – Как играть?
– На фортепиано. Я… я в садике с ней занимаюсь. Как-то раз заметила, что она пытается сама, ей интересно, она… она песенку подбирала. И я решила ей помочь. И, знаете, она на самом деле очень способная девочка.
– Ты хочешь сказать, что она сама играет на пианино? Ей всего пять лет!
– Не всего, а уже. Я тоже начала заниматься в пять. И… мне было бы спокойнее, если бы вы называли меня на «вы».
– Извини… те, – добавляю, нагло ухмыляясь. На самом деле обалдел от ее слов.
Полинка играет на пианино! Это же здорово! Мама обрадуется, она в свое время мечтала, чтобы я или моя сестра Варюшка занималась музыкой. Но нам обоим благополучно медведь на ухо… А Поля, значит, способная?
Впрочем, чему я удивляюсь? Гены у моей бывшей все-таки были неплохие.
– Вы меня отпустите?
– Мы еще не все обсудили. И к консенсусу не пришли, – делаю движение, поворачиваясь к ней ближе, а она как лань запуганная к двери жмется.
Вот же блин…
Я, конечно, тот еще фрукт, весь вечер косяк на косяке!
– Ангелика Витальевна, не бойтесь меня. Я вас не трону. – Стараюсь изо всех сил сдержать то ли ухмылку, то ли усмешку…
Тронуть ох как хочется. Но я же вроде для себя решил, что она – табу?
Или…
Не или, и не вроде, Александровский! Ты решил! И все! Точка.
– Ангелика…
– Можно просто Лика.
– Лика. Я хочу, чтобы вы занимались с Полиной. Что для этого нужно?
– Что нужно? Да… не знаю, наверное… – мнется, явно опасается меня задеть.
– Вы хотели приходить к нам домой заниматься?
– Я? Нет! – вспыхивает, словно я что-то ужасное сказал. – Я… думала…
– Что?
– Ничего. Неважно.
– Лика! – говорю уже с угрозой в голосе. – Вы закончите мямлить уже? Говорите как есть. Вы хотели бы ходить к нам, но после… после сегодняшнего инцидента боитесь, так?
– Нет, я… да… я просто… я не смогу, наверное…
– Почему?
Чёрт, хочется прямо спросить, неужели так не понравилось со мной целоваться? Ага, спроси! Спроси, Лёш! И больше у тебя вообще не будет шансов…
Так, стоп. Кто сказал, что мне нужны эти шансы? Что мне в этой пигалице? Училке закомплексованной, которая в свои двадцать – или сколько там ей? – не целовалась ни разу? Там небось заросло все… Чё-ёрт… о чем я опять?
А она смотрит испуганно, словно все мысли мои читает!
– Лика, давайте договоримся. Вы будете приходить к нам. В удобное вам время. Я, скорее всего, буду в это время отсутствовать, потому что работаю я много. Вам это подходит?
– А… инструмент? У вас же нет инструмента?
– Это меньшая из проблем. Он будет завтра же. Ну, крайний срок – послезавтра, если вы подскажете, какой именно купить.
– Да, конечно, я… я скажу.
– И об оплате…
Снова губу закусывает, голову опускает.
– Я много не возьму, я… мне если только чтобы проезд оплатить к вам туда, и…
– Три тысячи хватит?
– Да, нормально. Если два занятия в неделю, на месяц как раз.
– За одно занятие.
– Что? Вы… нет! Это… это много! Очень много!
– Для меня нормально. Я готов платить.
– Нет!
– Что? – честно, уже надоело это ее постоянное пререкание! Женщина, просто говори мужчине «да» и соглашайся, это же так просто!
– Я не буду заниматься за такие деньги. Это очень много. Пятьсот рублей мне хватит.
– Тысяча. – Честно, я наобум сказал «три», даже не представляя, сколько это может стоить.
Просто если умножить три на два, и еще на четыре, это всего двадцать четыре тысячи в месяц? Так мало? А если еще уменьшить в три раза? Всего восемь? Капец…
Бессребреница она, что ли?
– Договорились, Лика. Запишите мой номер, пришлите мне на вотсап модель пианино, и…
Интересно, она сказала деньги на проезд, как она собирается к нам ездить?
– Как вы будете добираться?
– Если вам удобно… ваш водитель забирает Полину по вечерам. Вторник и четверг я могла бы приезжать с ней. Занимаемся час, это нормально, мы поиграем, послушаем музыку, попоем, ей не скучно будет и час она выдержит, а потом…
– А потом мой водитель будет отвозить вас домой.
– Нет, это неудобно.
– Удобно. Мне так удобно, Лика. И вам тоже. Я не готов к ответственности, если на вас вечером нападут, и…
– Не надо. Пожалуйста. Никто на меня не нападет.
– Лика. Я сказал, что водитель будет вас возить, и все.
– Всегда все только по-вашему, да?
Ого! Не побоялась выступить! И… смотрит мне прямо в глаза.
Не знаю, сколько проходит времени. Минута, две, три? Мы просто смотрим друг на друга. Я откровенно любуюсь ею.
Красивая. Нежная. Трепетная… Невинная…
Чёрт. Слишком молоденькая и невинная. Не для меня.
Или я не для неё. Циник. Бабник. Любитель острых ощущений.
– Да. Всегда.
Хмыкает осторожно, вижу, как губы дергаются, улыбнуться хочет, но, видимо, опасается.
– Договорились, Лика?
– Хорошо, ладно. – Как одолжение делает! Нахалка юная! – Я пойду?
– А телефон?
– Ах да…
Достает свой гаджет, смотрит на меня. Диктую.
– Теперь наберите мне.
– Зачем?
– Чтобы у меня высветился ваш номер.
– А зачем… ой, да… все равно же, – бормочет, потом снова губу свою истерзанную закусывает.
Чувствую вибрацию, лезу в карман. Отлично. Сохраняю – Лика-клубника – могу же я побаловаться?
– Я пойду?
– Так торопитесь?
– Я… – Видно, мой вопрос сбивает ее с толку. – Алексей Николаевич, простите, но если вы будете… то я… я не смогу заниматься с Полиной, если вы…
– Если я что? – Господи, я просто подонок, но мне нравится выводить ее из равновесия, заставлять краснеть.
– Если вы будете пытаться со мной играть.
– Играть? – интересно. – А разве я играю?
– Я не знаю, как это еще назвать. Но мне кажется – да. И вам это нравится. Вы… веселитесь. А мне… мне неприятно и стыдно. И я… – Ничего себе! Она не стесняется говорить правду! – Я не знаю, как себя вести. Мне неловко. Потому что я… Я не умею играть в эти игры.
– Не умеете?
– Не умею.
– Это же хорошо, что вы не умеете.
– Я играю только на музыкальных инструментах.
– Хорошо играете? – Мы снова смотрим друг на друга, и я понимаю, что не хочу никуда ехать. И отпускать ее не хочу. И вообще…
Чёрт-те что происходит со мной сегодня вечером. Чёрт-те что.
– Хорошо. – Говорит так, словно у нее в горле пересохло.
– Я хотел бы, чтобы ты сыграла для меня. – Кажется, я совсем с ума сошел, потому что беру ее за руку, наклоняюсь ближе, и…