.
Монастырь и прилагающаяся к нему территория были удобным пунктом расположения. С централизованным зданием церкви как главным пунктом размещения комиссариата.
Михайл Строгов был одним из комиссаров. И здесь, на севере оказался случайно. Набил морду вышестоящему, его и сослали в Коми, да в звании понизили. Избавились проще говоря.
Он с грустью смотрел на золоченый иконостас, оглянулся, не смотрит ли кто и перекрестился.
Ему казалось кощунством, размещать штаб в храме, но кто будет слушать опального?
А между тем, он порылся в архивах и узнал, что сам храм уходит своими корнями в глубину истории самого края. Истоком постройки небольшой церквушки, было не что иное, как языческая кумирица.
Место поклонения и жертвоприношения коми-зырян.
Было описано, как святой срубил берёзу с ликом, а с её основания хлестала кровь самой земли. Потому и была воздвигнута церковь тут. Место силы и веры, а какая вера разве важно.
И вот теперь эту историю попирают ногами, кто вовсе не имеет к ней отношения.
Мужчина поправил круглые очки в тонкой оправе, немецкой работы.
Было стыдно и неприятно вот так свободно разгуливать именно здесь в этом месте, но так же он понимал почему советская власть пытается избавиться от церковников. Атеизм это тоже вера. Вера в человека и в его силы.
Внезапно шум с улицы прервал созерцательные настроения мужчины.
И чего они там так носятся, как угорелый.
А Черепанов тем временем орал на послужной состав, раздувая красные толи от злости толи от мороза щёки.
–Собираем всё необходимое, о Строгов ты вовремя, отбери себе группу из десяти, нет семи человек. Остаёшься за главного, отвечаешь за лесоповал … – Он утёр нос синей рукавицей – Остальных я забираю.
–Может объяснишь что происходит? Ты про семерых серьёзно? У нас здесь не только политические, но и настоящие уголовники есть! – Михаил понимал, что ситуация не здоровая.
–А то! Рыбный завод знаешь? Тот самый… Бунт подняли. Часть охраны в расход пусти. Вообщем у них теперь и оружие есть.
Задача восстание подавить. Периметр открыт часть заключённых разбежалась.
–И ты зная это оставляешь меня с поселенцами и зэками. Семь бл@ть человек! Черепанов Ты серьезно?! Если восстание дойдёт сюда, ты подумал, что будет здесь?! – Михаил повысил голос и начал откровенно орать.
–Строгов, по моему ты забываешься! Старший по званию здесь я! И делать ты будешь, что я прикажу! Может там твоё слово чего-то стоило, но здесь ты подчиняешься мне! Моё слово для тебя закон! А теперь бегом марш исполнять приказ! – Мужчина бешено вращал глазами, вот же тварь, червь книжный ещё вякать посмел.
Алексею и самому не нравился приказ, но делать нечего, бунтовщиков надо прижать, а беглецов вернуть в лагерь. При сопротивлении стрелять на поражение, эта часть приказа Черепанову нравилась больше всего. Заключённых и переселенцев людьми он не считал, сдохнут и ладно, мир станет чище.
-Мужики, может хоть костёр разведём? – мужчины жались друг другу, они втроём бежали пару подряд и очень устали, редкие передышки,
–Валя, ты совсем дурак? Нас по дыму найдут! Мороз и небо ясное. Или ты думаешь мы с лагеря дёрнули потому, что кросс давно не бегали.– Седой мужчина сиплым голосом отчитывал тщедушного товарища.
–Я вот что думаю, сейчас по тревоге все поселения подымут. Макеева с его восстанием давить, а поселенья голые останутся. – Он подмигнул своему молчаливому товарищу.
–И к чему ты клонишь? – тот которого назвали Валя не совсем понимал ход мысли.
–А то, что ссыльных поселенцев не считают, они, как и мы мрут, как мухи, а следом новых строителей коммунизма завозят. Вот и получается если вниз по реке пойдём то в поселение забиться. Больше бежать не куда… – Он ухмыльнулся.
–Кирпич, а если нас там найдут? – не унимался мужчина, его лицо было бледным, в купе с сильно впалыми щеками, он был похож на мышь…
–Хаха, а что ты предлагаешь? Остаться здесь и замёрзнуть насмерть не для того я бежал! Если хотим выжить, это единственный вариант, да просто отлежаться в каком домишке уже хорошо…
–Думаешь хозяева домика тебе рады будут? – Кирпич злился, вот же в каждой дырке затычка!
–А кто их спрашивать собирается? – Он переглянулся с мужчиной который до этого молчал.
Видя переглядывания мужчин Валентин напрягся, не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понимать, о чем именно говорит бандюган с подельником, только сейчас он задумался, а зачем же они его с собой потащили? Он к воровской кодле не относился. К бандитам и вовсе не имел отношения.
Сам в лагерь он попал по 58 статье, как контрреволюционер, да и вовсе считался предателем родины. Ни какого веса среди авторитетов не имел вовсе. Работал, как и все.
А бежать потому и кинулся, как Макеев со своей кодлой периметр открыли, потому что слух прошёл, что всех пятьдесят восьмых расстреливать будут, страшно стало.
Валентин никогда глуп не был, но поддался страху и стадному инстинкту и побежал. Совершенно не думая куда и зачем.
Они встретили его у кромки леса и убедили бежать вместе, мол одному в лес бежать глупо. ОН ведь даже не приглядывался с кем бежит.
И если честно признаться, этих двух мужчин в белых бушлатах он боялся сейчас гораздо больше, чем мнимого расстрела. Он точно им был нужен.
Зэков в лагере кормили не очень хорошо, потому и сил почти не осталась, а бушлат и вовсе прохудился в нескольких местах. До поселения он точно не дойдёт. Открытые участки тела уже горели болью, а на руках были волдыри, похожие на волдыри от ожогов, лица он вовсе боялся касаться. И радости мужчин не понимал. Да если они сейчас не разожгут костёр, то сдохнут.
–Надо разжечь костёр.– упрямо проговорил Валентин – Этот край не просто так называется районом вечной мерзлоты. Лучше пусть нас по дыму найдут, чем замёрзнуть в этом сугробе! – Валентин злился умирать не хотелось. Одежда на мужчинах была лучше, они явно были одними из мятежников, он за ранее готовились к побегу. Благодаря этой одежде, они конечно же продержатся дольше.
Мужчина подышал на свои опухшие обмороженные пальцы, тепло дыхания взорвало болью воспалённую кожу.
–Кирпич Валюша то дело говорит. – Валентина покоробило такое отношение, но ерепениться ещё сильнее просто-напросто глупо, блатные живут по другим законам и он к ним отношения не имеет.
–Бур, если нас найдут, то пиши пропало…– Седой сиплый мужчина злился.
–Ты глянь на него, уши и нос уже синие, идти он не может, а мы его не утащим, обморожение у него… – Мужчины вновь загадочно переглянулись и принялись обдирать хвойные лапы и обламывать сучья, других дров в округе было не найти. Разжечь костёр смогли часа через два. И только спустя ещё время, толстые ветки стали гореть более или менее ровным пламенем. Еловые иглы с треском лопались обдавая беглецов чадящим дымом.
Спустя некоторое время Валентин почувствовал живительное тепло, которое принесло нескончаемый поток боли в обмороженных частях тела и он закричал. Его словно бы всего окунули в кипяток.
Мужчины переглянулись, в наступающей темноте и окружающей тишине его крик звучал набатом.
–Ты это, не ори так. Н ори я сказал! – Рявкнул Бур.
Кирпич молча подошёл к кричащему мужчине, замахнулся и со всей дури ударил того в висок. Голова на тщедушном тельце мотнулась и мужчина затих.
–Ты не пришиб его случайно? – Бур кивнул в сторону Валентина, обычно враги народа не обладали ни крепостью тела, ни крепостью духа и вышибить оный не составляло проблемы.
–А если и пришиб, какая разница, если мне память не изменяет, мы для того его и взяли. Больно уж проблемный да шебутной, по частям нести его будет легче, чем целиком, а на морозе мясо не пропадёт. – Он усмехнулся, от чего его глазки сделались узкими и хищными.
Мужчину передёрнуло. Этот страшный мужчина временами пугал даже его. Хорошо что они друзья, но глупо обманываться, это до поры до времени.
–Кирпич, ты мне вот что скажи. – Бур помешал ярко полыхающий костёр сучковатой веткой. – Всё как-то не к времени было, а сейчас его завались. Почему у тебя кликуха Кирпич? – мужчина хотел перевести щекотливую тему и ничего другого не придумал. Его изнутри грызло понимание, для чего с ними этот замёрзший человек.
–А ты не знаешь? Мне кликуху в первую ходку дали. А знаешь за что сел? Баба у меня была, красивая. -Он мечтательно закатил глаза, будто вспоминая красотку. – Всё для неё! Хочешь платьишко? На! Хочешь бусики? На! Хочешь колечко? На! Глазищи серые, волосы чёрные длиннющие, аж жопу прикрывают. Не баба, мечта! Так вот я ей кирпичом лицо разбил, меня и посадили! – Мужчина захохотал.
–А за что хоть? – Бур тоже не был ангелом и тоже не за красивые глаза в лагерь попал, но не понимал.
–А она вопросов много задавала, вот прям, как ты сейчас! – И снова засмеялся, а после похлопал напрягшегося подельника по плечу. – Да не ссы ты. Пошутил я.
–А за что тогда? – Бур отходил от шока.
–Так я ж рассказываю, бабу свою кирпичом убил. – И снова смеётся. – Поспать бы надо, сил набраться и двигаться дальше.
–А с этим что делать? – Он пнул валенком Валентина.
–Если подохнет, так завтра разделаем и будет нам шашлык…
Тем временем Валентин пришёл в себя тело болело и горело, но он прикусил до крови губу боясь издать хотя бы звук. Столько раз он хотел покончить жизнь самоубийством уповая на то судьба не справедлива, но именно сейчас хотелось жить…