12 мая 1933 года. Город Франбург, Германия.
Маленькую Класильду и её маму любопытство привело на главную площадь Франбурга, где уныло играл оркестр, толпа выкрикивала песни, а в центре плаца яростно дымил всепожирающий костёр.
Только вместо дров пылали книги.
Студенты подходили к кострищу и бросали в огонь том за томом под приветственные крики мальчишек, одетых в особую форму: светло-коричневую рубашку с длинными рукавами и погончиками на плечах, чёрные шорты до колен, портупею с серебристой бляхой и одной лямкой. Аксельбант (наплечный знак различия в виде плетёного шнура) выходил из левого нагрудного кармана. К нему прицепили значок – ромбоид с чёрным крестом-свастикой на красно-белом поле с серебристыми краями.
Чёрный галстук завязали специальным узлом. Светло-серые гетры доходили до колен, кожаные ботинки завершали комплект одежды.
На левый рукав рубашки нашили красно-белую повязку с чёрной свастикой в центре.
Позвольте представить вам: гитлерюгенд.
Гитлеровская молодёжь, волчата Гитлера.
Мальчишки от десяти до восемнадцати лет встречали каждую жертву огненного жертвоприношения радостными криками.
Студенты время от времени скандировали речовки:
– Дух народный уважай!
Генрих Манн, в огне сгорай!
Две книги летели в костёр.
– Защищай родной язык!
Загорайся, Отто Линк!
Ещё один роман обрекли на сожжение.
– Нет предателям-писакам!
Пусть сгорает Генрих Якоб!
Ещё три сочинения полетели следом за предыдущими.
Класильда не понимала смысла происходящего. Она любила книги, потому что научилась читать в пять лет, делала это с удовольствием и особенно благоговела перед сказками.
Девочка понятия не имела, кто такие Генрих Манн и Отто Линк, в чём они провинились и какие сказки сочинили.
Мама говорила про негерманский дух и очищение огнём, но девочка не поняла, при чём здесь книги и почему люди так радуются этому уродливому костру, да ещё под расстроенный оркестр и крикливые песнопения.
Мальчишками в форме руководил восемнадцатилетний белобрысый парень по имени Курт. Он подавал знак остальным, и те с готовностью волков, нападающих на овечек, повторяли речовки за студентами, причём делали это с явным удовольствием и старались кричать громче всех. А Курт возомнил себя дирижёром большого оркестра, он яростно махал руками и нагло улыбался шелушащимися губами.
На площадь выскочил десятилетний мальчишка, прижимая к груди книжку.
– Гюнтер, откуда ты взялся? – насмешливо выкрикнул один из юнцов.
– Я хочу бросить это в огонь! – голоском запечного сверчка завопил Гюнтер.
Рыжий семнадцатилетний парень резким небрежным движением выдернул книгу из его рук.
– Давай посмотрим, кого мы будем сжигать. Э, да это Гофман и его сказки!
Услышав знакомое слово, Класильда подошла и вслушалась в разговор.
– А кто это такой? – спросил Гюнтер.
– Ты что, не читал? – разочарованно протянул рыжий. – Гофман – это германский дух, и он не значится в перечне запрещённых писателей. Парочка Гофманов вписана, но только не Эрнест Теодор Амадей. Где ты взял такое старьё?
– Дядя служит в тайной полиции, – начал рассказывать Гюнтер. – Эта книга валяется у них в кабинете, её перекладывают с одной полки на другую, сдувают пыль, что им порядком надоело. Дядя сказал: иди на площадь и брось её в огонь, потому что она старая и скоро превратится в пыль.
Рыжий раскрыл книгу.
– Этим страницам действительно сто лет.
Класильда набралась смелости и попросила:
– Уважаемые господа, если вам не нужна эта книга, отдайте её мне, я люблю сказки.
– Тебе? – засмеялся Гюнтер. – Ты читать-то умеешь?
– Конечно! Я прочла все сказки братьев Гримм.
– И какая твоя любимая? – спросил рыжий.
– Про Гензеля и Гретель.
– Мне она тоже нравится! Хлебные крошки! А мы с тобой родственные души. Ты знаешь, что на самом деле это народные сказки, только Вильгельм и Якоб Гримм записали их на бумагу и выпустили в виде книг. Но германский дух живёт в них и поныне.
– Я этого не знала. Но спасибо, что объяснили.
– Гюнтер, – произнёс рыжий, – ты не против того, что мы подарим сказки маленькой фройляйн? Пусть она проникнется германским духом.
– Я хочу сжечь её, мне дядя велел!
– Там есть чему гореть и без этой книжки. Это Гофман, а не предатель Ремарк.
И он протянул книгу Класильде.
Девочка схватила томик и прижала к груди, а лицо сияло от радости.
Внезапно подошёл Курт.
– Что это за девочка с книгой?
Любитель глупых вопросов.
И он выхватил томик из рук ребёнка.
– Это мне подарили! – воскликнула Класильда. – Отдайте!
– Сегодня все книги должны гореть! – важно провозгласил Курт. – Я здесь главный, и я решаю, как поступить!
Класильда горько заплакала.
Он размахнулся, чтобы забросить томик Гофмана в костёр, но его окликнул человек в чёрном плаще и серой шляпе.
– В чём дело, Курт? Почему плачет дочь германского народа?
Вместо долговязого парня ответил рыжий:
– Это сказки. В список запрещённых они не входят, девочка попросила подарить ей книгу, и Гюнтер не возражал.
– Вообще-то, я против! – воскликнул малолетка.
Но его никто не слушал.
Чёрный Плащ забрал томик у Курта и отдал Класильде.
– Немецкий ребёнок не должен плакать. Сколько тебе лет, малышка?
– Восемь.
– Через два года, когда тебе исполнится десять, ты имеешь право вступить в Союз девочек.
Класильда не знала, что ответить, но с готовностью кивнула.
– Да…
– Надеюсь, ты вступишь.
– Конечно…
– А в четырнадцать лет ты можешь войти в Союз девушек и состоять в нём, пока не исполнится восемнадцать.
– Да, господин…
– Рём. Эрнст Рём. Беги, читай сказки.
Класильда не заставила долго ждать и кинулась к матери.
– Мама, смотри!
– Что это?
– Книга сказок!
– Где ты взяла?
– Мне подарили те мальчишки.
– Ты что! – горячо зашептала мать. – Нельзя ничего брать у них, это опасно!
– Но, мама…
– Спрячь книгу, мы уходим… Не оборачивайся и не смотри по сторонам.
Класильда с матерью поспешили прочь, но в этот момент их окликнули:
– Эй, фрау, задержитесь на минутку!