«На время снижения спинки кресел должны быть приведены в вертикальное положение, шторки иллюминаторов подняты, ремни безопасности застегнуты» – ровным доброжелательным тоном говорят динамики самолета.
Выполнив все требования, я сглатываю тревогу. Мое измученное сердце ухает вниз вместе с возвращающей меня в Москву железной махиной. Живот завязывается узлом.
– Я тоже боюсь посадки, – доверительным тоном шепчет сидящая рядом пожилая женщина, – каждый раз думаю, что отвалятся шасси.
– Не отвалятся, – качаю головой с улыбкой.
– Да, знаю-знаю…
Скачок атмосферного давления закладывает уши, и я прикрываю глаза. Гул двигателей становится громче, последний рывок вниз и, наконец, столкновение с землей.
Счастливые пассажиры хлопают в ладоши, я же ни малейшего облегчения не чувствую, потому что меня ждут не семья и уютный дом, а встреча с мужем, который предал, и развод.
Пора обрубить все, что связывает меня с прошлым, и больше никогда не оглядываться назад.
– Наташа! – слышу знакомый, доносящийся из толпы встречающих, голос.
Останавливаюсь и, вытянув шею, ищу глазами Дениса, моего друга.
– Наташ, я тут! – вскоре раздается совсем рядом, и мужская рука осторожно обвивает мои плечи.
– Привет! – восклицаю, подставляя щеку для поцелуя. – Давно ждешь?
– Только что приехал.
Предпочитаю верить, чтобы не мучиться угрызениями совести. Мы получаем мой багаж и выходим из здания аэропорта. Мазнувший по лицу прохладный ветер забирается под ворот свитера и скатывается по спине волной озноба.
– Бр-р-р…
– Отвыкла? – смеется Денис. – Ничего, скоро тепло!
Забираюсь на переднее сидение его седана и прячу озябшие ладони в рукава куртки.
– Ну что?.. Как тебе Европа? Понравилась?
– Понравилась, – отвечаю негромко. – Я с удовольствием осталась бы.
Почти три месяца назад, когда Березовский изменил мне буквально в прямом эфире, я бежала из страны вместе с голландцами, которые предложили поработать в их галерее фотографом. Шенген, который муж оформил для нашего совместного путешествия, оказался как нельзя кстати.
Мне нужно было время, чтобы научиться заново улыбаться, почувствовать вкус к жизни и перестать разваливаться на куски каждое утро.
Не скажу, что все задуманное сбылось, но однажды я проснулась и решила, что готова встретиться лицом к лицу со своим главным страхом. Развестись, вернуть девичью фамилию и научиться быть счастливой без него. У меня есть на это веские причины.
– На сколько у вас назначено? – спрашивает Денис, не открывая взгляда от дороги.
– На четыре часа.
– Успеешь перекусить и отдохнуть.
– При условии, что я тебя не стесню.
Мы обговаривали этот момент по телефону, но мне все равно крайне неудобно доставлять ему какие бы то ни было неудобства.
– Завязывай, Наташ, – отмахивается он, – сказал же, что рад помочь. Ты такую рекламу моей школе сделала! Ко мне даже из ближнего зарубежья поехали!
– Правда?! Ты не говорил!
Я давала интервью одному известному в определенных кругах профильному каналу и на вопрос, кто научил меня фотографии, назвала школу Дениса.
– Да. Так что можешь рассчитывать на комнату в моей квартире на какой угодно срок.
– Пару дней, Денис, не больше, – тут же говорю я, – У меня завтра встреча с риэлтером.
– Уже определилась, что именно хочешь?
– Да.
Остановившись на светофоре, посылает мне ободряющую улыбку. Я смущаюсь.
Как вышло, что почти чужой мне человек, которого я знала всего три месяца до моего отъезда, сейчас единственный, с кем я могу поделиться своими планами и переживаниями? Он был рядом в момент, когда все случилось, помог вывести из старой квартиры самые необходимые вещи, документы и отправил меня подальше отсюда.
А тот, кого я большую часть сознательной жизни считала частью себя, вдруг стал чужим и далеким.
Разогнав спазм в груди тремя глубокими вдохами, расстегиваю молнию пуховика, и решаюсь задать наиболее волнующий меня вопрос:
– Денис, ты поможешь мне с работой?
– Не вопрос.
– Спасибо!
В его квартире я уже была. Смутно помню те два дня после измены Ромы, но знаю, что она в девятиэтажном доме в относительно новом жилом комплексе.
Пока он распаковывает контейнеры с готовой едой, я быстро принимаю душ и наношу макияж. От мысли, что увижу его всего через пару часов, мое самообладание трещит как весенний лед.
Сегодня последний день нашего брака.
Ужаснувшись, роняю тюбик с тушью в раковину и зажимаю рот обеими ладонями. Из глаз брызжут слезы. Эмоции, похожие на те, что я испытала, увидев измену своими глазами, забивают горло и грудь битыми осколками.
Предатель! Как красиво и жестоко ты избавился от меня!
Позволив себе минуту слабости, я умываюсь холодной водой и крашусь заново. Потом сушу волосы, собираю их в высокий хвост и надеваю купленный в Милане костюм.
– Наташ, поешь немного!
– Я не хочу! – отзываюсь, глядя на себя в зеркало сбоку.
Отлично.
– Тебя не тошнит?
– Нет. Вечером перекушу.
Все равно сейчас я даже кусочка проглотить не смогу.
В загс, где нам с Березовским назначена процедура развода, еду на такси. В голову лезут воспоминания о нашей свадьбе, которые я отгоняю своими обидами и разочарованием.
Слишком дурой я тогда была – даже представить стыдно.
Приезжаю на полчаса раньше и, расстегнув пальто, иду к указанному в уведомлении кабинету.
– Наталья Викторовна! – вдруг слышу за спиной и резко оборачиваюсь.
По коридору с папкой в руках шагает невысокий солидный мужчина.
– Да?..
– Степанов Владимир Игоревич, адвокат вашего мужа.
– Адвокат?.. – теряюсь я. – Почему он сам не пришел?
– Поговорим?.. – предлагает официальным тоном. – Пройдемте в кабинет.
Указав направление ладонью, он ведет меня в другое крыло здания и, открыв дверь, пропускает вперед.
– Присаживайтесь.
– Это он послал вас? Зачем?.. – нервничаю я. – Где он сам?
– Он задерживается.
Ну, конечно!.. Он задерживается! У него снова важные дела!.. Важнее собственного развода!
Сев ровно напротив, мужчина складывает руки на столе.
– Вы же знаете, Наталья Викторовна, что при несогласии одного из супругов, вас развести могут только в суде?
Распрямив плечи, я перехватываю твердый взгляд мужчины. В нем ни намека на шутку.
– Несогласии?.. О чем вы говорите?
– Роман Алексеевич не готов дать вам развод, – проговаривает он безэмоционально, даже не подозревая, какую бурю вызывает в моей душе.
– Что?! Мой муж изменил мне на глазах миллионов людей, жестоко втоптав в грязь наш брак и все, что нас связывало, – выпаливаю пулемётной очередью. – Я требую развод!..
– А мой доверитель против развода. Он любит вас и сделает все, чтобы спасти этот брак, – сухо сообщает адвокат Березовского.
– Спасти брак? – взрываюсь, забывая о просьбе врача не делать резких движений. Внизу живота странно тянет. – Я никогда его не прощу. Так и передайте.
Адвокат снисходительно улыбается.
– Давайте не будем устраивать сцен. Роману Алексеевичу шумиха ни к чему.
– Мне плевать! Я не хочу иметь с ним ничего общего.
В этот момент дверь открывается, и в кабинет заходит Рома. Мое сердце, глухо ударившись о ребра, перестает биться. Я цепенею, и только маленькая девочка внутри плачет навзрыд.
– Здравствуй, Наташа.