В голове после этого приёма было пусто. Как бывает пусто в желудке после того, как выворачивает после отравления. Какое-то непонятное опустошение произошло в моей голове.
– Эта связь крепче, чем ты думаешь, – Айви появилась внезапно, как и всегда.
– Давно тебя не было видно и слышно, – вздрогнула я.
– Скучала?
– Если скажу, что нет, ты исчезнешь?
– Нет.
Я пожала плечами, мол, тогда неважно, скучала ли я.
– Ты так и не притронулась к дневникам.
Айви сидела на переднем сидении. Её белоснежная кожа была одного цвета с платьем, которое было на ней, и только ржаво-рыжие волосы раскачивались, будто на лёгком ветру. Окна в машине были закрыты. Кондиционер выключен. Даже я почти не дышала. А волосы всё равно не лежали на её плечах неподвижно. Почему-то это волновало меня.
– Я… мне… Я бы их сожгла! – выдохнула я.
– Я бы тоже, – улыбнулась она. Волосы замерли на её плечах. – Вот только ты должна узнать всю правду.
– Тогда ты исчезнешь?
– Ты не этого хочешь.
– Именно этого я и хочу. Чтобы ты исчезла!
Она и исчезла.
– Чёрт!
Я опустила голову на руль.
Расстроенная и раздражённая, я устроилась в сквере возле дома. Не хотела идти в пустую квартиру, а в машине мне мерещился запах Айви. Поэтому я сидела на свежем воздухе, растирая по холодным щекам бегущие слезинки. Хоть глаза были сухими и мне вовсе не хотелось плакать, но на душе было тяжело и пусто.
Я часто останавливалась в этом скверике, прежде чем пойти домой. Здесь было тихо и безлюдно, как будто он был заброшен, не видим для других.
– Так и знал, что найду тебя здесь.
Но не для него.
Я не стала оборачиваться: мурашки по всему телу у меня бежали только от одного голоса.
– Встань, пожалуйста. Земля ещё холодная.
– Не холоднее твоего сердца, – грубо бросила я.
– Ты несправедлива со мной.
– Зато честна.
– Встань, пожалуйста! – строже повторил Виктор.
Я поднялась и направилась к дому. Виктор догнал меня и остановил за руку возле подъезда. Я вздохнула. Он смотрел сверху вниз, проводя большим пальцем по щеке, остановил его на губе, потом приподнял моё лицо за подбородок.
Я не двигалась, даже не вздрогнула от его прикосновений. Как тряпичная кукла. Руки болтались вдоль тела. Только губы отвечали на поцелуй. Самый долгий, который был между нами. Казалось, если сложить все мои поцелуи с Яном в один, он будет короче и менее страстным, чем этот. Мои губы пылали и опухли, а внутри таял лёд.
– Теперь ты почувствовала тепло моего сердца? – Виктор всё так же смотрел на меня сверху вниз и обнимал за талию, не убирая ладонь с моего лица.
– Теперь я могу идти? – закатила глаза я.
Я лукавила, потому что идти не могла. Если он уберёт свою руку с моей талии – я упаду без поддержки. Ноги стали ватными. Я как будто уплывала в невесомость. Желание пульсировало чуть ниже живота.
– Ева, я не могу больше бороться с…
Я не позволила ему договорить – встала на носочки и поцеловала его сама. Он вздрогнул от неожиданности, но прижал к себе, опуская обе руки на мои ягодицы. Потом провёл вверх по спине к шее, слегка придавливая моё тело к своему. Но ему не нужно было сокращать расстояние между нами – я прилипла к нему, как мокрая ночнушка к голому телу. Он сделал шаг вперёд, я – назад, прижалась к подъездной двери. Ещё мгновение – назад вернуться будет нельзя… и он отступил.
– Прости, Ева…
Я пыталась выровнять дыхание.
– Пойдём… домой… – выдохнула я.
Он кивнул.
В лифте Виктор снова меня поцеловал. Я начала снимать с себя шарф и пальто. Он расслабил галстук у себя на шее резким движением. Я с пятого раза не глядя попала ключом в замочную скважину. Он оторвал две верхних пуговицы у себя на рубашке. В прихожей одежда с двух тел полетела на пол. Виктор подхватил меня на руки. С первого этажа наши губы ни разу не разъединились. Я не понимала, в какой из комнат мы оказались. Когда мои ладони упёрлись в его живот, я задрожала: впервые прикоснулась к любимому телу. Он целовал мою шею и плечи. Дрожь обуревала моё тело сильнее и настойчивее. Я вцепилась в его бока ногтями, пальцы свело судорогой. Виктор приподнял мои ягодицы и одним движением стянул джинсы и трусы. Он на мгновение замер, и я испугалась, что передумал… но он прильнул к моим губам нежно, а потом резко вошёл в меня…
Мы лежали на холодной плитке среди разбитой посуды и сломанного стола. Между нами была тишина. И громкое биение двух сердец.
– Ева… я не перестал тебя любить. И хотеть. Это не просто страсть.
– Доказательства приняты, – громко выдохнула я.
– Мы сломали стол.
– И разбили посуду.
– Может, инсценируем ограбление? – рассмеялся Виктор, присаживаясь и осматриваясь по сторонам.
Я тоже поднялась из положения лёжа.
– Как раз будет вразумительное объяснение моих синяков и разбитой губы.
– Но засосы на шее не объяснить… – Виктор поднял руку и провёл по моей нижней губе.
Под утро мы заснули, так как продолжать уже не было сил. Ни у меня, ни у него. Я не могла насладиться прикосновениями к его телу. Даже когда я уже засыпа́ла, моя ладонь медленно скользила по его груди и животу. Он дышал в такт скольжению моей ладони, медленно и умиротворённо.
– Я бы хотела перенестись в другой мир. Где мы могли бы вот так лежать вечно.
Я зарылась лицом в его растрёпанные волосы.
Когда проснулась, Виктора уже рядом не было. Испуганно подскочила, в страхе, что это был всего лишь сон… и замерла… его одежда была аккуратно сложена на комоде.
Я выбежала на кухню и остановилась в дверях: Виктор готовил свои фирменные блинчики. В одних трусах. На моей кухне.
Стол уже был отремонтирован. Осколки посуды убраны.
Я подошла к нему сзади и обняла со спины.
Так всегда делала мама. Он продолжал жарить блинчики, почти не реагируя на неё, довольно улыбаясь.
Вот только сейчас он обернулся и словил мои губы, награждая их поцелуем.
– Сделать кофе? – Я прижалась к нему, чувствуя его желание внешней стороной бедра.
– Я всё сделаю сам. – Он поцеловал меня в ключицу и отодвинул от себя: – Иначе останешься без завтрака.
– Кое-что насытит меня лучше твоих блинчиков… – Я подмигнула, сопротивляясь ему.
– Ева! – Виктор наигранно рассердился.
И я поддалась, присаживаясь на стул. Но не успокоилась. Ногой дотянулась до его бедра. Подняла разрез короткого халатика выше, специально спустила его с плеча.
Виктор обернулся и вздохнул:
– Сначала ко… – но недоговорил, опускаясь передо мной на колени, покрывая поцелуями оголённые бёдра.
Я запустила пальцы в его распущенные волосы и запрокинула голову. С моих губ сорвался сдавленный стон – я хотела, чтобы этот момент длился вечно… Но его разрушил поворот ключа в двери.