Бориса полумёртвым приволокли ближе к ночи. Из разных частей его тела торчали арбалетные болты и два ножа. Нашли возле лифта Изобретателя, на выходе. В клане Земли есть свои лекари, но на всякий случай, на нижние ярусы Киева был послан гонец, чтобы позвать Моха – легендарного врачевателя бойцов. Многие обязаны ему спасением жизней.
В этот раз латать Борю ему легче, так как подпитываемое Силой тело, словно идёт навстречу: кровь из ран не льётся смертельной струйкой, а послушно останавливается; ткани слипаются сами, стоит Моху взяться за иглу и нить. Извлечённое оружие было вымыто и отложено до момента, когда Борис окрепнет, на память.
Главы родов собрались сразу как только Мох закончил и доложил, что жизнь вне опасности. Клан единогласно принял решение готовится к клановой войне с Огнём, как только Борис подтвердит, что это их рук дело.
В последний раз его видели убегающим по кремлёвской железной дороге. Записки же о пленённых друзьях в карманах уже не было – естественно, что Борю обыскали. Всё же оставались признаки того, что это не дело рук огняков, ведь Борис лежал чётко на выходе из клети. Но, быть может, так он хотел спастись?
Действительно, получив первое послание от Михаля, Борис принял решение заручиться поддержкой клана, а потом уже рвануть спасать друзей. Ему казалось, что стоит только сказать городовому, что в Нижнем Киеве похищены люди, как он тут же, на пару с Борисом, отправится на выручку. Для верности возьмут с собой ещё бойцов и точно справятся. Будь это кто-то из благородных и, тем более, из знатных родов, то наверняка. Прям, перевернули бы Нижний Киев, но два каких-то трущобца волновали городового мало… Было предложено пройти в Канцелярию и там оставить письменное заявление.
В разговоре с Казимиром, Борис напрямую обозначил свою проблему. Помощь была обещана, но ждать предлагалось ещё минимум день, а то и несколько. Борис не выдержал.
К сожалению, он не сразу понял, что начиная со второго яруса начал всё глубже проваливаться в капкан расставленный Михалём. Это Орлёнок бы разобрался. Он бы точно заметил подозрительные компании молодчиков, что "просто стоят и беседуют", но на самом деле выглядят, как прыщ посреди лба. Борис обратил внимание на стягивающихся бандитов уже на третьем ярусе и тут же рванул обратно. Скольких зашиб – не считал. Рвался как зверь, может быть даже, как легендарный Барс, но остался он внизу, как и прозвище данное на михалёвской арене, а из цепких лап смерти вырвался именно Борис. Может быть, он сможет найти новое имя, лучше характеризующее его, но Барс остался в прошлом.
Нельзя сказать, что план Михаля провалился – Борис получил достаточно железа в организм, чтобы умереть. Более того, те, кто гнал его до самой клети, даже клялись Михалю, что Барс таки умер – ну, не может даже Посвящённый пережить настолько глубокие раны!
Борис думал о друзьях. Его единственной мыслью было выбраться в этот раз, чтобы вернуться позже. Михаль не станет их убивать, ему нужна приманка. Ежели решится на такое, то всё равно сейчас Боря не может прорваться сквозь его выкормышей. Но ничего, это не надолго.
Бориса спасла смекалка. Понимая, куда он пытается добежать, часть михалёвских бойцов поджидала его на выходе из подземелий. Борис весь остаток сил бросил, чтобы оторваться от преследования и умудрился проскочить в подплывшую клеть. К несчастью, у преследователей под рукой был заряженный арбалет и Боря словил третий болт.
Он пришёл в себя под утро. Раны ещё полностью не зажили, но можно было подняться с кровати без риска вызвать кровотечение. Боря медленно сделал это и огляделся. Свеча на столе совершенно оплавилась и погасла. Светлица погружена в предрассветную тьму, но благодаря обретённой Силе, Боря без труда разобрался, где находится – в доме Сома.
За ним приглядывала Божана, что так и заснула сидя за столом. Борис подоткнул выбившееся шерстяное покрывало на ней. Пошёл глянул в печь – уголь прогорел, но если сейчас подкинуть – разгорится. Так и сделал. Боли в теле почти нет.
На печи заворочались дети. Первуша открыла глаза и сначала вглядывалась в плохо видимый контур. Потом улыбнулась и прошептала:
– Бориска.
Тот подошёл и погладил её по голове.
– Пока спи, я уже подтопил. Пойду пройдусь на Кром. Не теряйте. Буду с дядь Семёном.
Боря говорил спокойно, даже с теплом, но нутро у него оставалось замёрзшим. Тому виной чувства. К смятению и угрызениям совести за убийство Вячко добавились новые – из-за друзей. Дело ясное, что худого люда полно и не надо по причине всякой сволочи душу терзать, но ей не прикажешь от чего терзаться. Борис был готов стонать и выть от досады.
Он понимал, что нужно найти за что зацепиться. Так нельзя – жить без огня в сердце. Следует видеть цель, даже если путь к ней скрыт во тьме. У Бори были цели, он ведь простой парень, потому и стремления оказывались простыми: пока мытарствовал в Нижнем Киеве – найти своё место; когда стал бойцом подпольной арены – чаще выигрывать и тем зарабатывать; когда вошёл в пятёрку – сберечь здоровье, но при этом взять первенство; с этим всем жила жажда идти путём не Низкого стиля, а Высокого – она тоже сбылась. Оно ведь как: будь Боря изначально клановцем, то не бывать такому накалу чувств, какой случился между ним и Вячко. Огняк бы реагировал иначе. Не будь Анны, то Боря бы тоже воспринимал их конфликт по другому. Скорее всего острее, но даже в этом случае, настолько животной жажды убивать, какая наполнила существо Вячко, у Бориса бы не было. Всё могло быть иначе.
Сейчас Боря спрашивал себя, хочет ли встать на первую Ступень и сердце молчало. Учёба в школе потеряла привлекательность. Он ведь даже спасти друзей не может! Всё, что было дорого, вдруг, оказалось потерянным. Наверняка это плата за лишнюю амбициозность. За гордыню. Не надо было прыгать выше головы. Жили бы сейчас своим укладом как прежде. Борис с тоской вспомнил их вечера на складе Изобретателя.
– Эй, малой, а чего скуксился весь? – заглянул дядь Семён в лицо.
Они уже на Кроме. Солнце вот-вот покажется из-за окоёма. Дует крепкий пронизывающий ветер.
– Да ничего, дядьку, терпимо всё.
– Съел чего лишнего?
– Наверное, – слабо улыбнулся Боря.
– Ну тогда пока жрать не предлагаю, а чайку поставлю подогреться. Жинка мне новый сбор передала. Говорит, даже закро́мовские травки есть – от самого Лесника.
Сегодня Семён и сам был горазд поболтать. Больше про семью, про то, в каком поколении он земляк и что лучшего клана быть не может. Сменщик должен скоро прийти, потому Боря решил, всё же, рассказать дядь Семёну о случившемся сам, а то обидится ещё.
– Вон оно чо! Тогда ясно чего такой кислый пришёл. Пей чая больше – наверняка целебный.
Борис и рад прихлёбывать душистый, набравший крепость отвар. Далее разговор зашёл о школе и предстоящей учёбе.
– Ты уже тёртый калач, сам всё понимаешь. Среди нас большое уважение получил. Простой люд тебя любит. Потому тылы самые надёжные, никто задирать не будет. Но в школе ещё как станут – для остальных, кроме водняков, ты чужак. Держись своих и проси помочь, если надо. На дуэль тебя позвать не могут пока, но настучать в голову постараются. Каждый день при том.
Борис кивнул, внутренне ощущая полное безразличие к этому. Не потому, что битый – это наоборот разжигает желание сопротивляться, в другое время. Просто всё, вдруг, потеряло интерес. Ходить в школу придётся, но утверждать себя Боря не хочет. Никаких конфликтов, только планомерная учёба.
Орлёнка и Гаврылу действительно похитили. Приказ отдал Михаль, а банда трущобников, что уже переступили черту закона и были готовы действовать, подкараулили ребят на безлюдном участке железной дороги. Дело было возле зева одного из чёрных входов в подземелья. Орлёнок успел сориентироваться и, вероятно, смог бы сбежать, но Гаврыла совершенно растерялся. Ребят сильно избили и бросили в одной из пещер шестого яруса.
Так уж получается, что чем глубже во тьму беззакония погружается очередной преступный главарь, тем быстрее вокруг него формируется типичный набор пропащих душ: готовые учинять насилие молодчики, шальной капитал, всякие дурманы, разврат и прочие увеселения, а ещё такие казематы, где содержатся похищенные люди или подвергаются пыткам.
Верхния ярусы подземелий, всё же, для таких дел не подходят и народ может взбунтоваться. Никакие бригады головорезов не помогут, а вот глубинные выработки самое то – там и чертям неуютно бывает. Потому у Михаля голова о заточённых людях не болит: даже если помрут, то трупов никто и никогда не найдёт, так как те будут сожраны каменными крысами.
Убивать Орлёнка и Гаврылу в планах Михаля не было. Стоит ему добраться до Бориса, как этих отпустят. Если ходить смогут после побоев. Но и долго содержать пленников он тоже не собирался. Если Борис трусливо предпочтёт бросить друзей, то придётся их прибить. Сделать это нужно будет тихо, чтобы не стало известно самому Борису, ведь он, всё же, может надумать явиться их вызволять.
Партнёр Михаля – Витигост Громогласный, обещал устроить Борису настоящий ад в школе. Даже, если и отмахнётся от друзей, спокойной жизни наверху он не получит.
Ребятам крепко досталось. Гаврыла хоть и стонал громче всех, а потом долго плакал, но получил меньше дружка. Может быть, жир смягчил удары, а вот Орлёнку досталось за двоих. Он рвался как зверь, костерил обидчиков до последнего, обещая лично каждого потом до смерти замучить. До самой пещеры в чувства он не приходил.
В свою очередь, Анна тоже оказалась распята болью утраты. Смерть Вячко ударила по ней сильнее других. Блудовы и клан Огня восприняли случившееся гневно, а она от горя не знала куда себя деть. Только-только обретённая почва снова ушла из под ног. Едва подхваченный боевой настрой растаял как дым. Сгоряча брошенный вызов уже не жёг Анну жаждой отмщения. Выслушав пересказ отца об аргументах в пользу Бориса она и сама поняла, что всему виной случайность.
Однако, её милый Вячко заслуживает того, чтобы в его честь состоялся бой. Анна должна провести его как следует. Именно страсти победы в ней нет, и уж тем более, жажды смерти, дело совсем в другом – она старалась не допустить смертельного исхода и не смогла. Нужно было больше бывать с Вячко наедине, лечить его словами и душевным теплом, разубеждать в выбранном пути, который не сулил ничего хорошего и так оно и вышло.
И всё же, Анна пока находилась в глубоком трауре. Даже начинающаяся весна не могла разогнать этих туч. Вся семья с болью наблюдала за страданиями Анны, но ничего поделать никто не мог. Её отцу тоже пришлось тяжело, ведь пришлось выбирать между стороной любимой дочери и официальной позицией клана. Было ясно, что Витигост голосует против Бориса не по причине личной неприязни или высоких убеждений – всего лишь политические преференции и денежная выгода клана, не более. До сих пор никаких конкретных действий от рода Седых не требовалось, но это подразумевалось.
Киев же готовился встречать весну. Сразу намечалось много событий: это и церемония Посвящения, и празднование Дня весеннего равноденствия, и начало нового учебного года. Для уже действующих учеников это ещё и экзаменация.
Фон пробуждения и веселья настойчиво стучался в сознание Бориса. Зов духов Силы терзал нутро. Всё было бесполезно. Его хандра только ширилась и набирала глубину. Это сулило только беду.