– Вот ваша комната, спальня, вот тут ванная, да, Алексей Николаевич еще сказал, что вам, возможно, кабинет потребуется…
– Нет-нет… не надо!
– Надо, Лика, вы же работаете? – Я думала, что хозяин дома остался внизу, но он, оказывается тоже поднялся, чтобы показать моё новое пристанище.
Правда, эту роскошную комнату называть так язык, конечно, не поворачивается.
Очень уютная спальня, большая кровать, мебель вся очень изысканная, всё в моих любимых нежно-бирюзовых тонах. Тут есть и шкаф большой, и тумбочки, и столик журнальный с креслом. И места так много! Моих, наверное, комнаты две точно сюда бы вошли.
Оглядываю свое новое пристанище, понимая, что щеки опять наливаются алым…
И сердце стучит как бешеное.
Неужели… неужели это все правда? Я на самом деле буду тут жить?
Жить рядом с… рядом с НИМ!
О господи… Лика! Нет!
Нельзя думать об этом. Нельзя-нельзя-нельзя!
Нужно стараться сохранять спокойствие и невозмутимость!
Но… разве можно, когда он вот тут, совсем рядом, и…
Этот его аромат… Вернее, аромат одеколона, конечно. Я не знаю, что в него входит, не разбираюсь в этих, как говорят, нотах – нота сандала, нота хвои, нота цитруса…
У меня другие ноты – до, ре, ми, фа, соль, ля, си…
Но что бы там ни было, какие бы ноты ни звучали в его аромате, у меня от них голова кружится, наверное, так же, как от Первого концерта Чайковского, который я не могу слушать без слез восторга!
Но в этом его аромате не только ноты эфирных масел. Главный ингредиент – он сам. Этот мужчина. Запах, который принадлежит только ему и никому больше…
Ох, Лика, Лика…
Ты никогда не сможешь быть с таким мужчиной, как… как Алексей.
Он не для тебя.
И это ранит до слез.
Но я должна держаться!
Мне просто… мне просто нужна эта работа, потому что я хочу изменить свою жизнь. Купить себе небольшую квартирку и жить там, закрыв навсегда дверь в прошлое…
– Ангелика Витальевна?
– А? Что? Ой… простите… – снова мучительно краснею, и ком в горле. Размечталась, глупая… – Простите, что вы сказали?
Эта его ухмылка такая…
Он словно все мысли мои читает! И… это пугает.
Не хочу, чтобы он знал о моем отношении! Он должен думать, что я…
Я неприступна как скала! И точка!
Да уж… и глупа как пробка…
– Я предложил оборудовать для вас отдельный кабинет, хотел, чтобы вы посмотрели пару помещений, выбрали, где будет удобно.
Еще помещение? Зачем?
С удивлением оглядываю комнату, смотрю на него.
– Я работать могу и тут. Здесь так много места!
Уголок его рта снова ползет вверх.
А я, наоборот, мучительно стараюсь сохранить серьезность.
Почему-то боюсь улыбнуться, вдруг неправильно поймет он или его… домоправительница.
Не знаю, как еще её назвать. Домработницей почему-то мне не нравится. Как-то… унизительно, что ли? Возможно, это просто мое воспитание.
Еще от прабабушки Ангелики, той самой, в честь которой меня назвали.
Домработница – для меня какой-то пережиток прошлого, хотя я прекрасно понимаю, что для многих это счастливое настоящее.
Наверное, справедливо назвать ее просто помощницей по дому, да?
Нинель мне кажется очень душевной, она как-то сразу ко мне хорошо отнеслась.
Стараюсь переключить свое внимание, но все равно вижу, как он сканирует меня взглядом.
– Нинель, надо в таком случае подобрать сюда стол, купить стул хороший. – О господи, только не это!
– Не нужно ничего покупать, я обойдусь! – протестую, но понимаю, что вряд ли меня услышат.
Мой Джеймс Бонд уже поднимает бровь – он так делает, выражая недоумение, когда кто-то идёт против него. Не привык, что ему перечат, явно.
Да я вроде и не очень хочу перечить, особенно в нынешней моей ситуации. Мне надо стараться быть тише воды ниже травы.
Но управлять собой я тоже не дам. Не такая я.
Мягко, но сделаю по-своему!
Кажется, Алексей Николаевич это тоже уже понимает.
Нинель предлагает мне пока оставить вещи так и зовет всех к ужину, обещая помочь потом всё разложить.
– Я сама справлюсь, спасибо, – вещей у меня на самом деле совсем немного. Подумала, что, если что-то понадобится – всегда могу вернуться и забрать.
О том, что я уезжаю, сказала только Тамаре Васильевне. Отчим после смены не появлялся, опять, наверное, придет ночью, будет буянить. Ирина видела, как я вещи выносила, поджала губы, что-то шептала вслед. Я не прислушивалась.
За ужином Полинку не угомонить – так радуется, что мы будем вместе! Алексей Николаевич предлагает отметить моё новоселье, но я отказываюсь, снова дико смущаясь.
– Ну, уж игристого-то можно выпить, детка, праздник же сегодня! В доме гости. – Нинель подносит хозяину дома красивую бутылку.
Мне неловко, не хочется, чтобы думали, что я тут…
Что у меня какая-то цель, что я имею виды на хозяина дома. Страшно боюсь, что кто-то может подумать именно так! Хотя пока «кто-то» – это только Нинель и, пожалуй, водитель, который видел, как мы приехали.
Да, мне очень нравится мой… мой новый хозяин, если можно так сказать… Нет, скорее, клиент, хотя это тоже звучит двусмысленно.
Отец ученицы – так будет верно.
Я понимаю, что ступила на опасный путь. Мне нужно как-то перебороть себя! Не думать о нем, не мечтать. Хотя бы не мечтать в его присутствии.
– Не гости, а новые жители, Нина, которые, я надеюсь, останутся тут надолго… – слушая его, почти перестаю дышать.
Он ничего такого не имеет в виду, Лика! Не обольщайся! Ты должна вести себя с ним как… как с отцом твоей ученицы, не более! Иначе…
Переступишь черту, а за ней… за ней ничего. Боль. Разочарование.
И мучительный стыд…
Алексей Николаевич улыбается мне и берет бутылку. Ему, похоже, все равно, что я сказала нет. И я понимаю, что в этом придется уступить.
Собственно, нет же ничего такого? Просто бокал шипучки за мое новоселье?
На счастье?
Может… может, и вправду меня тут ждет счастье?
– С новосельем, Лика-клубника…
***
Это какой-то гребанный ад.
Вот это все, что я себе устроил. Лика-клубника, блин…
Каждый день.
Нет, с одной стороны, это прекрасно, и я очень рад, что она сейчас тут, со мной, под моим присмотром, и что ей ничего не угрожает.
Ха! Ничего!
Ей я угрожаю! Угрожаю, потому что, не ровен час, возьму и сорвусь…
Просто в штопор, в глубокое пике.
Потому что это тихое «доброе утро» за завтраком. Улыбка робкая. Взгляд настороженный. И аромат ее. Тонкий, нежный, едва уловимый. Не духи, нет…
Просто ее, только её запах. Запах женщины.
Чёрт…
И этот… домашний вид…
Слава богу, не халатики! А то бы я совсем вздернулся!
По дому она ходит в костюмчике – брюки и что-то типа толстовки. Офигенно уютно все это на ней смотрится. Именно уютно.
Я обычно ем рано, но она тоже встает, потому что занимается Полиной – помогает ей по утрам одеваться и умываться, вместе с Нинель кормит ее завтраком. Потом едет с ней в детский сад.
Узнаю ее расписание, понимаю, что три дня в неделю она будет просто сидеть в саду по два часа до начала своих занятий.
– Лика, в среду и пятницу вы работаете с десяти?
– В саду? Да, но…
– Не «но», в эти дни я могу сам отвозить Пушинку, ну или Степан, когда я работаю.
– Я ведь тоже работаю? – вскидывает подбородок. – Это моя обязанность.
– Нет, вы же не водитель? В этим дни вы можете с утра отдохнуть.
– Алексей Николаевич, я…
– Ангелика Витальевна, вам говорили, что у вас тяжелый характер?
– Что? – вспыхивает мгновенно. Как мне это нравится! Как свечка, только спичку поднеси. Интересно, а… в других плоскостях она так же быстро загорается?
Чёрт, думаю об этом и впору самому краснеть. Не о том, Лёша, не о том. Рано пока. Спрячь свои хотелки подальше!
Вспыхнет, когда надо! Если…
– Извините, Алексей Николаевич, но вы меня взяли работать, а не…
– Вот именно. Работать. Не в рабство.
Хочется добавить – пока не в рабство, но я молчу.
– Это тоже моя работа.
– Теперь нет. В эти дни Полину может будить и собирать Нинель или Ася.
Ася, дочь моей помощницы, иногда помогает матери. Вообще она учится в соседнем с нашим коттеджном поселком городе и живет там же, но пару дней в неделю приезжает сюда и остается тут. Полина ее любит, я тоже хорошо к ней отношусь. Симпатичная девушка, но не в моем вкусе.
– Алексей Николаевич, – вижу, что Лике не нравится это мой предложение, – я вполне могу собрать Полину в сад и отвезти, потом вернуться и…
Чёрт, ну почему обязательно надо спорить? Не могу же я ей сказать, что каждое утро видеть ее за завтраком для меня перебор? Итак же весь… горю и киплю.
– Посмотрим. – Допиваю кофе, бросаю взгляд на свои часы, время до встречи еще есть. – Вы готовы? Я вас отвезу?
– Да, готовы. Но мы могли бы и сами…
До сада на самом деле идти по поселку всего минут десять. На машине минуты три.
Но это мои три минуты, которые я не хочу терять!
Три минуты, когда я, сидя на заднем сиденье вместе с ними, могу чувствовать ее дыхание, видеть ее глаза, ловить движения.
Невзначай коснуться руки, когда поправляю ветровку дочери, которая сидит между нами – специально переставил автокресло в середину.
Подать Лике руку, помогая сесть в машину и выйти из неё.
Ловить нежное – «спасибо» и румянец. И дрожащие ресницы.
Капец.
Я сам не понимаю, в кого превратился и как докатился до этого.
Я даже отменяю вечерние посиделки с друзьями в первую пятницу, которую Лика-клубника проводит в моем доме.
– Лексус, ты офигел? Что за?.. Это же наш день?
– Наш. Но я обещал Полине, что…
– Не ври, Пушинка тоже знает, что пятница – это святое! – Егору, конечно, больше всех надо!
Раньше он изводил мою сестрицу Варьку, достал! Я реально был уверен, что Егор в неё втрескался. Даром что дальний типа родственник. На самом деле реально дальний и не кровный. Жека – вот тот да, тот ближе.
Егор и сейчас готов Варвару изводить, вот только она уехала на стажировку в Европу, у него руки коротки. Я как-то спросил у него, прижав к стенке, «что за»? Это его любимое выражение. Он клятвенно уверял, что просто готовит Варюху к общению с мужским полом, типа чтобы не расслаблялась. Но трясло его здорово! А я сделал вид, что поверил.
Так вот, Варвару он, значит, троллил, а с Пушинкой у них – любовь-любовь! И именно он моей дочери внушил, что по пятницам у мужчин настоящие мужские дела, которым никто мешать не должен. Даже очаровательные доченьки. Умеет, подлец, с женским полом обращаться! Варя не в счет.
– Так что, Лексус? Или у тебя кто появился? Я случайно тут краем глаза видел… милую крошку на твоем участке.
– Развидь, Егоридзе, ясно?
– О… не нравится мне эта тенденция. Что за фея?
– Отвали. Я сказал, что в пятницу занят, значит, занят.
Хотя так хотелось сбросить напряжение! Клуб, потом, возможно, сауна. Приятная женская компания. Расслабление. Возможность выпустить пар, спустить… то, что давно надо спустить.
Но подумал об этом и… такого никогда не было. Понял, что просто реально не вывезу. При всем желании.
Не могу сейчас какую-то левую мадам пользовать, когда в голове сидит эта…
Клубничная, блин… С фамилией ей, конечно, нереально повезло!
Ну и вечер пятницы Полина разбавляет откровением.
– Па, ты дома? А как же мужские дела?
– Дома, Пушинка, мужские дела отменились, – если бы я не знал, что не умею краснеть, но решил бы, что именно это со мной происходит, но, похоже, весь румянец взяла на себя моя прекрасная няня, которая, возможно, понятия не имеет о том, какие у мужчин дела, зато догадывается, что задвинул я их из-за неё.
Я надеюсь, что догадывается.
Очень хочется, чтобы она быстрей поняла. Я испытываю к ней интерес. Не как к няне. И… этот интерес не разовый, не быстрый. Это не каприз. Я…
Я заинтригован ею. Сильно.
Заканчивается первая неделя пребывания Лики в моем доме, и я могу констатировать одно – я попал.
И крепко.
Потому что все мысли о ней. Утром о том, что сейчас она придет в столовую вся собранная, свеженькая, пахнущая зубной пастой и чистотой. Вечером – о том, что она уставшая за день все равно старается выглядеть бодро, играет с Полинкой, отвечая на миллион вопросов моей Пушинки, и о том, что скоро она отведет дочь спать, а потом… Потом сама отправится в постель. К сожалению, не в мою.
А ночью… ночью приходится скрипеть зубами, понимая, что её комната на самом деле совсем рядом. Прислушиваться и мучительно желать зайти туда и…
И я, конечно же, захожу. Однажды…