Следующий поцелуй – твой.
Артем *Чара* Чарушин: Доброе утро, Дикарка. Ты еще в постели?
Лиза Богданова: Тебя не касается. Не пиши мне.
Артем *Чара* Чарушин: Ты сейчас покраснела?
С трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить, что на ней надето. С игнором после поцелуя понял, что стоит придержать коня. Не все сразу. Пусть привыкнет.
Блядь, в чем спят скромницы?
Мне это, оказывается, пиздец как интересно. Самому ума хватает только на похотливые фантазии, в которых она полностью голая.
Лиза Богданова: Нет.
Артем *Чара* Чарушин: Обманываешь.
Лиза Богданова: Хватит. Серьезно, перестань.
Артем *Чара* Чарушин: Серьезно? Ты же знаешь, что не перестану.
Сбегая по лестнице на первый этаж, боковым зрением замечаю одну из мелких змеюк.
– В чем спят благочестивые девушки? – спрашиваю, пока Маринка еще сонная и свой «капюшон» не раздула.
Челюсть у нее отвисает до смешного забавно.
– А мне откуда знать?! – фыркает. И тут же размышлять принимается: – В белых сорочках с длинными-длинными рукавами, высоким воротником и подолом до пят?
Ржу, когда представляю Дикарку.
– Зачет.
Очень идет ей.
– Что с тобой такое? – щурится мелкая заноза.
– А что со мной?
Ухмыляясь, по привычке вскидываю важно голову и развожу руками.
– Ты как будто в неадеквате, – Маринка даже не пытается быть деликатной. – Я же говорила, что те сосиски странно пахнут. Так нет, ты нажрался на ночь! Ну вот, результат налицо.
– Марина! – одергивает ее мама.
– Ничего личного, – невинно причмокивает мелкая.
– Нормальные были сосиски, – заверяю ее я. И похерестическим тоном добавляю: – Слиняй, гадюка.
– Сам ты… Удав!
– Господи, садитесь за стол уже, – восклицает мама, не стесняясь посмеиваться. – Где остальные?
– Идем! – горланит Анж из ванной.
Батю из гостиной слышно. С утра какие-то дела по телефону трет.
– Артем, тебе яичницу с ветчиной или с грибами?
– Без разницы, мам, – утыкаюсь в телефон. – Можно и то, и то.
Артем *Чара* Чарушин: Уже предвкушаю нашу игру.
Лиза Богданова: Не смей приезжать на мое поле. Ты мне мешаешь.
– Артем, ешь, а то остынет, – мягкий голос мамы с трудом прорывается в сознание.
Рассеянно киваю, но трубу не откладываю.
– Спасибо, – сразу несколько кусков закидываю, набивая полный рот.
Артем *Чара* Чарушин: Твое поле? Посмею, Дикарка. Не сомневайся.
Лиза Богданова: Почему ты продолжаешь писать мне?!
Артем *Чара* Чарушин: Почему ты продолжаешь отвечать?
Усмехаюсь, когда Дикарка присылает гневный смайл.
Артем *Чара* Чарушин: Хочу тебя такой… увидеть.
Блядь, фантазия играет со мной злые шутки. Сидя в кругу семьи, чувствую, как у меня, сука, встает. Жрачка в горле комом стрянет. С трудом проталкиваю и хрипловато прочищаю горло.
Лиза Богданова: Ненормальный!
Черт, согласен.
– С кем ты переписываешься? Что прикольного написали? – пристает с расспросами Ника. – Тёма?
– Шутка 18+, – отбиваю, чтобы отстала.
– Нормально, блин…
Артем *Чара* Чарушин: До встречи, Дикарка.
– Артем, девочки, – отрываюсь от трубы, когда папа красноречиво кивает на этих мелких кобр и выходит из-за стола.
– Понял.
Снова в моем маршруте вылазит школа.
– Как тот борзый, кстати? – смотрю на Нику.
– Даже смотреть боится!
– Что за «борзый»? – батя оборачивается уже на выходе из столовой.
– Сопля один, – отмахиваюсь я. – Уже решили.
– Я надеюсь, по-мужски? Без беспредела?
– Обижаешь, – усмехаюсь и самодовольно задираю подбородок.
У Богдановой либо какой-то личный проход между стенами академии, либо плащ-невидимка. Снова она пропадает. Соньку несколько раз встречаю. А ее – нигде нет.
Хреново. Для всех.
Наматываю аппетит. С нетерпением жду «тренировку». Моментами сомневаюсь, что Лиза придет. Но все же какое-то внутреннее чутье подсказывает, что она будет там.
И оно не обманывает.
Как и вчера, издали вижу ее. Замедляю шаг, когда, напротив, подмывает со всех ног нестись. Рассматриваю, пока не замечает. Штаны у нее, конечно, как шаровары принцессы Жасмин. И то, это если мягко, не приплетая казаков.
Но, блядь… Возбуждает воображение. Когда движется, все формы выделяются. Задница у нее – отпад. Прям, как я люблю. Вчера убедился физически, пока сзади прижимался. Полночи потом снилось.
Сука, как же хочется скорее раздеть…
– Что ты тут делаешь? – нападает Дикарка, едва заметив меня.
Натягивая карманы спортивок, так, что пояс съезжает, сжимаю вложенные в них ладони в кулаки. Веду неопределенно плечами и усмехаюсь.
– Ты же ждала, чтобы я пришел, – обличаю, играя бровями.
В глаза ей смотрю и четко вижу, как растет ее волнение. Синхронно с этим возбуждаюсь.
– А вот и нет!
– А вот и… да, – на последнем слове голос садится до хрипа. – Да, Дикарка, – повторяю, не скрывая своих реакций. – Ждала.
В сердце будто допмотор всадили, тащит в бешеном ритме. Все показатели взлетают. Член тоже на подъем идет. Ему точно лежать не прикажешь. Мимоходом даже жалею, что надел свободные штаны. Рано маячить стояком. Тем более рядом дети.
Мать вашу…
– Привет, – бросаю ребятне, выкручивая в их сторону лишь голову.
– Привет, – почти одновременно отзываются они.
Сегодня уже не выглядят такими зашуганными.
– Как дела?
– Хорошо, – так же синхронно.
Их, блин, кто-то школит?
– Отлично, – заключаю и иду к Лизе. По ее виду сходу определяю, она почти готова дать деру. Останавливаюсь, сохраняя небольшое расстояние только для того, чтобы не активировать режим погони. – Когда ты уже перестанешь бегать? – выдаю незапланированно. – Что плохого я делаю?
От моих вопросов Богданова теряется. Не сразу соображает, как ответить.
– Хотя бы то, что нарушаешь мое личное пространство, – находится с претензией.
– Личное пространство? – выпячивая губы, кривлю рожу и киваю. – А если… – понижая голос, смотрю прицельно в глаза Дикарке. – Если я хочу, чтобы твое личное пространство стало моим, что с этим делать?
Она охает, как всегда, громко, шокированно и возмущенно.
Сука, только за эти охи ее хочу.
– Мне откуда знать?! Справляйся, – звучит сейчас, как училка. – Овладей собой. Неужели непонятно?
– Понятно, почему непонятно, – тяну чересчур ровным тоном. Закусывая уголок губы, склоняю голову набок. – Все дело в том, что я не хочу владеть собой, – выдвигаю достаточно внушительно. Голос садится и как будто тяжелее становится. – Я хочу овладеть тобой, – признаюсь без всяких реверансов.
Таким взглядом ее заливаю – распахивает на вздохе рот и отступает.
– Не улети, – ловлю за руку, чтобы не шлепнулась.
Дикарка, естественно, тотчас дергается и всячески пытается избавиться от насильственного удержания.
– Не смей меня трогать… Не смей говорить таких вещей… – шипит задушенно.
Уверен, путается не только в словах, но и в своих мыслях.
– Каких – таких? – вопреки всем ее мытарствам, сокращаю расстояние, пока лицом к лицу не становимся. Приходится, правда, в три погибели сгорбиться, чтобы это стало возможным. – Что плохого?
– Ты серьезно проблемы не видишь? Ты… Ты…
О, если бы взглядом можно было убить, она бы взяла грех на душу.
– Горишь, Дикарка – выдыхаю совсем тихо.
Почти ей в губы. Оставляю расстояние, чтобы не разрывать зрительный контакт.
– Что? – не понимает она.
Или делает вид, что не понимает.
Глаза, помимо паники, тот самый огонь выдают. Черт возьми, взрывает… Если бы не дети на заднем фоне…
– Ты горишь, когда я рядом, – поясняю сипло.
– Неправда…
– Правда.
– Как… Как ты достал меня… – шепчет дрожащим голосом.
Ухмыляюсь, но недолго.
Понижаю голос на максимум, прежде чем спросить:
– Ты вспоминаешь, как я тебя целовал?
– Нет!
Смеюсь, потому что реакции говорят обратное.
Прикасаюсь лбом к ее переносице. С шумом тяну воздух.
На самом деле сдерживаюсь. И это, блядь, внезапно самое трудное, что я когда-либо делал. Бомбит за грудиной так, что клетку раздувает.
– Я тоже вспоминаю, Дикарка.
– Ты же сказал, что был просто пьян?
– Да, сказал. И это правда, – беру паузу, потому что одним махом закончить не способен. – В том плане, что не смог себя контролировать. А не в том, что это была случайность, – выговариваю и замираю, глядя ей в глаза. Новые вспышки ловлю. Разжигают. – Не хотел так жестко. Не было желания напугать.
– Хватит… Замолчи… – шепчет Лиза. – Ты меня и сейчас пугаешь…
Киваю, съезжая лбом по ее коже.
Нежная.
– Окей, Дикарка, – выдыхаю и отступаю. – Я прекращаю напирать – ты прекращаешь убегать, – очень надеюсь выторговать ее согласие. Пусть не совсем честно играю, другого выхода попросту не вижу. – Следующий поцелуй – твой. Когда решишься. Я буду ждать.
Богданова давится воздухом. Несколько раз подряд. Я бы даже подумал, что она смеется, если бы не перепуганное выражение лица.
– Никогда такого не будет, – отрезает она, наконец.
– Никогда не говори никогда, – отбиваю я и отхожу. Якобы расслабленно за мячом иду. – Теперь, когда ты узнала правила, можем начинать игру, – говорю намеренно громко, для отмазки перед детьми. По-любому ведь обратили внимание, как долго мы терлись рядом. Подхватывая мяч, оборачиваюсь к Лизе. С ухмылкой растягиваю: – Камон, Богданова. Джаст ду ит, – пасую.